Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций - Адлер Сайрус

Джейкоб Г. Шифф».

К декабрю 1912 г. через Галвестон прошли более 5 тысяч иммигрантов, и комитет перечислил 150 тыс. долларов, приблизительно по 30 долларов за человека. По его оценкам, можно было бы размещать минимум по 250 иммигрантов в месяц, если бы европейские страны присылали такое количество; но организациям по другую сторону океана все труднее оказалось находить общий язык. Это, в сочетании с трудностями, какие чинило правительство Соединенных Штатов, вынудило комитет прекратить работу в сентябре 1914 г., как отметил Шифф в резюме, опубликованном за несколько месяцев до того[40]. Начало войны, конечно, сразу же положило конец всякой иммиграции.

Однако история имеет своего рода эпилог. Билликопф рассказывает, как Шифф, который в 1915 г. поехал на выставку в Сан-Франциско, телеграфировал ему в Канзас-Сити, что он хочет встретиться с некоторыми иммигрантами, въехавшими в США через Галвестон, предпочтительно у них дома и от них самих услышать, как они устроились на новом месте: «Мистер Шифф и его спутники прибыли в Канзас-Сити 12 апреля 1915 г. Проведя минимум времени в отеле, он тут же отправился в длительную и для всех остальных утомительную поездку. Но по мере того, как мы переходили из дома в дом, в беднейших кварталах города, он как будто набирался сил и энергии. При виде того, как эти люди преодолевают трудности, стараясь духовно и экономически приспособиться к новому окружению, при виде радости и решимости, какую он замечал на многих лицах, он испытал огромное удовлетворение.

Но больше всего он обрадовался… посещению вечерней школы, где собралась большая группа иммигрантов. После целого дня тяжелого труда они пришли сражаться с трудностями английского языка, акцентом и синтаксисом. В тот вечер в классе, состоявшем из иммигрантов, обсуждали тему «Авраам Линкольн». На тот день у мистера Шиффа была запланирована еще встреча в Ассоциации банкиров Миссури, где он должен был произнести речь… Ассоциация спешила воспользоваться его приездом в Канзас-Сити. Конечно, ожидалось, что этот знаменитый банкир, выступая на собрании банкиров, будет говорить о банковском деле, экономике или финансах. Кроме того, те, кто знали мистера Шиффа, помнили о его пунктуальности. Но на то собрание банкиров штата Миссури он опоздал. Он опоздал потому, что не мог уйти из класса, полного иммигрантов. Так он объяснил свою задержку, когда наконец, спустя почти час, он все же приехал в Ассоциацию банкиров. И тогда… он подробно рассказал чудесную историю галвестонской программы. Было очевидно, что он очень растрогался. То же можно сказать и о его слушателях. Он зачитал вслух сочинение, написанное иммигрантом, который провел в нашей стране всего полгода. Темой сочинения был Авраам Линкольн, и, прочтя его, Шифф изложил свою концепцию американизации. Для него американизация была вопросом не внешнего приспособления – речи, одежды, поведения, – но скорее духовного. Любовь к Америке, к ее учреждениям, к ее идеалам – вот что такое американизация».

Так окончилась галвестонская программа. Хотя вопрос еврейской эмиграции очень заботил Шиффа, он примерно так же относился к итальянской и другим волнам иммиграции. Кроме того, он предвидел, что перенаселенность городов на Восточном побережье окончится движением против иммиграции, из-за чего впоследствии будут приняты более суровые законы… Он никогда не забывал о тяжелом политическом и экономическом положении своих единоверцев в России и старался сделать все, что в его силах, чтобы хоть немного облегчить им жизнь, а не заниматься большими утопическими планами, которые могли помочь лишь небольшому числу людей или были осуществимы в отдаленном будущем. Он никогда не стремился переместить в другие места основную массу восточноевропейских евреев. Он часто говорил, что вопрос российских евреев должен быть решен в России, но ему казалось, что на существовавшие тогда условия, по которым евреям в России запрещено было владеть землей, которые заставляли их селиться скученно на небольшом куске обширной империи, обитать чуть ли не на головах друг у друга, – условия, которые в конечном счете выльются, если так будет продолжаться и дальше, в деградацию его единоверцев и нанесут ущерб хорошей репутации всего народа – невозможно взирать равнодушно.

