Любовник королевы - Филиппа Грегори

– Значит, мир, – сказала Милдред, зная, что муж не покинул бы Шотландию, не завершив возложенного на него дела.

– Да, – коротко ответил он.

– Что-то я не вижу радости на твоем лице. Ты же должен ощущать себя настоящим миротворцем.

Сесил взглянул на нее так, как еще никогда не смотрел за все годы их совместной жизни. Мало сказать, что без всякой радости. Он напоминал человека, которому нанесли тяжелый удар. Не по гордости, не по честолюбию. Уильяма будто предал кто-то из близких друзей.

– Никакой я не миротворец, – сказал он. – Да, мы заключили самый выгодный мир, какой только был возможен при нашем нынешнем положении. Французская армия уйдет из Шотландии. Наши интересы там ничуть не пострадали, даже укрепились. Все это без единого выстрела. Мирный договор должен был бы стать величайшим событием моей жизни, моментом триумфа. Победа над французами у нас всегда считалась славным достижением. Одолеть их, имея разделенную страну, пустую казну, армию, вовремя не получающую жалованье, и переменчивую женщину у кормила власти… Это можно было бы считать чудом.

– В чем же тогда дело? – до сих пор не понимала Милдред.

– Кто-то настроил королеву против меня, – признался Сесил. – Я получил от нее письмо, от которого мог бы заплакать, если бы не знал, что она чуть ли не из кожи вылезла, дабы не усугублять положение.

– Королева выдвинула новые требования, да? – догадалась Милдред.

– Ей мало мира в Шотландии. Получается, я обязан привезти с собой еще луну и звезды. – Сесил вздохнул. – Думаю, она не обрадуется, когда мы встретимся и я скажу, что привез ей лишь мир в Шотландии.

– Но ведь Елизавета не дурочка. Если ты расскажешь ей правду, она тебя выслушает. Думаю, королева поймет, что ты сделал все возможное, куда больше, чем кто-либо другой на твоем месте.

– Она по уши влюблена. Сейчас ее величество слушает лишь биение собственного сердца и голос предмета своей любви.

– Дадли?

– Кто же еще?

– Значит, история продолжается, – сказала Милдред. – Даже сюда доходят слухи. Настолько скандальные, что просто не верится.

– Я им верю. Большинство из них – правда.

– Говорят, будто они с Дадли тайком поженились, у них родился ребенок, которого они прячут.

– А вот это полная ложь. – Сесил поморщился. – Но я уверен, будь Дадли свободен, она сразу выскочила бы за него замуж.

– Так это сэр Роберт отравляет ей мозги и настраивает против тебя?

– Думаю, что он, – кивнул Сесил. – У нас при дворе есть лишь один фаворит. Я полагал, королева будет наслаждаться его обществом и слушать мои подсказки. Но когда мне пришлось уехать, ее советником сделался Дадли, а он слишком легкомысленный человек, чтобы давать здравые рекомендации.

Милдред встала, подошла к мужу, положила руку ему на плечо и спросила:

– Уильям, что ты намерен делать?

– Перво-наперво вернуться ко двору. Рассказать, как все происходило, каких результатов удалось добиться. Но я не жду от нее ни наград, ни благодарности. Скорее всего, мне будет заявлено, что мои действия стоили казне дополнительных расходов. Если королева не послушается моих советов, мне придется вновь написать прошение об отставке и вернуться сюда. В прошлый раз она не сумела обойтись без меня. Посмотрим, как будет теперь.

– Уильям, ты не можешь оставить ее целиком во власти этого обаятельного предателя, – ужаснулась Милдред. – Нельзя, чтобы Англия управлялась прихотью этой пары. Нами станут править капризные, тщеславные дети. Нельзя оставлять в их руках нашу церковь. Народ не будет им доверять. По правде говоря, они – пара прелюбодеев. Тебе необходимо оставаться при ней. Ты должен спасти Елизавету от самой себя.

Сесил, старейший и самый уважаемый советник королевы, всегда внимательно прислушивался к жене.

– Милдред, чтобы сражаться с таким человеком, как Дадли, мне понадобятся закулисные способы и тайные средства. Это не вопрос личной неприязни. Роберт постепенно становится врагом страны. Из удачливого придворного, стремительно вошедшего в фавор, он превратился в предателя. Мне пришлось бы поступить с ним… как с Марией де Гиз.

– Которая умерла столь внезапно? – нарочито нейтральным тоном спросила Милдред.

– Да, так оно и было.

Милдред мгновенно поняла мужа, но спокойно выдержала его взгляд.

– Уильям, ты должен и дальше исполнять свой долг перед нашей страной, церковью и королевой. К каким бы средствам тебе ни понадобится прибегнуть, ты творишь богоугодное дело.

Он посмотрел в ее спокойные серые глаза и спросил:

– Даже если бы мне пришлось совершить преступление? Великий грех?

– Даже тогда.

Сесил вернулся в Лондон в самом конце июля. Оказалось, что двор покинул Уайтхолл и переместился не слишком далеко, вниз по южному берегу Темзы, заняв очаровательный частный особняк, как нельзя лучше подходящий для летней погоды и охоты. Сесила предупредили, что его не будут встречать с триумфом, как героя и миротворца. Так оно и случилось.

– Как ты мог лишить нас истинной победы? – даже не поздоровавшись, накинулась на него Елизавета. – Может, французы тебя просто подкупили? Или ты переметнулся на их сторону? Что с тобой случилось, Сесил? Ты заболел? Слишком устал, чтобы надлежащим образом исполнять порученное дело? Может, сказывается возраст? Как ты смел забыть о своем долге передо мной и страной? Мы истратили бездну денег, пытаясь помочь Шотландии, а ты позволил французам отправиться домой, не заставив их выполнить наши требования!

– Ваше величество… – начал Сесил.

Он почувствовал, как у него от гнева вспыхнуло лицо, потом огляделся по сторонам, чтобы увидеть возможных слушателей. Их было много. Почти половина двора вытягивала шеи, желая услышать перепалку между королевой и ее главным советником. Елизавета устроила ему встречу в самом большом зале особняка. Мало того, что это помещение было полно народу. Люди стояли на лестницах. Часть придворных собралась на верхней галерее. Елизавета явно намеревалась устроить ему публичную порку. С таким же успехом она могла это сделать на любом лондонском рынке.

– Ты позволил французам уплыть домой, не потребовав от них твердых гарантий по возвращению Кале! – продолжала распаляться Елизавета. – Это хуже, чем потеря данного города. Тогда хоть была война и мы до последнего сражались за наш оплот на континенте. Сейчас, по своей прихоти или глупости, ты оставил Кале в их руках, не сделав ни малейшей попытки потребовать его назад.

– Ваше величество…

– А мои геральдические леопарды! Эта девчонка поклялась, что уберет их со своих гербов? Нет? Да как ты смел вернуться ко мне, не заручившись твердым обещанием, что она больше не будет позорить моих леопардов?