ГЧ (Генератор чудес) - Юрий Долгушин

…Операция была закончена к утру; людям с катеров пришлось немало поработать на «Эрвалле». Все спящие подверглись самому тщательному обыску, особенно те, кто явно был причастен к разведке. У шести шпионов-диверсантов, лежавших на кормовой части палубы вперемешку с их «торпедами» и комбинезонами-скафандрами, которые они не успели надеть, пограничники, руководимые теперь капитаном, нашли и изъяли даже маленькие ампулы с ядом, спрятанные в углах воротников, в пиджачных отворотах, в обшлагах и носовых платках… Рюкзаки со сложным и хорошо продуманным шпионским снаряжением — портативными коротковолновыми рациями, миниатюрными фотоаппаратами, сделанными в виде портсигаров, спичечных коробок и авторучек, шифровальными блокнотами, наборами снотворных и отравляющих папирос и сигарет, чернилами для невидимого письма, предметами маскировки — накладными усами, бородами и многим другим; фальшивые, а отчасти и подлинные документы — паспорта, удостоверения, справки в непромокаемых карманах костюмов; наконец, те средства защиты от людей и собак — химикаты и боевое оружие, — которые могли понадобиться в первые же минуты после выхода на берег, — все это было собрано, сложено и помечено соответственно номерам, проставленным химическим карандашом прямо на теле разведчиков, «на загривках», «за шиворотом», — как говорили веселые и заинтригованные этим происшествием бойцы-пограничники.

Неудавшихся десантников связали, перенесли вниз, в одну из кают, и оставили под конвоем. Экипаж судна во главе с капитаном-штурманом Эрвином был весь сосредоточен в кубрике.

«Китами» в кают-компании занялись майор и другой капитан — опытные следователи. Обыск дал богатый «улов». Организаторы антисоветской разведки, видимо, чувствовали себя на этом, внешне невзрачном «рыборазведывательном» судне, как дома.

Тут, пользуясь всеми преимуществами изоляции и неприкосновенности судна в нейтральных водах, они спокойно жили сколько было нужно, отсюда продолжали руководить по радио уже ранее проникшими в Эстонию агентами. Ни ампул с ядом, ни оружия, кроме тех пистолетов, которые они выхватили, разоблачив «Юхо», у них не оказалось. Нет, касаться опасности они не собирались. Поэтому и держали в своих карманах планы операций, расписания радиосвязи, адреса, имена, даты встреч, явки и многое такое, что привело в восторг следователей. Пожалуй, тут было все, что давало им возможность уничтожить даже самые корни вражеской разведки, предусмотрительно насаженные еще до недавнего установления в Эстонии Советской власти.

Вернулся второй капитан и доложил майору, что «уборка» на судне закончена.

Всем спящим, кроме Ганса, надели наручники и оставили их на своих местах. Взоры офицеров устремились к человеку в штатском, по-прежнему молча наблюдавшему за их работой.

— Будить? — понял он. — Тогда свяжите меня с маяком… И если это возможно — отсюда.

После недолгих переговоров с радистом, который теперь орудовал в радиорубке шхуны, связь была налажена.

Передавая телефонную трубку штатскому, майор спросил его:

— Нам что же… придется перейти на катер?

— Нет, не надо. Нам это не принесет вреда. И даже не коснется нас. Так что располагайтесь, как вам удобнее… Алло! Маяк Стеншер? Мне нужен инженер. Это вы? Николай Арсентьевич, немедленно давайте следующую волну, как мы условились… Да, тут все готово… Все до единого! Не забудьте зафиксировать расстояние. Итак, действуйте.

Он отошел к стене, так, чтобы видеть сразу всех спящих.

— Как долго придется ждать? — спросил майор.

— Ждать не придется. Смотрите!

В первый момент то, что произошло сразу за этим возгласом «смотрите», было воспринято всеми как нечто колдовское, страшное и исходящее от этого спокойного, неторопливого человека.

Между тем ничего особенного не случилось. Началось пробуждение. Прекратился клокочущий храп «шефа», неподвижные раньше тела обнаружили слабое движение; оно проскользнуло по глазам, ртам, пальцам, плечам… Впечатление страшного, колдовского шло от одновременности этих признаков пробуждения, говорящей о том, что тут действовала какая-то могучая внешняя сила, непонятная и непреодолимая.

Дальше картина резко изменилась. Они стали открывать глаза и уже различно, каждый по-своему, входить в реальную обстановку. Общим для всех было только молчаливое остолбенение и ужас в глазах, нараставший по мере того, как они начинали понимать свое положение. Все молчали.

Одного только Ганса не коснулась эта эволюция. Едва открыв глаза, он поднял голову и сразу же увидел знакомые, и такие желанные лица майора и двух капитанов — единственных пока настоящих друзей в этой новой его жизни.

В нем еще жили чувства, с которыми он погрузился в сон: провал, гибель, полная невозможность оправдать доверие этих друзей… И вот теперь, каким-то непонятным чудом они появились, чтобы спасти его… Он увидел наручники у запястий тех рук, которые только что направляли на него дуло пистолета… у шефа, и того третьего — тоже. Его руки — он посмотрел на них, пошевелил ими — были свободны!

Он снова повернул голову туда, где стояли друзья, встретил дружелюбный взгляд майора… Это было уже слишком много для него.

Не зная, можно ли встать, нужно ли продолжать роль разведчика, — как вести себя вообще в этой непонятной, еще не разгаданной им обстановке, он опустил голову и закрыл лицо руками, не будучи в состоянии сдержать счастливых, облегчающих слез.

Около полудня шведское рыборазведочное судно «Эрвалла», нарушившее территориальные воды Эстонской Советской республики, и, согласно международным правилам, арестованное пограничной охраной, под конвоем сторожевого катера вошло в бухту Кунда, затем пришвартовалось в порту.

Второй катер, принимавший участие в поимке судна, еще утром подошел к маленькому островку Стеншер, где возвышался один из многих советских маяков Финского залива, и, приняв на борт одного человека, после минутной остановки, взял курс на Таллин.

Ридан и Николай сидели рядом.

Глаза у обоих были красные, лица серые, утомленные.

Неудивительно: за эти двое суток после внезапного вызова по телефону и затем вылета из Москвы им удалось поспать, в общей сложности, не более трех часов. А сколько произошло событий, перемещений из одной обстановки в другую, сколько необычных впечатлений за это время!

На таллинском аэродроме перед вылетом они подремали минут двадцать, а вот теперь, когда можно было спать верных два часа, сон улетучился.

Ридан осторожно, сбоку заглянул в лицо Николая, увидел, что тот тоже не спит, и легонько толкнул его локтем.