Первое правило волшебника - Терри Гудкайнд

Глаза Савидлина наполнились слезами. Кэлен прижала руку к груди, стараясь унять боль в сердце. Она знала, кому предназначался этот подарок.

Охотник плюнул Ричарду в лицо. Савидлин рванулся к нему, но Ричард предупреждающе поднял руку.

— Я слышал голоса наших предков, — сказал Савидлин. — И знаю, что он ни в чем не виноват!

Кэлен обняла Савидлина и постаралась успокоить его.

— Наберись терпения. Мы спасли его один раз, спасем опять.

Савидлин храбро кивнул. Кэлен разжала объятия. Ричард тихо спросил, что она сказала Савидлину.

— Я солгала, — ответила Кэлен, — чтобы облегчить боль.

Ричард понимающе кивнул и повернулся к человеку с копьем.

— Покажи тех, кого он убил, — бесстрастно произнес он.

— Зачем? — спросил охотник.

— Чтобы я никогда не забыл, почему я должен убить этого человека.

Охотник яростно глянул на старейшин и повел их к центру деревни.

Кэлен придала лицу бесстрастное выражение, скрывая ужас от того, что ей предстояло увидеть. Она уже столько раз видела подобное в других деревнях, в других странах... Как она и ожидала, все выглядело точно так же. У стены валялись истерзанные и окровавленные тела детей, обугленные останки мужчин, трупы женщин. У одних не было руки, у других — подбородка. Среди них была и племянница Птичьего Человека. На лице Ричарда не отражалось никаких чувств. Он шел среди рыдающей толпы, мимо мертвецов, глядя по сторонам. Спокойствие в сердце циклона. «Или, — подумала Кэлен, — молния, готовая ударить в любой момент».

— Вот что ты принес нам, — прошипел охотник. — Ты во всем виноват!

Ричард посмотрел на остальных, которые кивнули, соглашаясь, и потом повернулся к охотнику.

— Если тебе так легче, можешь обвинять меня. А я предпочитаю винить того, на чьих руках их кровь. — Он обратился к Птичьему Человеку и к старейшинам:

— Пока все не закончится, не разводите огонь. Это приведет лишь к новым смертям. Я клянусь, что убью этого человека или погибну сам. Спасибо за помощь, друзья.

Его глаза обратились к Кэлен. В них пылал гнев. Ричард стиснул зубы.

— Мы идем искать эту ведьму.

Конечно, у них нет выбора. Но она слышала о Шоте. Это верная смерть.

С таким же успехом они могут пойти прямо к Даркену Ралу и спросить у него, где искать шкатулку. Кэлен подошла к Птичьему Человеку и неожиданно для себя бросилась ему на шею.

— Не забывай меня, — прошептала она.

Когда они разжали объятия, Птичий Человек обвел глазами собравшихся.

Его лицо ничего не выражало.

— Этим двоим понадобится несколько воинов, чтобы проводить их до границы наших земель.

Савидлин немедленно выступил вперед. Десять лучших охотников без колебания встали рядом с ним.

Глава 29

Принцесса Виолетта повернулась к Рэчел и дала ей пощечину. Рэчел не сделала ничего плохого, просто принцесса любила давать ей пощечины: принцессе это казалось очень забавным. Рэчел и не скрывала, что ей очень больно. Если бы принцессе показалось, что девочке не больно, та получила бы новую пощечину. Рэчел прижала руку к покрасневшей щеке, губы ее задрожали, на глазах выступили слезы, но она смолчала.

Принцесса повернулась к полированным шкафам, стоявшим вдоль стены, открыла очередной ящик и достала оттуда сверкающее серебряное колье с крупными синими камнями.

— Прелестная штучка. Подними-ка мои волосы.

Она повернулась к высокому зеркалу, застегивая колье на полной шее и любуясь собой. Рэчел поддерживала длинные тусклые каштановые волосы принцессы, чтобы не мешались. Рэчел взглянула на себя в зеркало. На щеке остался красный след от удара. С тех пор, как принцесса обкорнала ее, она терпеть не могла смотреть на себя в зеркало. Конечно, она — никто, и ей не дозволено носить длинные волосы, но можно было хотя бы их постричь ровно.

Волосы были коротко стрижены почти у всех, но ровно! Однако принцесса Виолетта любила так поступать с нею. Принцессе хотелось, чтобы Рэчел выглядела уродиной.

Рэчел переступила с ноги на ногу, так как устала стоять. Они находились в королевской сокровищнице, и принцесса примеряла, вертясь перед зеркалом, то одно, то другое украшение. Это было ее любимым занятием. Рэчел — игрушка принцессы — обязана была сопровождать ее, дабы доставить той еще больше удовольствия. Уже десятки ящиков были открыты. В одних виднелись сверкающие ожерелья, в других — браслеты. Еще больше украшений — бус, брошей, тиар, колец — валялось на полу.

Принцесса посмотрела вниз и показала на голубое каменное колечко.

— Подай его мне.

Рэчел надела кольцо на палец принцессы, и та стала глядеться в зеркало, вертя рукой так и этак, любуясь украшением. С глубоким вздохом, выражавшим усталость и скуку, она подошла к постаменту в другом конце сокровищницы. Принцесса смотрела на любимое сокровище матери, которое пыталась выклянчить у нее при каждом удобном случае.

Пухлая рука протянулась к золотой, инкрустированной драгоценными камнями шкатулке и сняла ее с постамента.

— Принцесса Виолетта, — вскрикнула Рэчел, прежде чем успела сообразить, что говорит, — ваша мама сказала, что к ней нельзя притрагиваться!

Принцесса обернулась с самым невинным видом и неожиданно бросила шкатулку Рэчел. Пораженная Рэчел схватила шкатулку на лету, боясь, что та ударится о стену и разобьется. В ужасе от того, что шкатулка у нее в руках, девочка немедленно положила ее на пол, словно она была раскалена.

Рэчел отступила, боясь, что ее побьют за одно то, что она находится рядом с бесценной шкатулкой королевы.

— Что тут такого? — выпалила принцесса. — Волшебная сила не позволит шкатулке исчезнуть из этой комнаты. К тому же никто вовсе не думает ее красть.

Рэчел не было дела до волшебных сил, она знала только, что ей не хочется, чтобы ее поймали с королевской шкатулкой в руках.

— Я пошла в столовую, — проговорила принцесса, задрав нос, посмотрю, как собираются гости, и подожду ужина. Приберись тут, чтоб не было этого страшного беспорядка, а потом иди на кухню и скажи поварам: я не хочу, чтобы жаркое было вроде подошвы, как в прошлый раз. Иначе я скажу маме, и она велит выпороть их.

— Слушаюсь, принцесса Виолетта. — Рэчел присела.

— И все? — надменно спросила принцесса.

— И... благодарю тебя, принцесса, за то, что привела меня сюда и позволила полюбоваться тобой в драгоценных уборах.

— Да, эту милость я могу тебе оказать: тебе, должно быть, противно смотреть в зеркало на свое уродливое лицо. Мама говорит, что мы должны делать добро обездоленным. — Она порылась в кармане и вынула ключ. — Вот, возьми, запрешь комнату, когда наведешь порядок.

Рэчел снова присела.