Башни Анисана (СИ) - Каверина Ольга

– Патриции! – обратился он к залу, и множество взоров устремилось на него, – мастер Караган многое сказал о порядке, установленном Праматерью и угрозах, которые должны будут его сломить. Перспектива эта ужасна, но я полагаю, что порядок крепче, чем мы думаем. Мастер Караган служит Салангуру, а я, как техник волн, пребываю под покровительством Провидения, сверхсущества, носящего имя Гаэ. От его лица я хочу сказать следующее – Гаэ Онсарра не боялась быть милостивой. Она снизошла к юной Фекдис, поднявшей восстание на заре Онсарры, сделала её госпожой недр, ибо не боялась жить бок о бок с теми, кто следует иным законам. Это был один из главных её принципов, следуя которому, она вела асайев к свободе. Милосердие было тем, что возвысило её над нашими жестокими предками, и это то, что отличает нас от агрессивных последователей Малкирима. Страх перед переменами не должен заставлять нас от этого отказываться. Поэтому теперь нам не должно проявлять лишнюю строгость ради собственных опасений. Я призываю вас исполнить прошение Ае. Оно в достаточной мере исчерпывает ситуацию.

После этих слов мастер Кутта выполнил обычный для техников волн поклон и опустился. Его спокойный голос и твёрдые слова несколько уняли поднятую мастером Караганом тревогу. Но всё же многие патриции продолжали думать о грозном предвестьи будущих угроз.

– Кто-нибудь хочет ещё сказать? – поинтересовался правитель, и, выдержав паузу продолжил, – что ж, в таком случае пора принимать решение. Погружайтесь в волны и сопоставьте то, что мы узнали о Гиб Аянфале с законом, или же выберите что-то из того, что здесь предложили патриции, знавшие его лично.

Асайи все одновременно нырнули в волны. Гиб Аянфаль огляделся: немного жутко выглядели ряды спокойных лиц с погашенными глазами. Волны напряжённо гудели, он слышал, как по ним проносятся тучи информации, но вслушаться он не мог. Ему стало волнительно, где-то в глубине пробудилось неприятное болезненное предчувствие… не пройдёт тут предложение Ае, и к белым сёстрам его не отправят! Всё будет хуже. Он не хотел так думать. В его памяти всплыли слова Гейст, которые он услышал в преддверии Поля Мечтаний, сулившие отнюдь не радостное будущее, но он отчаянно не желал в них верить, тем не менее всем существом ощущая их правдивость. Исполненный этими мыслями, Гиб Аянфаль неотрывно смотрел на родичей. Глаза Ае погашены, как и у всех, а Гиеджи, поджав губы, прямо смотрит на него. Сестра никак не сможет сейчас повлиять на его судьбу…

Волны резко стихли, глаза асайев ожили. В зале висела напряжённая тишина, никто не говорил ни слова, и все смотрели на Гиб Аянфаля. Тяжёлое предчувствие внутри закипало всё сильнее и сильнее…

– Гиб Аянфаль, – заговорил Гэрер, – мы приняли решение. Треть присутствующих согласилась с предложением вашего родича Ае направить вас к учителю, многие из них посчитали так же, что вам необходим присмотр белых стражей. Единицы пожелали вашего немедленного освобождения. Но большая часть посчитала, что правильным в данном случае будет назначить вам исправление на полях успокоения. Они сочли верными слова мастера Карагана о грядущей смуте и необходимой строгости. Хочу сказать вам, что ваше имя, внешность, полезные черты характера, воспоминания и рабочая точка будут сохранены, но вы будете на время лишены родичных связей, до тех пор, пока Голос не сочтёт вас твёрдо стоящим на верном пути.

Правитель замолчал. Гиб Аянфаль сидел, не шелохнувшись, чувствуя, что внутри начинает клокотать гнев. Как так? Это что, – правда? Но прежде, чем он успел хоть что-нибудь сказать, откуда-то сверху раздался громкий голос Гиеджи, жёсткий и даже как будто незнакомый:

– Скажи им, пусть отступятся! Это несправедливо!

Гиеджи вскочила со ступени и в упор смотрела на консула Гейст, сжимая в кулаки изящные руки. Она едва сдерживалась о того, чтобы прямо не побежать к синему консулу, а может быть её уберегало от этого внутреннее поле Ае, пытавшегося успокоить сестру.

