Рыцарь в черном плаще - Эрнест Капандю

Даже вынул из кармана указ и подал его Ролану.

— Вот теперь ты свободен! — сказал он.

— Как король добр! — вскричал Ролан.

— Добр, да не совсем, — проворчал Тюлип.

— Как? — спросил Ролан. — Что вы хотите сказать?

— Я говорю, что не следовало лишать прекрасной военной карьеры молодца, который мог бы со временем сделаться полковником! Ведь ты отважно шел рядом со мной на английскую колонну! Отправить тебя в отставку — большая ошибка, и если бы король посоветовался со мной…

— К счастью, он этого не сделал, — перебил, смеясь, Ролан.

— Сделанного не воротишь. Хватит об этом говорить, меня он в отставку не пошлет, или я…

Сильный удар грома перебил сержанта.

— Разве на улице гроза? — спросила Сабина.

— Ну да, — ответила Нанон, подойдя к окну. — Только что небо было ясным, а теперь сплошь покрылось тучами.

— Опять гром! — сказала Нисетта.

— Страшная гроза над Парижем! — прибавила Урсула, высунувшись посмотреть.

Действительно, начиналась гроза, одна из тех августовских гроз, которые рождаются внезапно, разражаются с бешенством и проходят так же быстро, как и являются. Молния прорезала тучи, осветила небо, затмив белым ослепительным светом красные огни иллюминации. Раздался удар грома, еще более мощный.

— Я боюсь! — сказала Нисетта, сложив руки.

— Вот еще! — возразила Нанон. — Фонтенуаские пушки и не так гремели.

— И то верно, — подтвердила Урсула.

Крупные капли дождя застучали о подоконник. Через минуту улица, наполненная народом, опустела. Все жители стояли у окон и дверей.

Вдали послышался приближающийся стук колес экипажа. Пробило половину девятого. Воздух был тяжел, густ, насыщен электричеством. Тюлип взял свою шляпу.

— Вы уходите? — сказали ему.

— Я должен вернуться к своему посту, — отвечал он.

Стук экипажа приблизился. Тюлип поклонился и вышел в сопровождении Ролана, который пошел отворить дверь на улицу. Карета как раз поравнялась с салоном Даже.

— Это карета графа де Шароле. — Ролан узнал ливреи лакеев. — Он живет в Шальо с тех пор, как Петушиный Рыцарь сжег его особняк на улице Фран-Буржуа.

— До свидания, — сказал сержант, пожимая руку Ролана.

— Ты промокнешь.

— Пустяки, не растаю!

Он повернул в ту сторону, куда поехала карета.

II

В Бове

Раздался оглушительный удар грома, и молния прорезала небо с запада на восток огненным зигзагом. Ураганный вихрь пронесся над Парижем, согнул деревья, сорвал крыши. Потом наступила секунда глубокой тишины, секунда оцепенения, и дождь полил как из ведра. Дождь сопровождался молнией, громом, ветром. Сточных труб было тогда мало — вода на улицах превратилась в потоки. Карета графа Шароле виляла по грязи, извозчик прятал голову в плечи, подставляя ветру и дождю свою шляпу. Оба лакея съежились за кузовом кареты. Граф де Шароле сидел в карете один, в левом ее углу, положив ноги на переднюю скамейку. Он дремал, то есть был погружен в то приятное состояние, которое уже не бодрствование, но еще не сон. Часть Парижа, в которую въехала карета, была тогда совершенно не заселена. Несмотря на грозу, сила которой не уменьшалась, карета катилась быстро и скоро приблизилась к горе Шальо. Лошади понеслись быстрее, поднимаясь в гору. Вдруг раздалось пение петуха. В эту самую минуту грянул громовый раскат, молния прорезала тучи, и все четыре лошади упали на землю. Толчок был так силен, что извозчик свалился с козел прямо в грязь. Тут же четыре сильные руки схватили его и связали. Четыре человека в то же мгновение сбросили лакеев на землю и также связали их. Обе дверцы кареты распахнулись, и по три человека встали перед каждой из них. Шароле, не успев проснуться, был схвачен, связан и вытащен из кареты. Постромки лошадей были обрезаны, лошади вскочили под ударами бичей и умчались в разные стороны. Извозчика и лакеев бросили в карету и заперли дверцы. Шароле понесли к аллее на Елисейских полях и посадили в почтовый экипаж, запряженный шестеркой, с извозчиком и форейтором. Два человека в черных бархатных масках сели в карету вместе с ним. Еще два сели на козлы возле извозчика, двое встали на запятки. Четверо других вскочили на лошадей, ждавших с левой стороны. Раздалось «кукареку», после чего экипаж и всадники направились к дороге в Сен-Дени.

Оставив этот город справа, карета в сопровождении четырех всадников повернула к Понтуазу. Гроза не унималась, но была уже не так сильна, дождь продолжал лить. Было без четверти девять, когда это случилось. Ровно в десять часов карета доехала до Понтуаза, но она в город не въехала, а повернула направо и остановилась перед дверью дома в начале дороги в Мери. Шесть человек держали шесть свежих лошадей. Почтовых лошадей, покрытых пеной и потом, выпрягли в один миг и запрягли новых. Всадники тоже сменили лошадей; бичи защелкали, карета понеслась. За Понтуазом дорога была суха, грозы в той стороне не было.

После отъезда из Парижа не было произнесено ни одного слова. Люди в карете хранили молчание. После одиннадцати часов в темноте стали различимы зубчатые башни собора Бове. Весь город спал, нигде не было видно ни единого огня. Карета остановилась на берегу Авелона. Четыре человека сошли с лошадей. Дверца открылась, и один человек вышел из кареты. Оставшийся в карете высадил графа де Шароле, которого приняли два человека и отнесли на берег.

Ехавшие в карете шли впереди, остальные замыкали шествие. Напротив кареты был дом с красивым фасадом. Ворота его отворились без шума. Карета въехала на внутренний двор, ворота закрылись. Люди подошли к берегу, где под ивами была привязана лодка. Шароле положили на дно лодки, два человека в масках сели на корме, четверо взялись за весла.

Лодка пересекла реку и, обогнув город, причалила у больших деревьев. Тут стояла рыбачья хижина, и в ту минуту, когда лодка причалила, дверь хижины отворилась, из нее вышел человек. Послышалось тихое «кукареку». Люди вышли из лодки, рыбак помогал им, удерживая лодку багром. Два человека вынесли Шароле на руках и вошли в узкую улицу, совершенно пустынную и тихую. Люди шли медленно и бесшумно. В середине улицы, слева, возвышался большой черный дом. Люди остановились перед этим домом! Шедший впереди человек в маске наклонился, сунул правую руку под дверь, и она тотчас отворилась. Все вошли, и дверь затворилась сама собой. Люди вошли в низкую комнату, стены которой, необыкновенно толстые, не должны были пропустить ни малейшего звука. Шароле посадили в кресло. По знаку первого человека в маске четверо сопровождавших вышли из комнату и закрыли дверь. Двое в масках остались наедине с Шароле. Длинную широкую комнату со сводами освещали многочисленные лампы, прибитые к стенам. Один из похитителей, тот, который велел выйти людям, пристально смотрел на Шароле. Со связанными руками и ногами, с кляпом во рту, Шароле сидел неподвижно и безмолвно.