Лед - Павел Корнев

— Может, нахренариков с пивом взять? — поднялся со стула Маньяк.

— Сверху на вино? В толчке давно не зависал? Иди уже. — Кузьма вытащил из кармана пуховика серебряную монету и катнул по столу ко мне. — Что скажешь?

Я поймал серебряную трехрублевку с соболем на реверсе и, поднеся к глазам, попытался рассмотреть ее в тусклом свете факелов. Монета как монета, очень часто встречается. В чем подвох? Я еще раз внимательно осмотрел изображения соболя и двуглавого орла. Нет, точно серебро, не мельхиор и тем более не олово. И это явно чеканка, после литья очертания рисунков более размытые. Что еще? Следов надпилов, соскобов или надкусов не видно. А что с гуртом? Ага! Мое внимание привлекло неровное в двух местах рифление. И цвет металла был несколько иной. Запрессовка? Да, думаю, здесь монету высверлили, а потом запрессовали. Если учесть вес — около тридцати одного грамма, на ее реальную стоимость это повлияло весьма существенно.

— Это как раз тот случай, когда за рубль будут давать в зубы. — Я вернул монету владельцу.

— Заметил? — Кузьма кинул ее в карман.

— Сами сверлили?

— Если бы. — Вернувшийся Маньяк выставил на стол бутылку вина и тарелку с подгоревшей перловой кашей и двумя кусками хлеба.

— Связались тут с одним колдуном, — сплюнул на пол Жук и достал из своих обносков опасную бритву, — только оказалось, что ни хрена он не умеет — типа, запятая в его объявлении «Снимаю порчу» пропущена. Отступные взяли.

— Теперь думаем, кому их впарить. Есть идеи? — Кузьма разлил по стаканам вино и прикрикнул на раскрывающего и закрывающего бритву Жука: — Да убери ты ее!

— Попробуйте Вене в «Янусе» сдать, он комиссионные не задирает, — предложил я и приступил к еде. Гадость редкостная.

— Если как вариант… — задумался Кузьма и толкнул Жука в плечо. — Ну, чего ты с ней таскаешься?

— Люди сразу сговорчивей становятся, — объяснил Жук, но бритву убрал. — Пугаются они.

— У каждого второго на кармане ножей килограмм, а люди пугаются обычной бритвы. — Кузьма снова забренчал монетами. — Да профессионал простым садовым секатором такое натворить может…

— Мы не профессионалы, мы любители, — засмеялся Маньяк. — Кузьма, может, на одну монету вина возьмем? Всю неделю на умах…

— Не, лучше сдадим монеты и к Тимуру завалимся, — решил Кузьма. — Переждем здесь полдень и пойдем.

— Тогда в картишки? — достал Маньяк засаленную колоду карт. — Лед, ты как?

— Я — пас. — Не до карт мне сейчас. С каждой минутой непонятное давление усиливалось и приходилось прилагать усилие, чтобы не вскочить и не побежать неведомо куда. Что ж такое творится? Рука машинально опустилась на пояс, но привычной рукояти там не оказалось. И тут окончательно оформилась с утра не дающая мне покоя мысль: «Надо найти нож». Надо найти нож, и проблемы будут решены сами собой. Стало понятно, что просто так спрыгнуть с поезда не получится — поезд оказался подводной лодкой. Нет, я не собирался спасать мир — пусть этим Дружина на пару с Гимназией занимается, — но что-то не давало мне просто забиться куда-нибудь подальше и переждать этот день. Наваждение какое-то. Страшно. Будто душа — это бурдюк с водой, а кто-то проколол в нем дырку и потихоньку высасывает из меня силы. Так мне и до вечера не дотянуть. И если усну, то уж точно не проснусь. Да и не факт, что завтра валькирии от меня отстанут. Перед глазами замелькали искры, а труба канализации в углу стала прозрачной, и по ней потек густой серебристый дым. Через мгновение галлюцинации прекратились. Стылая лихоманка о себе напомнила? Но теперь я твердо уверился, что единственный для меня выход — это найти пропавший нож. Все остальные мысли терялись в наполнившем голову тумане. Найти…

— «Я на белом листе нарисую цветок…» — замурлыкал себе под нос Маньяк, тасуя колоду.

