Русь эзотерическая - Ольга Манскова

Мандала, которую каждый год выкладывает новый хранитель здешних мест, называется Мандала «Вечность»… Некоторые, постоянно мотающиеся по горам на джипах люди, её видели, иногда наведываясь сюда после кафе у лагуны. Это — если им вдруг хотелось бесплатно выпить травного чая. Только, как они говорят, угощающий их чаем человек постоянно «несёт» при этом «какую-то пургу»…

А ещё позже прошла сильная, глобальная полоса дождей. Дождь навсегда «смыл» из этих мест всех пионеров, их лагерь полностью опустел, палаток пионеров в этих местах с тех пор больше не встречалось.

В следующие же годы выдалась небывалая сушь. Река, близкая к «Ромашковой» поляне, не то что обмелела, но даже превратилась в ограниченное пересохшими местами длинное зловонное болото, вонючее и наполненное плавающим по нему ветхим сухостоем и заросшее камышами.

В общем, на Поляне действительно произошло то же, что и по всей России, как говаривал и предупреждал Николай. А дядя Юра — и вовсе оказался провидцем, предвидя начавшийся позже интерес правоохранительных органов к здешней тусовке и даже Мандалу «Вечность»…

Наталья и Сергей, которые однажды, много лет спустя, были на море, решили вернуться назад через эти места. Через перевал они добрались сюда на попутном джипе. А потом остановились около «белой» речки. Но, искупаться не получилось: воды здесь теперь было до середины голени в особо глубоких местах. Какая уж теперь «тарзанка»… К тому же, из-за небывалой сухости, быть может, здесь появилось множество гадких насекомых: клещей. Так что, отдых здесь грозил не из числа приятных, и Наталья и Сергей, будучи здесь, к тому же, с маленьким ребенком, решили спешно покинуть ставшие совершенно иными места.

В том месте у реки, с которого начиналась на другой стороне дорога на поселок, Наталья долго задумчиво просидела на большом камне.

— Ну, что? Пойдем уже на автобус? — предложил ей наконец Сергей.

— Нет. Пожалуй, я пойду, взгляну еще и на Поляну. Хотите — ждите меня здесь. Не надо и вам туда ходить. А я там воды наберу в дорогу из ближайшего родника.

— Если идти — тогда уж всем вместе, — И Сергей решительно поднялся, взяв спящего маленького ребенка из рук Натальи. Они перешли речку, миновали стороной поселок и пошли по дороге, с трудом узнаваемой.

Грунтовая дорога, проходящая неподалеку от поляны и ведущая на соседний поселок, почему-то была перетянута веревкой, как шлагбаумом. Эта веревка была украшена множеством завязанных кем-то цветных ленточек — будто дерево по бурятско-монгольскому обычаю.

На Поляне было пустынно и тихо. Никого в округе, в лесу, тоже не оказалось. Не было ни одной палатки. И даже скот здесь не пасся. Поляна была выжжена солнцем, с пожухшей, умершей от корня, травой. Наталья подошла к тому месту, где был родник, оборудованный для удобства чем-то наподобие колодца и украшенный памятной плитой, уложенной в девятнадцатом веке. Плита была сдвинута с места, колодец — замусорен. Воды ни в роднике, ни в колодце не было совершенно… Наталья даже не стала добираться к «Дедушке»: тот родник бежал тонкой струйкой и раньше, когда ближайший был мощным и бурным.

А потом Наталья села на краю Поляны под деревьями, улыбнулась горькой усмешкой. Кругом простиралась пустая, выжженная земля. Да, местные власти за что боролись — на то и напоролись. Легко и сладко им теперь, наверное. Нет здесь отдыхающих эзотериков.

От горьких дум Наталью отвлек Сергей.

    — …С годами станет улица иной,    Кого любил я, тех уже не станет,    И в сад мой за беленою стеной   Тоскуя, только тень моя заглянет…,

— продекламировал он известные им обоим строки Хуана Рамона Хименеса.

— Наташенька, пойдем, поймаем попутку, и — на вокзал. Не ночевать же нам здесь! — сказал он затем.

— Действительно, нет. Не знаю, зачем я вообще сюда пришла. По-моему, лишь для того, чтобы окончательно забрать отсюда…себя.

Если вы хотите найти для души свою заповедную Поляну, не ищите это место на карте России. Наверное, ее можно теперь отыскать только где-то очень глубоко в собственном сердце.

Во всяком случае, теперь на месте, когда-то любимым многими людьми, с восхищенным «ах!» взиравшими на огромное ромашковое поле — то же, что и везде, повсюду в других местах необъятной страны. Курортно-развлекательная зона. И всё течёт — как течёт…

    Уходят в море корабли и страны,    И исчезают дни и города.    Не знаю я, как мыслят океаны.    Таким, как был, я не вернусь сюда.

    Уходят люди, исчезая  пылью.    Стираются мечты и суета.    Всё прорастёт и мифами, и былью.    Таким, как был, я не вернусь сюда.

    Меняются, и, искажаясь болью,    Стираются знакомые черты.    Ушел Христос, вино оставив кровью,    Но каждый день вздымаются кресты.

    Тебя распнут сомненья и тревоги,    В ночь, в неизвестность, выплюнет среда…    Не знаю я, о чем там мыслят боги!    Таким, как был, я не вернусь сюда.