100 великих любовников - Игорь Муромов

Агнесса вовсе не была наивной девушкой, и Хемингуэй проявлял неосторожность, отдаваясь сладостной эйфории любви. Когда она говорила ему о разрыве со своим нью-йоркским «женихом», его радости не было предела. «Она меня любит, Билл», – с пылкостью писал он одному своему другу, предложив ему быть шафером на его свадьбе с Агнессой в Соединенных Штатах.

Однако его первые сексуальные опыты были более чем робкими. В своих связях с женщинами, зачастую продажными, он всегда играл роль подчиненного. Родители Хемингуэя рассказывали, что он начал встречаться с девочками довольно поздно, в старших классах школы. Хемингуэй как-то сравнил сексуальные отношения с ездой на велосипеде, чем больше человек этим занимается, тем лучше это у него получается. Агнесса фон Куровски, первая и главная наставница, способствовала его половой «апатии». Секс, пьянство, лень, чтение, прогулки с Агнессой под аркадами галереи – Хемингуэй с наслаждением входил в образ «любимчика» медсестры. Но в ноябре 1918 года произошло внезапное событие, которое трудно назвать перемирием. Агнессу перевели в госпиталь во Флоренции. 11 ноября, через 10 дней после отъезда, она возвратилась в Милан. Хемингуэй был в отчаянии. Он требовал, чтобы она окончательно соединилась с ним. Она уклонилась от прямого ответа, хотя клялась ждать его. Она опять уехала во Флоренцию, там свирепствовала испанка.

В Милане он с нетерпением ждал ее писем. «Я по вам скучаю. Я испытываю ужасный голод по вам. Я ничего не забыла из тех ночей… Во время работы мои мысли улетают к вам, и тогда я оказываюсь в полном замешательстве. Мне хотелось бы быть с вами…» В письмах Агнессы множество подробностей о ее повседневной жизни, материнских советов «малышу» о том, как поддерживать себя в добром здравии, и едва прикрытых намеков на ее любовные связи с красивыми итальянскими офицерами. Разумно ли связывать свою судьбу с иностранцем? Хемингуэй не желал ничего понимать. Прими он хотя бы во внимание предложение Агнессы: «Если вы вдруг перестанете мне писать, так тому и быть. Ни слез, ни сожалений», – и они смогли бы оставаться добрыми друзьями и только с нежностью вспоминать неповторимые моменты.

В январе 1919 года Хемингуэй возвратился наконец в Соединенные Штаты. Юноша изменился. Он возмужал и, вопреки своей похвальбе, нес на себе явный отпечаток страданий, перенесенных на войне. Все так же одержимый Агнессой, он отдался эйфории приема, оказанного ему жителями Оук-Парка, его родного города, семьей, которой довелось услышать весьма приукрашенную версию подвигов и ранений. Когда закончились парады, патриотические речи, интервью, Хемингуэй вновь обрел общество своего отца, доктора Кларенса Хемингуэя. Образец мужественности, идеализированный сыном, доктор Кларенс в 1928 году не удержался от непродуманных финансовых спекуляций и покончил с собой.

Эрнест продолжал переписываться с Агнессой. «Не надо мне столько писать», – предупреждала она его. 1 марта 1919 года в том же письме она уверяла: «Я вовсе не та совершенная женщина, которую вы себе воображаете. Моя истинная натура, та, что всегда была собственно моей, начинает проявлять себя. Я ощущаю себя очень «cattiva» (злой), так что прощай, малыш. Не сердитесь и всего хорошего. С любовью, Агги». Она бросила его. Он так был этим удручен, что слег с сильным приступом лихорадки. Марселина, сестра Хемингуэя и вернейшая союзница их матери Грейс, торжествовали. Без снисхождения наблюдая за похождениями брата, они не питали к медсестре никаких благодушных чувств, хотя ни разу ее не видели. А Хемингуэй, лежа «на одре страдания», обдумывал отмщение.

15 июня пришло письмо от молодой женщины. Ее любовник порвал с ней… Хемингуэй растаял от сострадания: «Бедная девочка!» Но этот порыв длился недолго: «Ничего не могу поделать. Я ее любил, а потом она меня обманула». «Я уверена в вас. Вы будете благоразумны, – написала ему Агнесса, – перед вами открывается замечательная карьера, которую заслуживает такой человек, как вы. Я этого вам желаю от всего сердца, со всею любовью».

Не сразу Хемингуэй смог избавиться от отчаяния, он искал забвения в алкоголе. И лишь некоторое облегчение нашел в писательском труде. Постепенно красивое лицо Агнессы окутывалось дымкой забвения.

Жизнь очень рано столкнула его со смертью, и он много писал о ней. Это и насильственная смерть охотника, матадора, и смерть от болезни, и массовая гибель людей на войне. Отношение к смерти у него было сложное. Его интересовали, как ведут себя люди перед лицом страданий и смерти, как принимают смерть.

В январе 1919 года Хемингуэй познакомился с Хедли Ричардсон, начинающей пианисткой, уроженкой Сент-Луиса. Хедли была старше Хемингуэя на 7 лет. Она только что похоронила мать, за которой старательно ухаживала, и чувствовала себя одинокой. Высокая, стройная, с приятной внешностью, Хедли была музыкальна, начитана, отличалась ровным характером. В сентябре молодые люди поженились.

В конце 1922 года Хемингуэй, находившись в Париже, получил задание от газеты – срочно отправиться в Константинополь для освещения греко-турецкого конфликта. Это была вторая война, свидетелем которой стал Хемингуэй. К великой радости Хедли, он скоро вернулся невредимым с Ближнего Востока.

В 1926 году в жизнь писателя вошла новая женщина – Полина Пфейфер, молодая богатая американка, дочь промышленника, президента компании по производству пива в Арканзасе. Вместе с сестрой Вирджинией она жила в Париже, где работала редактором местного журнала «Мода». Девушки стали часто бывать в доме у Хемингуэя. Скромно одетая и поглощенная семейными делами, Хедли не выдержала конкуренции.

Оформив развод с Хедли, писатель постарался обеспечить материально ее и сына, выделив им все доходы от романа «И восходит солнце». До конца своей жизни Эрнест считал развод с Хедли «величайшим грехом» своей жизни.

Любовь к женщине нередко служила источников вдохновения для Хемингуэя. Агнесса фон Куровски была вдохновительницей романа «Прощай, оружие!», Марта Геллхорн, третья женщина писателя, – романа «По ком звонит колокол», молодой итальянке Андриане Иванчич он посвятил «Старик и море». Дафф Туизден, в отличие от Полины Пфейфер, не решилась, однако, вторгнуться в семейную жизнь Хемингуэя.

Во время близости с женщинами Хемингуэй не любил пользоваться противозачаточными средствами и предпочитал иметь дело с теми, которые «были согласны пойти на риск». Во время сексуального акта писатель часто бывал не на высоте, а иногда даже страдал от импотенции, которую вызывали часто возникающие стрессовые ситуации.

Хемингуэй любил похвастаться своими приключениями, уверяя, что его любовницами было множество женщин, включая Мату Хари, итальянских графинь, греческую принцессу и проституток, с которыми он особенно часто имел дело в молодости и во время проживания в Гаване. Некоторые современники, среди которых и писательница Гертруда Стайн, подвергали сомнению то, в чем Хемингуэй пытался всех убедить. Однажды он заявил: «Знаю я этих женщин. Любая женщина – это всегда масса проблем».