Творения - Иероним Стридонтский

Глава XX. — Стихи 1–12: Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома (paterfamilias — отец семьи), который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой. И договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой. Выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно. И им сказал: «идите и вы в виноградник мой, и, что следовать будет (justum fuerit), дам вам». Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: «что вы стоите здесь целый день праздно?» Они говорили ему: «никто нас не нанял». Он говорит им: «идите и вы в виноградник мой, и что следовать будет, дам вам». Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: «позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых». И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше; но получили и они по динарию. И, получив, стали роптать на хозяина дома и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. [Стих 13]: Он же в ответ сказал одному из них. — Эта притча, или сравнение Царства Небесного понимается из того, что прежде внушено, ибо перед ней написано: Многие первые были последними, и последние — первыми[1000]. Господь судит не по времени, а по степени веры. И Он говорит, что домохозяин вышел ранним утром, чтобы привести работников в виноградник свой и условился заплатить за работу по динарию. Потом он вышел около третьего часа и увидел на площади других, стоявших без работы; и обещал им не по динарию, а то, что будет справедливо. Подобным образом он сделал в шестой и девятый часы. А в одиннадцатый час он нашел других стоящих, которые целый день провели без работы, и их послал он в виноградник. А когда уже стало поздно, то он приказал управляющему своему, чтобы он начал давать плату, начиная с последних, то есть с тех, которые были с одиннадцатого часа, и окончил работниками, трудившимися с первого часа. И все одинаково возгорелись завистью к самым последним рабочим и стали обличать домохозяина в несправедливости. И не потому, что они получили меньше, чем было условлено, а потому что хотели получить больше тех, на которых излилось милосердие нанимателя. Мне кажется, что делатели первого часа [1001] Самуил и Иеремия, и Креститель, которые вместе с Псалмопевцем могут сказать: От чрева матери моей Ты — Господь Бог мой[1002]. А делатели третьего часа это те, которые начали служить Богу с юношеского возраста (a pubertate); делатели шестого часа это те, которые взяли на себя иго Христово в зрелом возрасте, а девятого — те, которые [начали] в возрасте, склоняющемся к старости. Затем делатели одиннадцатого часа это те, которые [начали] в глубокой старости. И однако все получили одинаковую награду, хотя труд их был различен. Есть такие, которые объясняют эту притчу иначе. Они представляют (volunt), что в первый час посланы были в виноградник Адам и другие патриархи до Ноя, в третий час — сам Ной [и другие] до Авраама и данного ему обрезания; в шестой час — от Авраама до Моисея, когда дан закон; в девятый — Моисей и пророки; в одиннадцатый — апостолы и народы языческие, которым все завидуют. Посему евангелист Иоанн, имея в виду то же самое, после часа одиннадцатого, когда солнце уже склонялось к заходу и [день] к вечеру, говорит: Дети мои, час — последний[1003]. Но вместе с тем поразмысли и о том, что все, одинаково обличающие несправедливость домохозяина в отношении к делателям одиннадцатого часа, не замечают ее в отношении к себе. В самом деле, если домохозяин был несправедлив, то не к одному, а ко всем, потому что делатель третьего часа не так трудился, как делатель первого часа, посланный в виноградник. Подобным образом делатель шестого часа трудился менее делателя третьего часа, а делатель девятого часа — меньше делателя шестого часа. Итак, всякий завидует позднему призванию язычников, и благодати Евангелия делается упрек. Посему Спаситель в заключение притчи говорит: Будут первые последними, и последние первыми[1004], так что иудеи из головы обратятся к хвосту, а мы из хвоста изменимся в голову.

Стих 13 [окончание]: Друг, я не обижаю тебя. — В книге одного [автора][1005] я прочитал, что этот друг, который встречает возражение со стороны домохозяина, этот делатель первого часа есть первозданный [то есть Адам] и те, которые уверовали в его время.

Не за динарий ли ты договорился со мною? — Динарий имеет на себе изображение царя. Таким образом, ты получил плату, которую я тебе обещал, то есть образ и подобие мое; почему же ты просишь большего? Притом же ты не столько сам хочешь получить больше, сколько хочешь, чтобы другой ничего не получил, как будто цена твоей платы уменьшается для тебя от сравнения с другим.

Стихи 14–15: Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе; разве я не властен в своем делать, что хочу? — Иудей под законом спасается не благодатью, но делами, ибо кто сотворит милость (gratiam), тот будет жить ею. Потому и говорится тому [делателю]:

Стих 16 [окончание 15–го и 16–й]: Или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними; ибо много званных, а мало избранных. — То же самое значение имеет и известная притча в Евангелии от Луки, в которой старший сын завидует младшему и не хочет, чтобы он был после раскаяния принят, и обвиняет отца в несправедливости. А чтобы мы знали, что она имеет указанный нами смысл, и начало притчи, и конец ее согласны между собою: Так будут, — говорит Он, — последние первыми, и первые последними.

Стихи 17–19: И восходя в Иерусалим, Иисус дорогою отозвал двенадцать учеников одних, и сказал им: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет. — То же самое Он часто говорил ученикам, но так как в промежутках была речь о многих других предметах, то из памяти их могло ускользнуть то, что они слышали; поэтому собираясь войти[1006] в Иерусалим и повести с Собою туда апостолов, Он готовит[1007] их к искушению, чтобы они не соблазнились, когда наступит позорное мучение и крестная смерть.

Стихи 20–21: Тогда приступила к Нему мать сыновей Зе–ведеевых с сыновьями своими, кланяясь и чего–то прося у Него. Он сказал ей: чего ты хочешь? Она говорит Ему: скажи, чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем. — Откуда у матери сынов Зеведеевых явилась мысль о царствовании, когда Господь сказал: Сын Человеческий предан будет первосвященникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие, то есть, когда Он провозвестил находящимся в страхе ученикам о бесславии страдания, [почему] она ищет славы торжествующего. Я думаю потому, что Господь после всего сказал: И в третий день воскреснет; эта женщина думала, что Он после воскресения будет царствовать там; и то, что обещается после второго пришествия [по ее мнению] должно было исполниться в первое пришествие; по свойственной женщинам притязательности (aviditate) она ищет настоящего, забывая о будущем. А вопрос Господа и обращение внимания на ее просьбу словами: Чего ты хочешь? происходит не от незнания; он предлагается от лица Того, Который должен был подвергнуться бичеванию и распятию, — подобно тому, как и вопросы относительно кровоточивой: Кто прикоснулся ко Мне?[1008], о Лазаре: Где вы положили его?[1009] а также в Ветхом Завете: Адам, где ты?[1010] и: Сошедши посмотрю, поступают ли они соответственно воплю [против них], восходящему ко Мне, чтобы узнать, если это не так[1011]. Но мать сынов Зеведея в женском неразумии и под влиянием любви [к детям] просит, не зная чего. И не удивительно, когда она обличается в неразумии, так как и о Петре говорится: Не зная, что он говорит, когда он хочет устроить три кущи [палатки][1012].

Стих 22: Иисус сказал в ответ: не знаете, чего просите. — Просит мать, а Господь говорит ученикам, разумея, что просьба ее была следствием желания ее сыновей.

Можете ли пить чашу, которую Я буду пить? Они говорят Ему: можем. — Под чашей, о которой говорится в Священном Писании, мы разумеем страдания соответственно словам: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия[1013] и в псалме: Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне? Чашу спасения прииму, и имя Господне призову[1014] и непосредственно вслед затем прибавляет, какая это чаша: Драгоценна перед Господом смерть святых Его!