40 % предположительного числа иммигрантов были расселены к западу от Миссисипи, и Шифф надеялся, что после окончания мировой войны работа возобновится в более крупном масштабе не только в Галвестоне, но и в Новом Орлеане и на Тихоокеанском побережье; но сам он не дожил до возобновления программы, выполнение которой стало невозможным из-за изменившейся обстановки как в Европе, так и в Америке.

Отношение царского правительства России к еврейскому населению начиная с 1880 г. очень беспокоило Шиффа, отнимало у него много сил и в некоторой степени влияло даже на его дела.

Одно из его самых ранних публичных высказываний по данному вопросу было вызвано заявлением американского посланника в Санкт-Петербурге в 1890 г., который считал, будто «в России не существует никакого преследования евреев». Шифф привлек к этому внимание Ораса Уайта, тогда редактора нью-йоркской «Ивнинг пост», выразив надежду, что американская пресса даст правдивый обзор того, что происходит в России. 20 декабря 1890 г. он в числе других присутствовал на совещании с Джеймсом Г. Блейном, государственным секретарем, после которого написал Исидору Лёбу (не родственнику), секретарю Всемирного еврейского альянса в Париже: «Мистер Блейн заверил нас, что ему прекрасно известно, что отчеты, представленные м-ром Чарлзом Эмори Смитом, нашим посланником в Санкт-Петербурге, не точны, но последний – человек честный, просто его обманули».

В 1891 г. он вместе с Джессом Зелигманом, Оскаром С. Штраусом и другими решил привлечь к ситуации в России внимание президента Гаррисона, и именно после их беседы в Россию была отправлена комиссия в составе полковника Джона Дж. Вебера и доктора Уолтера Кемпстера для изучения обстановки. В результате президент Гаррисон упомянул о положении евреев в России в своем послании конгрессу, что, по крайней мере в первое время, было воспринято в России благожелательно[41]. Шифф рекомендовал Гилберту Э. Джонсу, тогдашнему редактору нью-йоркской «Таймс», опубликовать статью Гарольда Фредерика, за которой последовали другие статьи, а затем и книга под названием «Новый исход».

Позже Шифф затронул эту тему на мероприятии, которое во всех остальных смыслах должно было стать радостным. Джесс Зелигман собирался отправиться в длительную поездку по Европе, и директора еврейских благотворительных ассоциаций в Нью-Йорке, вместе с попечителями синагоги «Эману-Эль», устроили в его честь ужин. Среди тех, кто произносил тосты, были Абрам С. Хьюитт, Сет Лоу, Оскар Штраус, Эллиотт Ф. Шепард и Джулиус Голдмен. Шифф председательствовал на ужине и, сказав о своем теплом отношении к гостю, воспользовался случаем и вкратце нарисовал картину существующих ужасов в России: «Никогда еще с тех пор, как наши предки обрели дом в этом полушарии, не требовалось столько людей, преданных интересам нашего народа, чем в нынешнее время. Десятки тысяч наших несчастных единоверцев выталкивают к нашим берегам. Их вынуждает эмигрировать нетерпимая родина, которая отказывает им в самом праве на существование. Повторяются средневековые сцены, мы невольно вспоминаем времена Фердинанда и Изабеллы, и это происходит в тот самый миг, когда, по прошествии четырех столетий, мы готовимся отпраздновать открытие континента, который один стал безопасным убежищем для всех угнетенных народов. Но, друзья мои, история повторяется! Ссыльные пятнадцатого века в немалой степени способствовали процветанию стран, давших им приют, в то время как Испания, тогда диктатор Европы, пришла в упадок и утратила силу и влияние».