Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Изображение завода на студийном мониторе сменилось портретом Жюстины. По спальне поплыл запах аниса – врач капал в мензурку успокоительное для Вейнтрауба, – а ведущий продолжал:

– Пока ни одна из террористических организаций не взяла на себя ответственность за похищение. Мотивы похитителей также не ясны. Обычно в таких случаях заложников тщательно прячут. На этот раз названо точное место, где удерживают президента Интерпола. Похитители потребовали, чтобы оно было оцеплено сотрудниками международной полиции со всего мира, которые участвовали в Генеральной ассамблее и не успели покинуть Санкт-Петербург. После выполнения ещё целого ряда требований злоумышленники намерены сделать какое-то важное заявление. Официальные российские власти пока не дают никаких комментариев. Мы продолжаем ждать от съёмочной группы информацию о развитии событий. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что этот первый день апреля многим запомнится надолго.

– Идиоты! – Вейнтрауб резко оттолкнул руку врача с мензуркой. – Первое апреля, День дурака! Они вас разыграли!

– Простите, – сказал секретарь, – я бы не посмел вас тревожить, но это передают по всем каналам.

Он понажимал кнопки пульта, меняя на экране картинку за картинкой. Несмотря на разницу во времени с Россией, экстренные выпуски новостей в разных странах на разных континентах дружно сообщали о похищении президента Интерпола.

Вейнтрауб сник, принял у врача заново наполненную мензурку, выпил лекарство и велел секретарю:

– Свяжите меня с генералом. Немедленно!

В бомбоубежище тела погибших лежали так же, как при появлении Салтаханова и Псурцева: Одинцов запретил их трогать. Сам он сидел в инвалидном кресле, доставленном израильтянами, поигрывал чётками и следил за Жюстиной…

…которая не обращала внимания на покойников. Всё её внимание было приковано к Ковчегу. Жюстина ходила вокруг него кругами, осторожно трогала кончиками пальцев изящную отделку и любовалась рисунками на гранях контейнеров.

– Вы не оставили мне выбора, – сказала она Одинцову в ресторане после долгого молчания. – Штурм ОКСИОН – это самоубийство. Я вынуждена согласиться на участие в вашей… гм… операции. Но меня смущают некоторые детали. Вы готовы их быстро обсудить и внести коррективы?

– С удовольствием! – Одинцов обрадовался. – А то у меня что-то сегодня голова плохо работает.

Волшебные таблетки из аптечки Псурцева помогали держаться в форме, но иллюзий Одинцов не питал. Ядовитый коктейль генерала действовал по-прежнему. Ведро чаю с растительными антиоксидантами – всего лишь отсрочка приговора. Оставалось надеяться, что всё пойдёт по плану, и мир отреагирует на известие о похищении Жюстины без задержки – тогда вскоре можно будет попасть к врачам…

С лестницы, ведущей из бомбоубежища наверх, появился Мунин.

– Есть контакт! – объявил он.

В плане Одинцова историку с Салтахановым отводилось место сразу за стальной дверью у выхода на улицу: там работали мобильные телефоны – и связь Базы с товарищем Третьим, роль которого продолжал играть Салтаханов.

– Вейнтрауб звонил академикам, – сказал Мунин. – Требовал немедленного разговора с генералом. Волнуется, гад!

– Еву позови, – велел ему Одинцов.

Ева прикорнула на диванчике в комнате смотрителя тира. Коротать время среди трупов она оказалась. Страх немного притупился благодаря Жюстине, но мутило американку по-прежнему.

У историка встревоженный миллиардер вызывал злорадство, а для Одинцова и Жюстины звонок Вейнтрауба стал сигналом к действию.

Перебравшись из ресторана в бомбоубежище, они первым делом записали на камеру смартфона ролик о похищении президента Интерпола. Текст составила Жюстина: всё должно было выглядеть натурально, а уж кому, как не ей, в тонкостях знать повадки похитителей?! Одинцов озвучил ролик по-английски с нарочито жутким русским акцентом. Уцелевший противогаз Салтаханова скрывал его лицо и коверкал голос до неузнаваемости. Жюстина успешно сыграла роль молчаливой заложницы. Других заложников пока решили не показывать…

…а информацию о похищении запустили через никогда не спящую штаб-квартиру Интерпола, и затем продублировали по каналам информационных агентств – уже со ссылкой на Интерпол. Мунин гордился: по его предложению ролик ушёл и в социальные сети – почему нет? Сетевые хомячки по всему миру бросились обсасывать новость, а скоро в YouTube и Facebook появились прямые трансляции с улиц вокруг завода – любительские и бестолковые, но дающие некоторое представление о происходящем.

