Вспоминая голубую Землю (ЛП) - Рейнольдс Аластер

Но это постепенно прошло. А с орбиты Земля казалась чудесной, невозможно голубой, освещенной, как фонарь цвета индиго, собственным внутренним свечением. Ей страстно хотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по этой атмосфере, рассекая белые вздымающиеся облака и сверкающие соленые моря, пока она не почувствует под ними твердую струпьевидную корку. Она хотела пройтись по Земле, вдохнуть ее древний воздух, почувствовать тектонический гул ее все еще бьющегося сердца. Оказаться там, где ей не нужно было полагаться на машины, стекло и герметичные уплотнения, чтобы выжить. Что было абсурдно, учитывая ту часть ее жизни, которую она счастливо провела в крытой пещере на Луне. Но Марс что-то сделал с ней.

- Я не могу вернуться в Зону, - сказала она Джитендре. - Я имею в виду, не прямо сейчас. Не в этот момент.

- Один из нас должен это сделать.

Он тоже был прав: их дела нельзя было просто оставить на самотек. Итак, через два дня после пробуждения они расстались: Джитендра возвращался на Луну и в Непросматриваемую зону, где он должен был попытаться разрешить любые незначительные чрезвычайные ситуации, возникшие с момента их отлета; а Санди - в лифт, и в Либревиль, и в Африку. Это было плохо - прощаться с Джитендрой. Могло пройти много недель, даже месяцев, прежде чем они воссоединятся по-настоящему - и Санди сомневалась, что чинг-связь сможет предложить что-то в качестве утешения, пока они будут в разлуке. Но она должна была это сделать, и Джитендра понимал это.

Она уже много лет не ходила в условиях земной гравитации, и переход оказался гораздо тяжелее, чем она ожидала. Лекарство помогало, и экзокостюм тоже - она ни в малейшей степени не чувствовала себя выделяющейся, надевая его, поскольку ее затруднительное положение вряд ли было редким, - но на что она не рассчитывала, так это на почти постоянную боль в костях и мышцах или постоянный страх споткнуться, навредить себе. Вечно бдительный экзо не допустил бы травм, и боль была всего лишь следствием того, что ее тело перенастраивалось для передвижения по Земле. Но ни одно из этих осознаний ни в малейшей степени не помогло. Она все еще чувствовала себя неуклюжей, тяжеловесной, хрупкой, как фарфор.

Но и это тоже прошло - или, по крайней мере, стало не более чем терпимой фоновой помехой. Она не вернулась сразу в дом, потому что еще не была готова иметь дело с Лукасом. Вместо этого она путешествовала, используя средства, которые были фактически неисчерпаемы. Из Либревиля в район Браззавиль - Киншаса, где у нее были друзья и коллеги-художники, с которыми она когда-то сотрудничала. Оттуда в Луанду, где она провела долгие часы, погружаясь в волны и отступления океана, его бессмысленное нападение на могучие морские стены Чо. У нее никогда не возникало особых проблем с поиском места для ночлега, компании, чтобы скоротать вечера. Ее друзья хотели знать, что произошло на Марсе, почему она проделала весь этот путь только для того, чтобы снова вернуться домой. Так вежливо, как только могла, она ответила на их вопросы. Большинство ее друзей были достаточно мудры, чтобы не давить на нее.

Но они хотели знать о Джеффри, и она едва ли могла винить их за это. В отличие от смерти ее бабушки, это не было каким-то семидневным чудом. "Зимняя королева", или какое бы название ни заслуживал этот корабль, не оправдала ожиданий, не уничтожив себя. Он все еще был где-то там, дальше от солнца, чем имел на это право, учитывая те считанные недели, что он находился в пути. Он уже давно перестал ускоряться, но ему нужно было бы замедлиться, если бы он хотел встретиться со своим предполагаемым пунктом назначения. Когда это произойдет, выхлопная струя корабля будет направлена в сторону от Земли, что гораздо труднее обнаружить из внутренней системы. Но напряглось бы бесчисленное множество глаз, чтобы хоть мельком увидеть эти невероятные энергии, пытаясь уловить намек на неожиданную физику, лежащую в их основе. Некоторые умы, скрывающиеся за этими глазами, несомненно, наполовину надеялись бы на то, что если корабль уничтожит сам себя в одной насыщенной информацией вспышке, тем лучше для разгадки.

