Вглядываясь в грядущее: Книга о Герберте Уэллсе - Юлий Иосифович Кагарлицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы вырезали и вклеивали в самодельные, из плохой бумаги альбомчики сообщения об итало-абиссинской войне, потом о гражданской войне в Испании, и не было большей радости для нас, чем взятие республиканцами Теруэля. Мы не могли понять, почему ушли из Испании интернациональные бригады, успевшие уже превратиться для нас в прекрасную легенду, почему не отвечают на наши вопросы люди, побывавшие в Испании, и почему они один за другим исчезают с наших глаз. Рядом с нами и со многими из нас начинало твориться что-то страшное, но те, кого это ближе других коснулось, первыми потом пошли на фронт, потому что это были дети все тех же тридцатых годов. Для них все благородное было антифашизмом.
В эти годы те из нас, кто успел уже прочитать «Человека-невидимку» и вообще все, что попадалось под руку из фантастики Уэллса, познакомились еще с одним — нельзя сказать, что совсем другим, но все же еще с одним — Гербертом Уэллсом. В 1937 году вышла на русском языке повесть «Игрок в крокет», где фашизм был показан как возвращение доисторических времен и звучал протест против так называемой «политики невмешательства» в испанскую войну — политики поощрения фашистских агрессоров. Год спустя мы прочли сценарий фильма «Облик грядущего» — еще одной очень сильной антифашистской вещи Уэллса. Снятый в 1936 году по этому сценарию фильм посмотрели на Западе миллионы зрителей. Орган Единого фронта «Лефт ревью» назвал его «великим и в смысле техники, и по идеям», а также «лучшим образцом антифашистской критики, когда-либо появившимся в кино». Поверхностному наблюдателю могло показаться, что «Облик грядущего» напоминает «Войну в воздухе». Здесь тоже речь шла о последствиях мировой войны. Мир распадается на слабо связанные друг с другом общины, во главе которых стоят заправилы-бандиты. Но Беатриса Уэбб недаром назвала некогда «Войну в воздухе» очень умным романом. В нем действительно были заключены возможности, о которых сам автор в момент его появления не подозревал. Одна из таких полудикарских общин, показанных в фильме, поразительно напоминала теперь государство фашистского типа, а ее «босс», блестяще сыгранный выдающимся английским актером Ральфом Ричардсоном, — фашистского диктатора.
Авторитет Уэллса как антифашиста увеличивало то, что он был первым крупным европейским писателем, создавшим антифашистский роман «Накануне» (1927). Он появился в те дни, когда в Англии было немало людей, восхищавшихся Муссолини («При нем поезда начали ходить по расписанию. Навел порядок!»), причем в их числе был и Бернард Шоу, давно уже противопоставлявший буржуазной демократии культ «сильной личности».
Уэллс, напротив, изобразил итальянских фашистов как подлое хулиганье, призванное к власти крупной буржуазией. «Дикая реакция — неизбежный спутник каждой революционной бури, — писал он в этом романе. — И если говорить о каком бы то ни было дальнейшем прогрессе, то всем прогрессивно мыслящим людям придется организовываться как для обороны, так и для нападения. Это бой за землю и за человека. В такой войне кто может жить спокойно, кто может быть оставлен в покое?» И Уэллс не оставался в покое. В 1930 году появился его новый антифашистский роман «Самовластие мистера Парэма», где рассказывалось о возможности фашизации Англии, причем среди людей, поддержавших фашистов, упоминался и некий мистер Бринстон Берчиль, очень похожий на Уинстона Черчилля. Антифашистские выступления Уэллса следовали одно за другим. Особенно он активизировался после прихода Гитлера к власти. И фашисты по-своему удостоили Уэллса великой чести — он был включен в список англичан, подлежащих уничтожению немедленно после осуществления операции «Морской лев» (захвата Британских островов).
Но рядом с этим шла такая вереница безобразных выходок и политических бестактностей Уэллса, что порой вокруг него образовывалась пустота. Когда составлявшие гордость английской литературы Томас Харди и Джон Голсуорси были награждены орденом «За заслуги», Уэллс пришел в ярость. «У меня достанет гордости не принять орден, которым были награждены Харди и Голсуорси!» — кричал он принесшему эту новость Моэму. В 1938 году, словно забыв о собственном «Игроке в крокет», он опубликовал повесть «Братья», где проповедовалось общечеловеческое единство. Однако, поскольку действие происходит в Испании в период гражданской войны, в контексте времени эта повесть звучала как призыв к примирению с фашизмом. В ней фактически ставились на одну доску республиканцы и фалангисты. Приблизительно тогда же он вытворил такое, что у всех порядочных людей просто захватило дыхание. Когда Ребекка Уэст, против которой Уэллс затаил глубокую обиду, возглавила комитет защиты немецких евреев, в Уэллсе взыграл бромлейский лавочник, и он отказался присоединиться к воззванию этого комитета, уже подписанному всеми ведущими английскими писателями и общественными деятелями, добавив при этом, что евреи сами виноваты, что их преследуют. Через несколько дней он получил краткую телеграмму от Элеоноры Рузвельт: «Позор, мистер Уэллс» — и пришел в исступление, а узнав, что телеграмма стала достоянием гласности, принялся оправдываться — как всегда неловко и неубедительно. На этом кончилось его знакомство с Рузвельтами, которым он так гордился. Ни Франклин, ни Элеонора Рузвельт просто не желали больше о нем слышать.
Поездка в Москву в 1934 году тоже не принесла ему радости.
Он готовился к ней очень давно. В книге «Работа, благосостояние и счастье человечества» главы, посвященные Советскому Союзу, поражают обилием материала. Мимо Уэллса не проходит ничто, касающееся нашей страны. Советские издания, впечатления иностранцев, побывавших в Советском Союзе, работы социологов и экономистов, посвященные «русскому эксперименту», политические обзоры, советские кинофильмы — все это нескончаемым потоком переливается на страницы книги. «Его порыв в будущее не имеет прецедентов в истории», — пишет Уэллс о Советском Союзе, а себя причисляет к «теплым его доброжелателям».
22 июля 1934 года Уэллс появился в Москве. Сойдя с самолета, он заявил звукооператорам «Союзкинохроники»: «Ленин во время нашей встречи в 1920 году сказал мне: «Приезжайте через десять лет, и тогда посмотрите нашу страну». Прошло четырнадцать лет, но я вторично приехал».
В один из ближайших дней он посетил Мавзолей В. И. Ленина и снова увидел этого человека, знакомством
