Звездные самураи - Кен Като

Раздались отчаянные крики:

— Хеби! Хеби! Хеби! Назад!

Поднялся шум. Как только полосатый крайт скользнул вперед, все, за исключением Сакумы Киохиде, который уставился на змею как мог бы с ужасом смотреть на наемного убийцу, тут же попятились.

Боже милостивый, как же это могло случиться? лихорадочно думал Хайден, глядя на ползущего в его сторону крайта. Он знал, что его укус смертелен. Это была самая опасная из всех известных ядовитых змей — настолько ядовитая, что «Ямакава Добоку», одна из крупнейших терраформирующих компаний, предложила создать перечень нежелательных живых организмов, возглавлять который предстояло полосатому крайту. Несмотря на эту попытку Центральная Власть постановила, что намеренное искоренение некоторых видов представляет куда большую опасность, нежели они сами, поскольку вступает в противоречие с аттрактором Гамильтона и таким образом искажает пси, недопустимым образом изменяя судьбы людей, которым, например, уготована была редчайшая судьба погибнуть от укуса крайта.

На мгновение парализованный едва ли не детским страхом, он наблюдал как крайт скрылся из вида. Затем один из генералов Сакумы Киохиде подцепил кончиком меча подушку на которой незадолго до этого сидел наследник. Шелк порвался, во все стороны полетел белый пух и змея бросилась на него. Молниеносный удар меча аккуратно рассек ее на две половинки, продолжавшие корчиться в агонии, оставляя на татами темные капли крови.

Не успел еще Хайден Стрейкер придти в себя как к нему бросились стражники, схватили его и несмотря на его протесты скрутили и выволокли из зала для аудиенций.

20

Был пятый день месяца и на ней был халат расшитый множеством фиолетовых ирисов которые должны были отгонять злых духов Шики, делавших людей лжецами.

Дворец мирно спал в духоте ночи. Сегодня не задувал даже легчайший ветерок с востока, и доски террасы, окружавшей Яшмовую Башню были теплыми наощупь. Когда-то это место, где высоко над спящим миром среди ночных теней и даже самих звезд уединялся великий господин, было едва ли не священным. Сегодня же здесь состоится праздничная трапеза, а потом в ознаменование победы они будут заниматься любовью. Потому что сегодня вечером наконец-то потерпели крах планы американца с неверной супругой и над ними одержана окончательная победа.

Миобу в своем самом соблазнительном наряде стояла на коленях около Хидеки Синго. Она массировала ему виски и слушала как музыкант Мацудзиро настраивает свой сямисен с длинным грифом. Трехструнный инструмент больше всего смахивал на тыкву. Когда сидящий за ширмой Мацудзиро наконец начал играть, его помощники уселись возле него на корточках со сложенными на коленях руками. Подобные ледяным родникам питающим верховья великой реки, волшебные захватывающие и тревожащие звуки уносились в высокое небо — древняя мелодия, рассказывающая о тех днях, когда еще не было нынешней Вселенной и когда боги любили друг друга в беспредельности космоса.

Щелкнув пальцами Миобу подозвала к себе слугу. Ширма раздвинулась.

— Принеси чаю, — повелительно изогнула она губы.

Слуга был совсем молод — еще подросток — несчастен и теперь страшно боялся ее. Прежде он считал себя лучше всех остальных, и даже лучше ее самой. Поэтому по ее особому предложению его и прихватили с собой с Осуми, чтобы здесь, где это было гораздо легче сделать, научить надлежащей покорности.

Она слушала ровные звуки песни, а тем временем мысли ее свивались и раскручивались, как доли нексуса, как клубок змей. Как верно я поступила, объединившись в этой распре с Исако-сан, думала она. Какой она блестящий политик! И как мудро с ее стороны было придумать посадить в шкатулку крайта. Синго-сама скоро проснется и тогда я узнаю, что произошло. Эта его жена и так все время играла на руку Исако-сан, а теперь подписала себе смертный приговор, оставив в моей полной власти человека, который должен стать следующим префектом квадранта Кюсю.

Ширма снова раздвинулась и юный слуга поставил возле нее поднос с расписанными черно-серебристыми узорами и сверкающими как звездное небо чайными чашками, и изящный чайничек жасминового чая.

Она наблюдала за тем как мальчишка наливает чай, а потом резко велела ему убираться. Он тут же вернулся к сидящим за ширмой музыкантам. Затем она выпрямилась и предложила Синго засахаренный кусочек дыни. Потом Миобу запела. Ее голос искусно следовал за летящими в воздух звуками сямисена. Она пела для Хидеки Синго песнь Праздника Ирисов — песнь, которая должна привести его в хорошее расположение духа, песнь, которая должна сделать его податливым — таким, каким становится любой мужчина после обильной еды и питья, да еще когда ощущает рядом с собой жар женского тела.