В бомбоубежище хватало смартфонов, которые достались заговорщикам в наследство от погибших. Мобильная связь работала – это было одним из требований, выдвинутых в ролике. Да и какой смысл её отключать, если похитители сами рассказали, где находятся, а их номера легко определялись на ближайшей базовой станции?

Смартфоны позволяли просматривать любые сетевые и телевизионные каналы онлайн. Одинцов и Жюстина знали, что их сообщение попало в экстренные выпуски новостей. Мир должен был вздрогнуть; он вздрогнул, но сомнения оставались. Насколько точно будут выполнены предварительные условия, которые прозвучали в ролике? Произведёт ли похищение Жюстины необходимый эффект на государственном уровне?

Когда Жюстина составляла текст, Одинцов просил особенно отметить, что вентиляционная шахта заминирована, и пояснил:

– Ещё не хватало, чтобы нас опять газом траванули. Пусть держатся подальше. Если что – здесь всё рванёт.

Полицию не пришлось уговаривать: улицу вдоль заводской стены перекрыли. Зевак и съёмочных групп становилось всё больше. Иностранные сотрудники Интерпола с карточками участников ассамблеи на груди заняли места в оцеплении…

…а Вейнтрауб, с утра пораньше услышав тревожную новость, бросился звонить генералу, нутром почуяв причину происходящего. Это заговорщики расценили как последний знак верной стратегии: план работает, пора переходить к следующему этапу.

После того, как Псурцев был убит, а Салтаханов связан, Одинцов хотел вытащить Ковчег из бомбоубежища и увезти. Но даже с помощью Салтаханова обессилевшая троица не смогла бы поднять по лестнице тяжеленный сундук. Возможно, невесомым его делали скрижали, но до проверки дело не дошло. Куда везти Ковчег с контейнерами и где прятать? Фургон всё равно отследили бы – не сразу, так чуть позже, по записям с дорожных камер. Поэтому Одинцов решил действовать на опережение, как можно дольше сбивать академиков с толку и договариваться с Жюстиной.

Уже несколько раз Одинцову звонили переговорщики. Сначала он отказался говорить с россиянами и потребовал, чтобы рядом были иностранцы. Потом велел подождать…

…и теперь, после звонка Вейнтрауба, сам набрал номер.

– Через пять минут мы покажем новый ролик, – прохрипел он по-английски через мембрану противогаза. – Его должны транслировать в прямом эфире. Можно с небольшой задержкой, это не проблема. Мы контролируем трансляцию и дублируем её в Сети. Не пытайтесь нас обмануть.

Через пять минут заговорщики поднялись к верхней площадке лестницы и расселись на ступьках, подстелив куртки. Салтаханов с Муниным рядком прислонили к двери включённые смартфоны: каждый был настроен на один из ведущих телевизионных или интернет-каналов.

Одинцов оглядел всю компанию. Ева крепко обхватила себя за плечи. Жюстина кусала ненакрашенные губы. Салтаханов наконец избавился от гарнитуры и бережно массировал распухшее ухо. Лишённый очков Мунин щурился и оттягивал пальцем внешний уголок глаза, пытаясь тоже разглядеть мелькающие изображения.

В руках Одинцов держал два смартфона – первый для связи с переговорщиками и второй, на который снимались ролики. Он улыбнулся, нажимая кнопку второго смартфона:

– Ну, что, поехали?

Вейнтрауб вздрогнул, когда на экране телевизора появилась Жюстина.

– Леди и джентльмены, – по-английски сказала она.

– Дамы и господа, – повторил по-русски Мунин, стоявший рядом.

Старик смотрел не на них: чуть позади распахнули крылья херувимы, глядящие друг на друга. И что с того, что фигуры были не золотыми, а бурыми?

– Мы должны начать с древнего обращения, – говорила Жюстина. – Урби эт орби, городу и миру…

– Этот день навсегда войдёт в историю человечества и ознаменует собой начало новой эпохи, – повторял за ней Мунин.

Они рассказали о том, что найден Ковчег Завета. О том, что есть неопровержимые доказательства его подлинности. Коротко – о том, какими путями он попал в Россию и где должен быть собран воедино. Показали зрителям невесомые контейнеры…

…и перечислили требования к мировому сообществу: транспортировка Ковчега и контейнеров до Михайловского замка, прозрачность и публичность всех действий с реликвиями, постоянный контроль международных наблюдателей и так далее – Жюстина подглядывала в список, чтобы ничего не забыть, а подслеповатый Мунин повторял с её голоса.