На самом деле, она сама об этом не беспокоилась. К этому времени она уже немного поверила в Юнис. Если корабль был способен доставить Джеффри, Гектора и Джумаи большую часть пути до "Львиного сердца", он не собирался портить последнюю часть этого путешествия. Но гораздо больше ее беспокоило то, что случится с ними троими, когда они приедут. Что ждало их там, снаружи? Если корабль израсходует все свое топливо, добираясь до ледяного астероида, смогут ли они снова вернуться домой - или продержаться достаточно долго, чтобы дождаться спасения? Но она снова вернулась к этой вере. Это было спланировано специально, как часть плана, придуманного Юнис более шестидесяти лет назад. В этом должен был быть какой-то смысл, помимо тщательно продуманной формы наказания, направленной на ее потомков. Во всяком случае, она на это надеялась.

Между тем Джеффри не было в Африке. Когда он покидал Землю, это было не при идеальных обстоятельствах, и он не мог знать, сколько времени потребуется, чтобы проникнуть в Зимний дворец и выведать его секреты. Но он, конечно, не рассчитывал отсутствовать несколько месяцев. Санди знала, что с тех пор, как Джеффри был связан со слонами Амбосели, он очень редко отлучался от них больше чем на пару недель кряду. Месяц был бы исключением. Он часто рассказывал ей, сколько усилий он вложил в установление взаимопонимания с исследуемой группой и как легко это взаимопонимание могло быть подорвано.

По сути, именно это и привело ее обратно в Африку, хотя поначалу она была не совсем готова признаться в этом самой себе. Слоны никогда много для нее не значили, хотя у них с Джеффри были очень похожие детские переживания. Но если бы ее неожиданно оторвали от Луны и если бы чему-то, что она лелеяла, грозила опасность пострадать из-за пренебрежения, она не сомневалась, что Джеффри был бы рядом с ней.

В Луанде на свои деньги она арендовала аэролет. Все еще чувствуя себя неловко в экзокостюме, она забралась внутрь него и велела ему лететь в бассейн Амбосели. Она будет в двух шагах от дома, но домочадцы могут подождать.

В воздухе, к востоку от Великой Рифтовой долины, с аэролетом на автопилоте, она позвонила Глебу Озерову. Она не потрудилась выяснить, который час в Непросматриваемой зоне. У смотрителей зоопарка все равно были странные часы работы, и после того, что она пережила на Марсе, она придерживалась четкого мнения, что они вполне могли бы, черт возьми, ответить на ее звонок.

Санди запросила исходящий чинг, и после минутного перерыва связь ввела ее бестелесное присутствие в зверинец. Глеб, который, должно быть, принял входящий вызов, стоял рядом с тележкой размером со стол, собирая образцы листьев из вивариев.

- Рад тебя слышать, - сказал он с сомнением, как будто где-то должен был быть подвох. - Я надеялся, что ты свяжешься... - Он отложил инструменты, вытер пальцы о лабораторный халат. - Я пытался дозвониться до тебя, но ты все еще была на корабле. С тобой все в порядке?

Санди ответила еще до того, как Глеб закончил свою тираду. - Что тебе известно о том, что произошло на Марсе?

Его ответ был отложен не только из-за задержки во времени. - Я надеялся услышать вашу версию истории, прежде чем принимать решение. Чама пытался выяснить все, что мог, но он все еще находится под карантином, что все усложняет.

- Вы надули нас. Твой народ, Глеб. Те, кому, как мне казалось, я могла доверять.

- Мой народ. - Казалось, его это задело, как будто то, что она сказала, было каким-то образом ниже ее достоинства. Как будто она не соответствовала его доселе безупречному представлению о ней.

- Труро, Холройд, кто угодно. Мне насрать. Мне солгали. Сказали, что мне помогут, хотя все, чего они хотели, - это добраться до коробки раньше меня. Мы с Джитендрой чуть не погибли там, Глеб. Эволюариум чуть не съел нас заживо, и этого бы не случилось, если бы мы вошли и вышли, не будучи преданными. Грибелин погиб там.