Том 5. Следопыт или На берегах Онтарио - Джеймс Купер

— Да, да, именно бежать, — сухо отозвался Кэп — Потому что мы бежали со всех ног и так здорово спрятались, что могли бы торчать в своей норе до сего часа, кабы у нас не заурчало в животе от голода. А по правде говоря, квартирмейстер, вы оказались проворней лисицы. И как вы быстро, черт возьми, нашли это местечко, я просто диву даюсь! Самый заядлый бездельник на судне, который отлынивает от работы, не смог бы с такой ловкостью притаиться в укромном уголке на баке, как вы забились в эту нору!

— Да, но ведь и вы последовали за мной! Бывают минуты, когда инстинкт одерживает верх над рассудком.

— А человек бежит вниз, в нору? — ответил Кэп, оглушительно расхохотавшись, и Следопыт вторил ему своим особенным беззвучным смехом. Даже Джаспер невольно улыбнулся, хотя все еще был полон тревоги за Мэйбл. — Недаром говорится, что сам черт не сделает человека моряком, если тот не может смотреть на небо; а теперь мне сдается, что нет того солдата, который постоянно не поглядывал бы на землю.

Этот неожиданный взрыв веселья, хоть и обидный для Мюра, значительно способствовал установлению мира. Кэп счел, что шутка его необычно остроумна, и, довольный тем, что присутствующие оценили ее, согласился уступить в главном. После недолгих споров всех индейцев на острове обезоружили и согнали в кучу на расстоянии сотни ярдов от блокгауза и под прицелом гаубицы с "Резвого". Следопыт спустился вниз и изложил условия, на которых неприятель должен окончательно очистить остров. При сложившемся положений условия эти были приемлемы для обеих сторон. Индейцы должны были выдать все свое оружие, даже томагавки и ножи, — необходимая мера предосторожности, ибо их силы все еще вчетверо превосходили силы противника. Французский офицер мосье Санглие, как его обычно величали и как он сам себя назвал, особенно возражал против последнего пункта, считая, что это наносит удар его достоинству командира, более чувствительный, нежели все прочее, но Следопыт, бывший не раз свидетелем резни, устроенной индейцами, и знавший, как мало стоят их обещания, данные в безвыходном положении, остался непреклонным. Следующий пункт соглашения был не менее важен. Капитан Санглие обязывался выдать всех пленников, которых крепко сторожили в той самой норе или пещере, где Кэп, и Мюр нашли убежище. Когда привели людей, оказалось, что четверо из них даже не ранены; они сами бросились на землю, желая спасти свою жизнь, — обычная уловка в сражениях с индейцами. Двое получили незначительные царапины и вполне могли вернуться в строй. Все солдаты пришли со своими мушкетами, и, увидев такое значительное подкрепление, Следопыт заметно повеселел. Снеся оружие неприятеля в блокгауз, он направил туда же освобожденных пленников и Поставил у двери часового. Остальные солдаты погибли, потому что тяжелораненых индейцы немедленно прикончили, чтобы завладеть скальпами, которых они более всего добивались.

Как только Джасперу сообщили, что предварительные условия перемирия выполнены и он может спокойно отлучиться, он повел куттер к тому месту, где пристали лодки, опять взял их на буксир и привел в проток с наветренной стороны. Здесь всех индейцев без проволочек усадили в пироги, Джаспер в третий раз взял их на буксир и, отведя примерно на милю от острова, пустил по течению. Индейцам дали только по одном веслу на пирогу; молодой капитан не сомневался, что, держась по ветру, они к утру доберутся до канадского берега.

Из всего неприятельского отряда на острове остались только капитан Санглие, Разящая Стрела и Июньская Роса. Французский офицер должен был составить некоторые бумаги и подписать их вместе с лейтенантом Мюром, единственным, кого он благодаря его офицерскому званию считал здесь правомочным. У тускароры были, по-видимому, причины не присоединяться к своим недавним друзьям — ирокезам. На острове были оставлены пироги, на которых, покончив со всеми делами, все трое должны были отплыть.

Тем временем, пока "Резвый" уводил на буксире пироги с краснокожими, Следопыт и Кэп, взяв несколько человек на подмогу, занялись приготовлением завтрака, так как большая часть отряда за последние сутки ничего не ела.

Пока "Резвый" отсутствовал, молчание у костра почти не нарушалось. Следопыт нашел время навестить сержанта, сказать несколько слов утешения Мэйбл и сделать кое-какие распоряжения, которые, по его мнению, могли облегчить последние минуты умирающего. Он настоял, чтобы Мэйбл слегка подкрепилась, и, поскольку миновала необходимость охранять блокгауз, убрал часового, чтобы девушка могла побыть наедине с отцом. Отдав все эти распоряжения, наш герой вернулся к костру, где собрались все уцелевшие участники похода, к которым уже присоединился Джаспер.

  ГЛАВА XXVI 

А горя ты уже и не застал,

Прошел великих бед девятый вал,

И лишь волна усталая волне

Нашептывает что-то в тишине.

Люди, закаленные в подобных сражениях, не склонны к чувствительности, пока они находятся на поле брани. Но на этот раз, против своего обыкновения, многие воины всем сердцем сочувствовали Мэйбл, находившейся в блокгаузе, пока происходили только что описанные события: и даже самые огрубелые из солдат вкушали бы свой завтрак с большим аппетитом, не будь сержант столь близок к смерти.

Выйдя из блокгауза. Следопыт встретился с Мюром, который отвел его в сторону для доверительной беседы. Квартирмейстер был приторно любезен, что почти безошибочно указывает на скрытое лукавство. Ибо, хотя физиогномика и френология науки весьма несовершенные и, возможно, в одинаковой мере приводят и к верным и к ложным выводам, мы убеждены, что улыбка, появляющаяся на лице без всякого повода, или не в меру медоточивые речи — вернейшее доказательство лицемерия. Мюру была свойственна такая приторная любезность, а шотландский говорок, шотландские словечки и акцент создавали впечатление искренности Своим чином квартирмейстер был обязан Лунди и его семейству, перед которым он в течение многих лет постоянно заискивал, хотя майор был слишком проницателен, чтобы обманываться относительно человека, намного уступавшего ему по образованию и способностям, но так уж водится, что люди снисходительно принимают лесть, даже если они ясно видят ее подоплеку и прекрасно разбираются в ее истинных мотивах. На сей раз столкнулись два человека, до того несходные по характеру, что являли полную противоположность друг другу. Следопыт был настолько же простодушен, насколько квартирмейстер хитер, настолько же искренен, насколько второй лицемерен, и настолько же прям, насколько тот изворотлив. Оба они отличались хладнокровием и трезвым рассудком, и оба были храбры, но каждый на свой лад. Мюр пошел бы навстречу опасности только из расчета, тогда как проводник признавал страх естественным чувством, которое надо уметь подавлять, когда этого требует благая цель.