Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

Оказывается, этот француз был не так и глуп, как это могло показаться с первого взгляда. И уже вполне серьезным тоном Черчилль сказал:

– Для заявления на независимость королевства в ООН следует направить официальных представителей этого королевства.

– Я есть таковой представитель, – быстро ответил француз.

– Какие вы можете предъявить на это полномочия?

– Это бумаги? – удивился француз. – Жители Хатуту не знают, что такое бумага, и не знают, как это – писать и читать.

– В таком случае, они не знают, что такое независимость. Вы французский подданый. У вас нет юридического права требовать независимости королевства без согласия короля.

Теперь они оба серьезно смотрели друг на друга. Если советский министр иностранных дел Молотов обратится во французское министерство за разрешением послать на Маркизы врачей, и Франция на это согласится, это будет дополнительным примером советской экспансии, который войдет в будущую речь Черчилля на ассамблее Совета Безопасности, планируемой в Страсбурге.

– У меня есть юридическое право, – сказал, наконец, Дожер. – Мой сын – будущий король Хатуту. По их закону, если у короля нет сыновей, после его смерти королем становится его внук. У короля нет сыновей. Моя жена – дочь короля, и наш сын – будущий король.

– Кто может подтвердить ваше родство с королевской семьей? – спросил Уинстон.

– Четыре человека, которые забрали меня с острова. – И Дожер вынул из кармана вчетверо сложенный лист, развернул его, положил перед Уинстоном, пояснил: – Вот их имена, адреса и телефоны.

Уинстон достал сигару, пододвинул Дожеру сигарную коробку.

– Курите?

Молодой француз взял из коробки кубинскую сигару, развернул обертку, понюхал, достал из серебрянной подставки спички, долго раскуривал. Сделав затяжку, он пробормотал по-французски:

– Тоже говно, – и стал тушить сигару, тыкая ее концом о дно мраморной пепельницы.

Однако, этот француз уже не раздражал Уинстона. Затянувшись благородным сигарным дымом, он спросил:

– Газеты писали о вашем родстве с королем?

– Нет. Об этом родстве знают только эти четыре человека и еще капитан корабля Этьен Жирадо, и еще одна женщина, коммунистка. Это шесть человек. И еще это знают моя мать и сестра. Всего восемь человек. Вы девятый.

– Благодарю за доверие, – пробормотал Уинстон и спросил: – Этьен Жирадо был вашим капитаном?

– Да. Это он принял меня на корабль. Он был хорошим ко мне.

– Во время войны он командовал крейсером?

– Кажется, да.

Уинстон Черчилль помнил этого сурового французского капитана. Английские десантники переплывали Ламанш под прикрытием огня его крейсера. После войны Этьен Жирадо был награжден английским орденом.

– Мсье Дожер, если вы серьезно хотите довести ваше дело до конца, вам потребуется поверенный, имеющий большую практику в юриспруденции и хорошо знающий международное право. Вы это понимаете?

– Понимаю. Я найму такого адвоката.

– Простите за нескромный вопрос: какими средствами вы располагаете?

– На моем банковском счету пятьдесят тысяч франков. Если не хватит, попрошу у матери.

– Для дела по международному вопросу это, конечно, немного, но учитывая сенсационность задуманного вами дела, любой, даже престижный адвокат согласится и на меньшую сумму. – И, усмехнувшись, добавил: – Или вообще бесплатно. Вы специально приехали в Лондон, чтобы взять у меня консультацию?

– Специально.

– Я могу вам порекомендовать такого поверенного.

– Порекомендуйте, пожалуйста.

– Следующее заседание ООН в следующем месяце.

– Я знаю. Постараюсь успеть.

– Вам необходимо подать заявление о вашем деле за неделю до заседания.

– Постараюсь успеть.

– А вы успеете собрать ваших свидетелей? – и Уинстон приподнял лист с четырьмя фамилиями.

– Я им звонил по телефону. Они согласны ехать со мной в Сан-Франциско в любой день.

– Поверенный, которого я вам рекомендую – Дэйвид Фридман.

– Еврей? – спросил Дожер.

Оказывается, он отличал еврейские фамилии от нееврейских. Что ж, этот французский блондин вполне мог сойти за гитлеровского арийца. Уинстон ответил:

– Да, он еврей. Какие-нибудь возражения?

– Никаких возражений. Некоторые евреи умные.

– Безусловно, – подтвердил Уинстон. – Как и некоторые англичане.

Дожер даже не попытался улыбнуться на это замечание. Очевидно, с юмором у него были такие же проблемы, как и с интеллектом. В целях проверки деловых качеств молодого француза Уинстон спросил:

– Когда вы намерены назначить встречу с поверенным?