Как только было принято решение найти нож, туман в голове рассеялся, и снова вернулась способность нормально соображать. Но вспомнить лицо вора не получилось. Вместо него белело мутное пятно. Помню, что раньше его где-то видел и — только.

— «Черной краской раскрашу его лепесток…»

С тихими шлепками карты падали на стол: раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три…

Придется действовать методом перебора. Бывает, забудешь чье-то имя и начинаешь пробовать одну букву за другой, а не мелькнет ли обрывок воспоминания? Где я мог видеть вора? Патруль? Точно нет…

«Пьяный мастер наколет на левом плече мой цветок…»

И снова: раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три…

Дружина? Никаких ассоциаций. Гимназия? Опять не то. Кто-нибудь из собутыльников? Что-то ворохнулось на глубине души. Кто? Нет, похоже, мимо. Попробуем по-другому. Пил я с ним? Или он как-то на выпивку завязан? Кабаки? Есть контакт! «Весна», «Пельменная», «Западный полюс», «Серебряная подкова», «Берлога», «Цапля»… «Берлога»! Кто?!

«Только ты не увидишь, ты так далеко…» — Парень перевернул нижнюю карту и сунул ее под колоду. — Крести козыри. «Магадан — заброшенный край. Магадан — запорошенный рай».

Крис? Нет. Артур! Точно, он! Гнида такая, я ж тебя на куски порву! До «Берлоги» отсюда не так уж и далеко, всяко успею до полудня добраться. А уж там я устрою всем кузькину мать.

— Мэн, смени пластинку, — не выдержал Кузьма. — Давай что-нибудь позитивное. Шестерка у кого?

— У меня, — предъявил карту Жук. — Ага, как там: «В городе Сочи темные ночи, я люблю тебя, девочка, очень».

— Ну, все. Побегу. — Допив вино, я встал из-за стола.

— Давай, свидимся, — кивнул Кузьма. — Топорами ходи!

— Мне танки выкинуть надо…

Я выскочил на улицу и поежился. Здорово похолодало, а лазурное солнце сильно приблизилось к нашему желтому карлику. Часа два до полудня осталось. Надо поторопиться. На стенах домов кривлялись и плясали жуткие уродцы-тени. Пока шел до «Берлоги», холодный воздух привел меня в чувство и заставил задуматься, что делать дальше. Нельзя же просто завалиться в кабак с одним пистолетом и парой ножей. Прибьют на фиг. Ладно, на месте разберемся.

Свернув во дворы, я забрался в соседние с «Берлогой» развалины и, пристроившись у выломанного окна, начал наблюдать за входом. По всему выходило, что кабак был закрыт. Подходившие туда люди читали объявление на двери, матерились, плевали, но рано или поздно шли по своим делам. И что делать — ждать, пока они откроются? Нет, так я не играю. Минуты ожидания текли одна за другой, а ничего путного в голову не приходило. Зуд меж лопаток становился все сильнее.

С соседней улицы свернули сани и остановились у входа. Два грузчика начали сгружать тяжеленные свертки, а возница-экспедитор забарабанил в дверь. Ну-ну, стучите-стучите. Но, к моему удивлению, минут через пять дверь распахнулась, а вышедший на улицу Артур расписался в блокноте экспедитора. Грузчики полезли в сани, но возница, приняв от помощника Криса несколько монет, распорядился затащить груз внутрь «Берлоги». Нет там больше никого? Я отполз от окна, вылез во двор и подбежал к углу дома. Подождав, пока грузчики затащат свертки внутрь, Артур закрыл дверь. Как только сани скрылись из виду, я перебежал дорогу и заколотил в дверь рукоятью ножа. Откроет, нет? Почти сразу же дверь распахнулась, и на меня уставился удивленный Артур, который и не подумал возиться с задвижкой, закрывающей смотровую щель. Решил, что сани вернулись? Или еще кого ждал? Лови!