Порт-Артур. Том 2 - Александр Степанов

– Ва! – досадливо сморщился Мехмандаров. – Если он болен, то от вашего присутствия, сударыня. Без вас он совсем здоровый, ходил сегодня на третий форт. Но посылать его на литеру Б я не собираюсь. Он еще чином не вышел командовать такой батареей. Туда отправится высокий поручик, что на Залитерной…

– Борейко, – подсказал Звонарев.

– Он самый, а вас направим на Залитерную. Там осталось всего две пушки, так что и офицер не нужен, но, поскольку вы контужены, пробудете там с неделю и отдохнете. Только чтобы вы, сударыня, туда не смели показывать и носа, иначе прапорщик никогда не поправится… – И полковник громко захохотал.

– Когда прикажете отправиться на Залитерную? – спросил Звонарев.

– Чем скорей, тем лучше.

Распрощавшись с Варей, прапорщик шагал по дороге к Залитерной. Стояла темная, но теплая ночь. С моря дул мягкий, влажный ветер. На безоблачном небе сверкали звезды Навстречу Звонареву шли роты моряков.

Прошло добрых полтора часа, пока Звонарев наконец добрался до Залитерной. Борейко там уже не оказалось. Он ушел на батарею литеры Б, захватив с собою половину солдат. За старшего на батарее остался Ярцев, который уже выписался из госпиталя.

Звонарев был удивлен переменой, происшедшей с ним. Сказочник пополнел, был чисто выбрит, аккуратно одет, щеголял в новой рубахе и до блеска начищенных сапогах. При виде прапорщика физиономия Ярцева расплылась в широчайшую улыбку.

– Мы вас, вашбродь, совсем уже похоронили. Поручик даже в помин вашей души стакан водки выпили, хоть последнее время на нее и смотреть не хотели.

– Тебе женитьба, видать, пошла впрок! Где Харитина-то?

– На кухне с бельем возится. Сейчас я ее пришлю.

– Подожди, расскажи, что случилось с командиром и Гудимой?

– Бомба попала в каземат, капитана ранило в голову, спину и ноги, а штабс-капитану повредило правою руку и бок. Их отправили на Утес, – на квартиру.

– А Шура уцелела?

– Ее в те поры в казематов не было, потому и осталась невредима, уехала тоже на Утес; а Мельникова поручик забрали на «литербу», у нас же за фершала осталась Харитина. – И солдат прыснул со смеху.

– Чего ты хохочешь?

– Наши канониры все к ней пошли с разной хворобой, кто что выдумал, а она давай их лечить… ухватом! Живо все поправились! – опять закатился Ярцев.

– И тебя поди она им угощает под сердитую руку?

– Никак нет. Она меня уважает как мужа и свое бабье место знает, – с достоинством проговорил сказочник.

В дверь постучали. Вошла Харитина. Она была в женском платье, с платком на стриженой голове.

– Здравствуйте, Сергей Владимирович, с прибытием вас! – певучим голосом приветствовала она Звонарева. – Не откушаете ли чайку со свежими шанежками? Только сейчас испекла. Мы как раз садимся за стол. Пойдем-ка, Егор Иванович, – обратилась она к мужу.

– И я с вами отужинаю, – поднялся Звонарев.

– Милости просим, – радушно и просто, по-хозяйски пригласила Харитина.

Вернувшись в блиндаж, Звонарев позвонил по телефону Борейко.

– Здорово! Жив еще курилка? – спросил поручик. – Николай Васильевич, бедняга, сильно пострадал, к тому же он еще не совсем поправился после дизентерии, может и, не вытянуть. Гудима отделался легкими ранениями, отправился больше отдыхать, чем лечиться. Завтра приходи сюда, есть кое-какие дела. Стах кланяется. Его вчера ранило в четвертый раз, но легко, и он остался в строю.

В предрассветном сумраке замелькали первые вспышки выстрелов японских батарей. Интенсивность огня возрастала с каждой минутой, вскоре грохот сотен орудий слился в один протяжный гул. Снаряды сплошной лавиной обрушились на русские позиции от батареи литеры Б до укрепления номер три. Бомбы, шрапнели, сегментные снаряды, бризантные гранаты[55] всех калибров дождем падали на Залитерную.

– Японец штурм готовит, вашбродь, – сообщил Звонареву Ярцев.

Один из снарядов разорвался близко от блиндажа, и осколки забарабанили в дверь. Застегиваясь на ходу, Звонарев выскочил наружу. Батарея казалась вымершей, солдаты попрятались. Облако дыма и пыли, не расходясь, стояло над Залитерной.

Прапорщик поспешил нырнуть обратно в блиндаж и попытался по телефону вызвать батарею литеры Б, чтобы узнать обстановку на фронте, но провода были перебиты, и Залитерная оказалась отрезанной. Звонарев понял, что, несмотря на этот смертоносный вихрь, ему нужно идти посмотреть, что делается на линии Китайской стенки.

– Дай-ка мне бинокль; с наблюдательного пункта, вероятно, хорошо видно наше и японское расположение, – обернулся он к Ярцеву.

– Вы бы, Сергей Владимирович, малость обождали, может, стрельба утихнет, – посоветовал солдат.

– Тогда будет поздно, японцы успеют, чего доброго, и до нас добраться, как в августе. Прикажи всем, даже Зайцу и Белоногову, приготовить винтовки, чтобы было чем встретить японцев, если они прорвутся на батарею, – распорядился Звонарев, выходя из блиндажа, и направился к наблюдательному пункту. Те немногие минуты, которые были нужны для преодоления этого пространства, показались прапорщику вечностью. Не прошел он и десяти шагов, как взрывной волной сбило у него фуражку с головы, засыпало глаза пылью, осколком порвало шинель. Оглохший от взрывов, ослепленный пылью и дымом, он с трудом нашел наблюдательный пункт. Там находился Юркин, который от ужаса забился в дальний угол блиндажа и взглянул на прапорщика, как на привидение.

– Здравствуй! Труса, что ли, празднуешь? – спросил Звонарев.

– Здравия желаю, ваше благородие. Попервах думал, что мне попритчилось, что вы живой сюда пришли, – вскочил на ноги солдат.

– Что видно впереди? – подошел прапорщик к смотровой прорези и стал смотреть на развернувшуюся перед ним панораму.

Батарея литеры Б, Китайская стенка, Куропаткинский люнет и форт номер двенадцать чуть проступали сквозь пелену дыма и пыли. На батарее литеры Б то и дело вспыхивали красные языки выстрелов. Борейко из всех уцелевших еще орудий отбивался от наседавших японцев. Все остальные батареи первой линии были приведены к молчанию.

Зато батареи берегового фронта и броненосцы перекидным огнем громили японцев. Когда дым и пыль относились ветром в сторону, Звонарев мог разглядеть большие разрушения на фортах и Кшайской стенке.

Вдруг над Куропаткинским люнетом взвился огромный столб черного дыма, и вслед за тем долетел тяжелый грохот взрыва. Прапорщик понял, что взлетел на воздух пороховой погреб.

Не успел дым от взрыва разойтись, как японцы кинулись на штурм люнета. Впереди бежали с флагами в руках офицеры, и не прошло и минуты, как белые флаги с красными кругами посередине взвились над павшим укреплением.