– Сегодня.

Уинстон пододвинул Дожеру телефонный аппарат, раскрыл записную книжку с телефонами, положил перед Дожером, указал дымящейся сигарой нужную строчку, сказал:

– Звоните. И лучше говорите с ним по-французски. Он знает языки.

Все это приятно развлекало Уинстона. Маркизские острова, не имеющие ни полезных ископаемых, ни ценных экономических ресурсов за мизерностью их территорий, действительно стали знамениты благодаря романтической истории Поля Дожера. И тема независимости Хатуту будет легко подхвачена всеми газетами. И конечно же будет упомянута роль Уинстона Черчилля в этом деле. Это может послужить ответом лейбористам на обвинения Черчилля в сопротивлении деколонизации. После телефонного разговора Дожера с Фридманом Уинстон сказал:

– Поскольку средства ваши ограничены, имейте ввиду: Фридман будет торговаться. – И с усмешкой добавил: – Еврей все же. Но вы тоже не уступайте. Что касается денег, француз еврею не уступит.

В отношении с этим примитивным юношей соблюдение обычного такта было необязательным, и Уинстон, выпустив пых ароматного сигарного дыма, спросил:

– Ваши предки не из Бретони?

– Мой дед по матери бретонец.

И тут Дожер улыбнулся, обнаружив понимание юмора. Белозубый оскал. Женщинам должно нравиться.

– Я знаю, – сказал Дожер, – во Франции ходят анекдоты о бретонцах, так же как в Англии анекдоты об ирландцах.

– У меня ирландские корни, – заметил Черчилль.

– А у меня бретонские, – с той же улыбкой парировал Дожер.

– Хочу заметить, – сказал Уинстон, удобно откидываясь в кресле, – слушание в ООН вашего дела, если таковое состоится, привлечет широкое внимание желтой прессы. Это ничего, что король Хатуту имеет всего двести подданных, зато ваша личность, известная желтой прессе, может вызвать сенсацию своим появлением на ассамблее ООН. Все это имеет огромное значение для престижа вашего поверенного. – И с усмешкой добавил: – Так что Фридман должен вам еще и приплатить.

Дэйвид Фридман принял Поля в своем официальном современно обставленном кабинете. Полю сразу понравился этот человек. Ему было за сорок. Темные, гладко зачесанные волосы без седины и залысин, респектабельно намечающееся брюшко, на лице выражение: я хорошо выспался, плотно поел и попил и теперь полон сил и энергии и готов, как адвокат, доказать полную невиновность хоть самого Адольфа Гитлера.

Поль излагал суть своего дела, а мистер Фридман деловито записывал. После этого Фридман спросил:

– Мсье Дожер, вы хотите полной абсолютной независимости королевства Хатуту?

– Да.

– Узаконить такую независимость крайне просто. Но это абсурд, а скорее всего – глупость. – Поль в упор смотрел на Фридмана, а Фридман смотрел на Поля спокойно, доброжелательно, даже ласково. Поскольку Поль молчал, Фридман продолжил: – Представьте себе, мсье Дожер, Хатуту получило полную независимость и уже не является французской колонией. Представили? – Поль кивнул. Фридман продолжал: – И вот Германия, или Япония, или Дания, любая страна, а лучше представим – Россия, присылает на остров десять вооруженных солдат. Что могут противопоставить современным автоматам жители королевства? Бамбуковые копья? Луки? Пращи из мангролового дерева? – и Фридман состроил наивную вопросительную мину.

– ООН этого не допустит, – возразил Поль.

– Каким образом? Пошлет протест в Москву? Они этот протест используют, как туалетную бумагу. Кстати, вы были в Москве. Там есть туалетная бумага?

– В Кремле есть, – ответил Поль.

– Я слыхал, – уже другим, заинтересованным тоном сказал Фридман, – в России, когда люди идут в магазин, берут с собой газету, чтобы завернуть селедку. Это правда?

Поль ответил:

– Я не был в магазинах, где продают еду. Большие очереди, так что в магазин трудно войти. Но я видел на улице, как люди несут в газете селедку. Это в Москве. А в провинции селедки нет.

Фридман оживился:

– Вот видите! В Москве селедка есть, а завернуть не во что. ООН будет слать в Москву протесты, то есть бумагу. Много селедки можно завернуть. А вот еще вариант. Приедут на независимый остров Хатуту десять русских солдат. За полчаса они перестреляют все население Хатуту. А потом они заявят, что когда они приплыли на остров, он оказался необитаемым. Кто докажет обратное? А по международным законам, если остров является необитаемым и ничейным, то каждый, кто первым приплывет на этот остров, может объявить его своей собственностью.