Любовница. По осколкам чувств - Даша Коэн

И чувства, незнакомые мне прежде, но невероятно острые и сильные, стискивают мою грудную клетку колючей проволокой. Давят на меня. Обманчиво стихают, а затем снова начинают рвать меня на части.

А я не знаю, как их осознать. Не имею малейшего понятия, как с ними смириться или справиться.

Чувства…

Так стоп!

Шахов, иди спать, ты в дугу! Утро вечера мудренее!

Вот просплюсь от души, встану огурцом и до меня дойдёт, что вся эта мрачная история, которую я себе нафантазировал — всего лишь пьяный гон моих уставших извилин.

Я просто заебался! Вот и всё.

А всё ли…?

Спустя, казалось бы, вечность встаю из-за стола и киваю мужикам, которые пустились в философские разговоры о политике и курсе рубля. По памяти поднимаюсь на второй этаж и заваливаюсь на кровать в гостевой спальне. Лежу долго и упорно, не шевелясь, пока наконец-то не забываюсь тревожным, поверхностным сном.

Несколько раз за ночь просыпаюсь от кошмаров. И в каждом этом жутком сновидении я вижу её — свою Леру. Она, то зовёт меня и плачет, то пытается убежать от меня без оглядки, крича в мой адрес всевозможные обвинения.

И слова, которые мне почти смертельно страшно услышать в реале:

— Я тебя ненавижу!

Вздрагиваю. И наконец-то просыпаюсь. На часах почти полдень, а это значит, что я проспал порядка десяти часов. Но бодрости в теле я не ощущаю от слова «совсем». Я даже ещё не встал с кровати, но я уже полудохлый.

И ничего не хочется, только лежать и безвольно смотреть в потолок. Что я, собственно, и делаю.

Проецируя перед глазами образ Леры…

А в следующее мгновение почти до крови прикусываю щеку изнутри. Тихий, полный муки, стон вырывается из меня и повисает в воздухе. Это осознание творящегося со мной ахтунга вновь обухом бьёт по голове и железными тисками сдавливает шею. Снова задыхаюсь! Хапаю воздух, а вдохнуть ни хрена не получается.

Да нет! Не может быть!

Но это снова они — чувства. Яркие. Чистые. Пылкие.

Они бурлят внутри меня, рвутся наружу и скулят, умоляя не топить их. Потому что это попросту бесполезно. Их слишком много. Они пришли и не собираются уходить.

— Что я хочу? — одними губами шепчу я, и понимание накрывает меня с головой.

И теперь я знаю…

Я хочу заразить Леру собой. Залезть ей под кожу, так чтобы она не смогла вытравить меня уже ничем. Я жажду пробраться в её голову и поселиться там навсегда. Мне жизненно необходимо присвоить её сердце.

Навечно.

А ещё я мечтаю поселить частичку себя в её тело, чтобы мы вместе создали что-то наше. Что-то прекрасное… что-то, что свяжет нас в единое целое и сделает не просто любовниками, а родными людьми…

Ребёнок…

Я думал, что я был счастлив с ней тогда, когда она ещё была рядом со мной. Но нет — не был. То была демоверсия. И теперь до меня наконец-то со всей ясностью дошло, что мне нужно получить всё по максимуму и стать уже наконец-то по-настоящему счастливым.

С ней. В ней. В нас.

Но всё это невозможно, потому что я связан по рукам и ногам.

Да и чего я добьюсь, если при всех своих желаниях, сама Лера по итогу не будет счастлива со мной? Разве я буду мужиком? Разве имею я тогда право смотреть в её глаза и говорить, что…

Люблю?

Нет, не имею!

Потому что любовь к женщине — это значит не быть эгоистом.

Теперь я это знаю…

А иначе всё сводится только в любовь к самому себе. А это уже давно не так. Потому-то я и не хочу больше гнуть Леру под себя. Я не хочу, чтобы она подстраивалась под мои желания. Я не хочу больше покупать её расположение и выкручивать ей руки, дабы упростить себе жизнь.

Потому что это всё не про любовь. Это про эгоизм.

Понял. Принял. Осознал. Но облегчения не получил.

Ведь я знаю, как никто другой, что мир, в котором мы живём, далеко не сахарная вата и иногда людям приходится наступать себе на горло. Ведь есть не только Лера и я. Мои решения затронут всех, в том числе и дорогих мне людей.

Отца. Сестёр. Тех, кто на меня работает.

Я могу плюнуть на каждого и стать счастливым, но это счастье будет с привкусом предательства по отношению к тем, кто верил в меня. А я взял и подвёл.

И я поднимаюсь с кровати, нахожу свой телефон, а затем строчу сообщение с нового номера, который Лера ещё не успела кинуть в бан.

Тороплюсь. Боюсь, что передумаю. Опасаюсь, что нужные слова испарятся из головы. Но она должна их прочесть просто потому, что это всё принадлежит ей — моей, но уже не моей Лере.

«Я люблю тебя…».

Отправлено. Прочитано.

Замираю неподвижной статуей и малодушно жду ответ, хотя уверен на сто процентов, что его не будет. И его нет. Ни через пять минут, ни через десять. Паника и боль прошивает сердце и, кажется, что навынос. И вроде бы всё логично, но я всё равно оказываюсь не готов к этому пинку под зад.

Сбивчиво отправлю подпись:

«Твой Д.»

Но второе сообщение уже не отправляется. И я понимаю — этот номер тоже теперь в чёрном списке.

— Ну и правильно, — откидываю от себя телефон и устало тру лицо ладонями, — другую я бы не полюбил…

А затем я оставил позади себя всё личное и решительно двинул в душ. После максимально быстро привёл внешний вид в порядок, спустился вниз, где заполировал внутренности большой кружкой свежесваренного кофе, попрощался с только что проснувшимся хозяином дома и вышел за дверь.

А там уж сел за руль и двинул в сторону отчего дома.

На пороге сталкиваюсь с мачехой и сухо её приветствую. Прошу позвать отца, а затем уверенно направляюсь в его кабинет, намереваясь окончательно всё для себя решить и расставить точки, в том числе и над и.

Там замираю у окна в ожидании появления родителя, но в следующее мгновение поворачиваюсь и прохожу к его столу, где в верхнем ящике отыскиваю то самое фото Екатерины Герасимовой. Я пытаюсь всмотреться в её глаза, но образ незнакомой мне женщины почему-то расплывается и всего на секунду со снимка на меня смотрит Лера…

— Данил? — в кабинет твёрдой походкой входит отец и вопросительно глядит то на