Оси такабе

Камо саэ кииру

Хара но Ике но я

Тамамо ва

Мане на кири со я

Ой мо цугу га ни я

Ой мо цугу га ни.

Гуси дикие,

Чирки,

И даже утки

Слетаются к Священному Пруду.

Ой да не коси траву под корень!

Ой да лучше дай ей подрасти!

Пусть себе высокая растет!

Она пела, а сама тем временем думала. Словам этой песни две тысячи лет, а они до сих пор трогают нас. Как Синго-сан был бы недоволен, узнай он, что это народная песня кодзуке, заклинание против дурного пси. Впрочем какая разница откуда она пришла к нам? — ведь она вполне отвечает моим целям, целям, которые меня учили достигать.

Миобу помассировала его скулу. Ее длинные покрытые черным лаком ногти скребли по его небритым щекам. На ее пальце ядовито поблескивал перстень с большим изумрудом — тайное вместилище наркотика, изготовленного из яда высокогорных змей, высушенного и перетертого в порошок с семенами ююбы. Только куртизанке была воистину известна великая правда мира — женщины стремятся любить одного мужчину, в то время как мужчинам нравится иметь много женщин. Кому как не мне знать это? А те, кто не понимают, что души мужчин и женщин совершенно непохожи, просто плохо знают жизнь, следовательно я не так уж глупа. Как умно я поступила, прислушавшись к советам Исако-сан. Как же здорово она разбирается в политике. Как искусно, словно ножом, она пользуется своим сыном.

Миобу поджала губы, отказываясь от протянутого кусочка мидори. Блеснула платиновая брошь, приколотая к отвороту ее кимоно и чувственно оттягивающая ткань.

— Нет, господин, мне нельзя это есть. Иначе сядет голос.

— Сегодня ты должна петь о любви, — сонно сказал Хидеки Синго. Его рука начала гладить ее по обтянутому полупрозрачным материалом кимоно бедру. Его глаза были устремлены на нитку небольших жемчужин, вшитых в ирисовый орнамент одеяния едва прикрывавшего ее грудь.

— Выпейте. Сегодняшний вечер должен стать вечером вашего удовольствия, мой господин. Вечером, когда сбываются все мечты. Вам предстоит сделаться могущественным даймё и все ваши желания исполнятся. — Она налила в редкой красоты чашку еще чаю и застенчиво протянула ее вдоль линии их устремленных друг на друга взглядов. — Я живу лишь для того, чтобы служить вам.

Он взял чашку и отхлебнул, наслаждаясь вяжущим букетом напитка.

— После сегодняшних побед у меня наконец-то появилось время по достоинству оценить вашу красоту, Миобу-сан.

— Благодарю вас, господин. Вы оказываете мне большую честь и в благодарность за это я доставлю вам удовольствие как гейша из Рая. — Миобу вдруг почувствовала необыкновенную легкость. Висящая над их головами большая лампа с бумажным абажуром отбрасывала на дощатый пол колеблющиеся тени, образующие удивительные силуэты. Окружающее их, пространство, ограниченное со всех сторон разноцветными навесами и ширмами, купалось в свете тысяч звезд, мерцающих в бездне неподвижного неба. Ей показалось, что она видит короткий проблеск света в темноте — падающая звезда, дух отделившийся от тверди, который довелось увидеть лишь ей одной — или, проще говоря, кусок обшивки садящегося шаттла. Она взяла пальцами кусочек маринованного кальмара со стоящего возле них подноса, а Синго открыл рот.

— Самая вкусная пища та, что попадает в рот из рук прекрасной женщины.

— Мой господин, это ничтожное подношение такому великому человеку как вы.

Потом она приготовила для него на небольшом нефритовом блюдечке изысканный десерт: тонкие ломтики свежего манго и папайи. Она, чувствуя, что уже и сама проголодалась, стала брать их по одному и скармливать Синго. На подносе были и креветки в соленом соусе, огуречный рулет, тай или тонкие ломтики мяса красной черепахи, мясо моллюсков акагаи и аваби. На смазанных маслом листьях было разложено мясо моллюсков со сливами и кокосовой мякотью, кусочки морского угря и брюха тунца.

Она кормила его до тех пор пока он не насытился, и его глаза не начали сонно блуждать по бледному небосклону, впитывая в себя таинственное свечение Галактики и удивительных маленьких лун Эдо.