В зале поднялся гомон: все патриции, даже глубинные, смотрели на юную гаэньши, а некоторые поднялись, чтобы приблизиться к ней. Одна только Гейст продолжала восседать на месте так, будто ничего не происходило. Неизвестно изволила ли она хотя бы обратить скрытый под чёрной кибахой взгляд к своей дочери.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Видя такое равнодушие, Гиеджи в следующий же миг обратилась к Гиб Аянфалю и, протянув руки, крикнула:

– Яфи! Сюда!

Гиб Аянфаль стремительно вскочил на ноги. Это его шанс! Если он подбежит к Гиеджи, обхватит её так, что никто не сможет их разлучить, то его не посмеют отделить от семьи. Необычный статус Гиеджи не позволит им обращаться с ней с позиции силы. К нему уже приблизились знакомый чёрный страж и господин Церто, собиравшийся что-то сказать. Каким-то чудом Гиб Аянфаль увернулся от них, метнувшись к краю арены, и тут ему преградила путь самая нижняя ступень, на которой степенно восседали глубинные. Тяжеловесные патриции молча взирали на него с невозмутимым спокойствием в погашенных оранжевых глазах.

– Помогите, прошу вас! – обратился к ним Гиб Аянфаль и, не дожидаясь ответа, полез вверх, ступая ногами по торчавшим из их боков пылетокам. Глубинных это не смутило, напротив его так сильно подтолкнули, что он в один скачок оказался возле сестры. Гиеджи схватила его за плечи и, притянув к себе, крепко обняла.

– Не дам! – грозно крикнула она, и Гиб Аянфаль ощутил, как скрытая сила синего поля, которой она некогда оттолкнула его, окутывает их обоих незримым покровом. Он чувствовал, что под ним ему совершенно нечего бояться, а вот те, против кого он обращён, не посмеют приблизиться к ним.

Патриции, переговариваясь, окружили их широким кругом, не вторгаясь за защитный купол. Снизу раздавался глухой рокот: глубинные вместе с Эйдэ и Зелёным Бацу откровенно посмеивались над таким оборотом дела и, похоже, одобряли поступок Гиеджи. Из-за плеча сестры Гиб Аянфаль увидел Ае. Старший родич стоял в стороне, неотрывно глядя на них, и по его взгляду юный асай понял, что он просто не знает, что делать. Он, как и Гиеджи, не желает расставаться с ним и не пойдёт против её воли, но в то же время решение собора для него – непреложный закон.

В это время из толпы патрициев вынырнул мастер Караган и приблизился к родичам, проникая за завесу. Гиб Аянфаль думал, что он сейчас начнёт крепко его отчитывать, однако мастер чёрных стражей обратился к Гиеджи, при этом голос его прозвучал очень мягко и даже проникновенно:

– Госпожа гаэньши, вам надо успокоиться. Отпустите его, не противьтесь. Не усугубляйте ситуацию. Позвольте, я отведу вас домой, вам не нужно было сюда приходить.

Гиеджи повернулась к нему лицом и коротко бросила, не утруждая себя лишней вежливостью:

– Уходи!

Она попыталась оттолкнуть мастера стражей при помощи сил синего поля, но он выстоял, лишь слегка пошатнувшись.

– Гиеджи, Гиб Аянфаль! – вслед за Караганом к ним подошёл и сам Гэрер Гэнци, – Мне искренне жаль, что так произошло. Но решение собора должно быть исполнено, ибо послушание законам Ганагура нам заповедовала сама Праматерь. Я вижу, что недра будут благосклонны к вашему родичу, Гиеджи, и потом ваше семейство в дальнейшем сможет восстановиться. Только отпустите его!

Гиеджи ничего на это не отвечала и только гневно сверкала глазами на окружающих. Мастер Караган продолжал тщетно уговаривать её, к нему постепенно начинали присоединяться и другие патриции, но всё это ни к чему не вело. Гиб Аянфаль даже не смотрел на них. Сестра крепко держит его, но сколько ещё будет продолжаться это противостояние?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Неожиданно разговоры смолкли. Патриции расступились, и к ним неспешно подошла сама Гейст. Незримый купол растаял перед ней, и Гиб Аянфаль почувствовал, что взгляд под чёрной кибахой устремлён на них. Только вот сейчас он мог сносить его, не чувствуя трепета.

– Гиеджи, – голос консула прокатился по зале, заглушив всякое движение волн.

Гиеджи замерла. Гиб Аянфаль ощутил, что она испытывает страх и вместе с тем… нечто иное, что связывает её с Гейст. Он слегка отстранился и заглянул ей в лицо. Гиеджи посмотрела в ответ и приникла лбом к его лбу.