Изгнание владыки - Григорий Адамов

Беспокойство майора нарастало. Он не выдержал и вызвал по телевизефону квартиру Березина.

На экране появился капитан Светлов. Он сообщил, что все в порядке. Было много возни с Березиным он два раза падал в обморок, уверял, что ни в чем не виноват.

Из квартиры Акимова никто не отвечал.

“Неужели кончили? Не верится…”

На столе вырастали связки бумаг, сержант быстро составлял акты… Наконец поставлена последняя подпись.

Майор поднялся, с облегчением вздохнул и сделал последние распоряжения.

И вот он уже мчится в машине по тихим предрассветным улицам Москвы.

— Скорее, товарищ Савицкий, скорее…

Водитель бросает быстрый взгляд на необычно взволнованное лицо майора, и трубный звук сирены оглашает улицы. Все машины впереди сворачивают в сторону, очищая путь бешено летящему электромобилю…

Вот наконец и этот дом. Он как будто спит безмятежно. У подъезда три словно заснувшие машины… На эскалатор!.. Нет, здесь лифт… Это скорее…

Летят вниз этажи… Восьмой… девятый… десятый… одиннадцатый. Стоп!

Глухой шум из квартиры, топот ног, резкие свистящие звуки, возбужденный голос Хинского:

— Сдавайтесь, Акимов! Антонов, Серебрянский — дверь!

Под свист выстрелов майор летит сквозь ряд комнат… Еще не поздно…

На его глазах под напором двух богатырей с треском срывается с петель и рушится дверь. На миг показался ковер на полу, на нем — лежащий ничком, облитый кровью человек с пистолетом в откинутой руке. Хинский врывается в комнату. За ним стремительно, с разбегу, как тяжелый артиллерийский снаряд, который невозможно остановить, вбегает майор. Еще миг — шевельнулся пистолет в руке человека, приподнялась над ковром голова…

— Хинский, прочь!..

Тяжелый кулак майора обрушился сзади на Хинского, и молодой лейтенант отлетел в сторону.

Но пистолет уже поднят с пола, страшный кровавый глаз взметнулся со злобой и ненавистью. Раздался пронзительный свист…

Прикрыв лицо вскинутыми вверх руками и словно споткнувшись на бегу обо что-то невидимое, майор рухнул на пол, стремительно перевернулся, вздрогнул, вытянулся и замер…

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ

ОТКРЫТИЕ ТРАССЫ

“Котовский” радировал, что погода стоит прекрасная, что он уходит и сердечно поздравляет с предстоящим торжеством.

Выключив аппарат и разгладив седые усы, Гуревич, начальник строительства шахты номер три, подвинул к себе стопку газет, привезенных тем же “Котовским” еще два дня назад. В хлопотах погрузки некогда было заняться ими. Теперь можно спокойно сесть в удобное, глубокое кресло, подтянуться так, чтобы захрустели старые косточки, закурить трубку и развернуть первый лист.

Гуревич погрузился в чтение. За два года, пробежавшие после известных нам событий, он мало изменился. Все та же плотная фигура, круглая седая борода, прокуренные жгуты седых усов, черные костистые брови над молодыми глазами.

Вместо прежних уютных комнат в коттедже подводного поселка в распоряжении начальника строительства шахты осталась лишь крохотная комнатушка в порт-тоннеле. Она теперь служила Гуревичу и кабинетом и спальней, а иногда и столовой. Небольшое число оставшихся работников шахты также размещалось в порт-тоннеле — либо в таких же клетушках, либо просто на нарах в общежитии.

За прозрачной стеной порт-тоннеля, раньше выходившей в поселок, простиралось изрытое морское дно. В неподвижной светло-зеленой, как будто стеклянной толще воды, пронизанной светом фонарей, поднимался высокий каркас свода да кое-где остатки его стен. Ни коттеджей, ни надшахтных зданий, ни центральной башни уже не было. Виднелся лишь огромный плоский круг из квадратных плит. От него во все стороны лучеобразно расходились сверкающие полосы рельсов. У остатков свода светились люди в скафандрах, горели, угасали и вновь вспыхивали огни. Высокие краны приподнимали отдельные стенные пластины, отводили их в сторону и складывали в штабели. Между ребрами каркаса люди укладывали теперь поперечные перекладины, образующие нечто вроде гигантской сетчатой шапки над кругом из плит. По протянутым тросам со дна то и дело поднимались со связками этих перекладин воздушные грузовые шары.

Строительство шахты номер три было закончено, шли последние приготовления к пуску воды в готовую шахту. Первая шахта советской гольфстримовской трассы готовилась вступить в строй.

Старый Гуревич начал ее строительство и довел до конца. Он был рад, даже счастлив, прощаясь с грузовым судном “Котовский”, который увозил с шахты последние материалы, машины, механизмы.

Но сейчас, насупив мохнатые брови, Гуревич недовольно, ворчал, читая газету.

В дверь постучали.

В комнату вошел Субботин, заместитель Гуревича и начальник строительства шахты номер три бис, человек лет тридцати.

— А! Андрей Игнатьевич! — воскликнул Гуревич. — Вот кстати! Садитесь, где хотите или где можете.

— Устроюсь как-нибудь, Самуил Лазаревич, не беспокойтесь, — говорил Субботин, протискиваясь между книжным шкафом и креслом и опускаясь на диван.

— Ну как, свертываетесь? — спросил Гуревич.

— Да уже, можно сказать, свернулся. Решетка готова. С площадки почти все убрано.

— Вчера на опробовании у вас одну плиту перекрытия в секторе Дельта заело, плохо шла…

— Уже исправлена. Сегодня к ночи все закончим.

— Значит, сутки до прихода “Майора Комарова” будете бездельничать… Ну ладно! Газеты просмотрели?

— Нет еще…

— Вот почитайте-ка, что пишут. Мы-то с вами впереди плана идем, раньше срока кончили Нам повезло… Да ведь коллектив какой у нас замечательный, да близко к базам, да мягкое Баренцево море с большим сроком навигации. А каково остальным? Особенно тем, кто в восточном секторе трассы, — Калганову, Малинину и другим.

— Что и говорить! — сочувственно произнес Субботин. — Нелегко, конечно… Зато у них и флот лучше и ледоколов больше, да каких!

— Значит, это еще не все… Посмотрите сводку. Некоторые шахты готовы только на сорок процентов! На две трети плана. А тундровики, думаете, ждать будут? Провалимся мы в соревновании с ними… Они же там землю роют — в буквальном и переносном смысле!

— Тундровики! — У Субботина разгорелись глаза, лицо осветилось улыбкой. — Да, там, батенька, действительно работают. Во время отпуска я облетел чуть не всю тундру — от Оби и Енисея до Колымы… Что они там только делают! Горы взлетают на воздух, для того чтобы проложить дорогу новой реке или завалить долины для образования внутренних озер и морей! Они уже спрямили Лену. Помните ее гигантскую дугу в среднем течении? Скоро закончат выпрямлять Обь через Таз. О более мелких реках я не говорю… Теперь, когда будет оттаивать подпочвенная мерзлота, избытки воды пойдут по двум руслам… А на низких берегах рек воздвигают валы… Они тянутся порою на сотни километров.