Пестрая бабочка. Боги и не боги - Кристина Белозерцева

— Скажи мне все-таки, — доставала меня вполголоса Клеменсия, — ты же тоже — эльф? Как и Вэль?

— Да нет! — в сотый раз отвечала я одно и то же. — Это — просто результат чуда. Понимаешь?

— Как с Октопом?

— Да!

— Ох, зря мы тебе вуаль не одели, — качала она головой, — ладно уши — глаза-то никуда не спрячешь. Вот те два мужика на тебя пялятся, с того момента, как мы пришли. Одень! Не привлекай лишнего внимания. Все-таки жрецы тут тоже могут быть, а они с эльфами — не очень. Я специально тебе прихватила. Ну, Кристина!

Поминая мертвячьих расистов, я натянула на лицо тонкую вуаль, оставляющую на виду только губы и подбородок.

А потом начался парад.

Сначала ехали конники — цветная варварски роскошная шеренга. Извивающаяся змея укрытых яркими покрывалами поверх тяжелых доспехов лошадей ползла вдоль трибун, вздымая по всей длине туловища гребень флагов. Алые доспехи Дэвлина были проще на вид, чем у большинства, но смотрелись гораздо лучше и необычнее. Вороной креппер шел ровно. Идеально держа дистанцию, будто бы постоянно ходил в колонне. А на алом полотнище флага хищно изогнулся золотой василиск — герб Дома. Душка Десятый в угольно-черной пластинчатой броне казался чудовищем, выбравшимся из самой глубокой бездны Инферно. Вот у него-то как раз были угрожающего вида шипы на локтях и коленях. Казалось, будто из-под его ног в ужасе шарахаются даже травинки. Они чем-то очень похожи с Гисом, поняла я неожиданно. Каждое движение дышит едва сдерживаемой мощью. Он шел пешком в компании разодетых в рогатую и шипастую броню огров из гвардии местного князя.

Вслед за огромными монстрами шли лучники, и белоснежный Вэль, в капюшоне и в полумаске, выделялся на их фоне еще сильнее, чем первые двое моих компаньонов. Он легко шагал, казалось, даже не приминая траву, и тоже казался абсолютно нездешним. Шелковый плащ то взлетал, подхватываемый ветром, то опадал, обнимая хрупкую фигуру, как капризная любовница. Отлично. Четверть окружающих обсуждает моих спутников: новые гербы! Необычный вид. Кто? Откуда?

Потом глашатай долго всех представлял, а я проклинала себя за скудоумие. Что мешало мне одеться каким-нибудь оруженосцем? И удобнее, и не пришлось бы сидеть на трибуне, посреди гомона сотен людей, подставляя затылок палящему солнцу.

То тут, то там мелькала рыжая макушка — все время с разными людьми. Клеменсия разглядывала мужчин и комментировала их предполагаемые достоинства, вгоняя меня то в тоску, то в краску.

В целом, часа через два, мы с моими голосами были близки к тому, чтобы бросить на арену огненный шар, просто так, безо всяких. Чтобы произошло хоть что-то.

Расписание на ближайшие дни такое: конные бои один на один до обеда — на выбывание, потом обед, потом лучники в первый день или тяжелые огры — во второй, потом пешие мечники, потом ужин. На третий после обеда — какие-то массовые танцульки. Четвертый финальный день — оставшиеся конники делятся на две команды и сшибаются толпа на толпу. Четверо оставшихся в седле попадают в финал после обеда — это еще три битвы. Потом награждение, победитель выбирает королеву турнира и финальный пир, согласно ритуалу турнира. И еще, кажется, большая часть присутствующих собиралась все это время беспробудно пить.

«Ох, маменька, ты никогда не поверишь, где я сейчас…»

А потом начались бои, и тут уж я просто дар речи потеряла. Наша трибуна благодаря Септиму находилась очень близко к месту действия. Когда в нескольких метрах от тебя на полном скаку сшибаются с диким, лязгающим грохотом две груды металла, это, я вам скажу, незабываемое зрелище. Временами, я инстинктивно зажмуривалась, не желая смотреть на разбитые доспехи и алые брызги. Иногда на зрителей, сидящих в первом особом ряду для любителей сильных ощущений, плещет дымящаяся горячая кровь. Гром, грохот, звон! Кто-то пронзительно кричит, лежа на земле. Вопли боли, стоны, заглушаемые ревом толпы. Победитель кланяется, побежденного уносят. Бодрит, знаете ли. Я очень быстро поняла, что не являюсь любителем подобных зрелищ, а жадно взирающая толпа, смакующая подробности, вызывала раздражение и некоторую брезгливость. А еще я занозила палец.

Дэвлина в этот день вызывали на бой аж трижды. Первый раз, видимо из любопытства, как новичка. Он без каких-либо проблем сбил на землю своего противника и вышел победителем. Второй раз — попробовал свои силы какой-то мрачный рыцарь в черном — с тем же результатом. Я не волновалась за демона, человек ему не противник, проявляла некоторое любопытство разве что. А вот на третий раз оказался хуже: против него выехал рыцарь в темно-зеленых доспехах, расписанных золотыми символами Всеединого. Я схватила Клеменсию за расшитый золотыми нитями рукав.

— Кто это еще?

— Зеленый?

— Да.

— Рыцарь-жрец, — пожала плечами веселая вдовушка.

— Это как? — не поняла я, противники тем временем разъезжались в разные стороны.

— Некоторые рыцари посвящают себя Всеединому, дают обеты. Для турнира это не имеет значения, не переживай. Символы и благословение дают ему возможность уничтожать нежить и нечисть, противникам — людям это не причинит вреда.

— Благословение?! Какое?

Она нехотя отвлеклась от ристалища и посмотрела на меня с неодобрением.

— Всеединого, конечно. Кристина, да что с тобой? Дэвлин же не вампир какой-нибудь.

Я чуть не зажала рот руками. Сильный жрец с оружием покрытым священными символами мог повредить демону, который по своим меркам — мальчишка, или нет? Мог, говорила мне интуиция. Разумеется, мог.

Дэвлин почему-то не проявил такой привычной для него рассудительности и вызов принял, хотя по правилам от третьего за день поединка имел полное право отказаться. Я смотрела во все глаза, как тогда в пустыне орков. Остановить происходящее было невозможно, оставалось только смотреть, ощущая, как от ужаса проваливается куда-то в желудок сердце. Я, кажется, даже не дышала.

Раззолоченный распорядитель подал сигнал, и кони ринулись навстречу друг другу, взрывая копытами землю. Когда противники сшиблись в первый раз, копья проскользили по доспехам, не причиняя вреда. Разворот. Мне кажется, или алый рыцарь слегка покачнулся в седле? Трибуны восторженно вопили, подзадоривая поединщиков.

Второй раз жрец едва не одолел, его копье пробило алый доспех где-то в районе левого плеча, но я не могла понять — задело руку или только сорвало наплечник? Дэвлин удержался в седле, хотя вся толпа ахнула, а потом завопила с восторгом. А мне внезапно и очень остро захотелось убивать этих людей, отвратительно жадно ожидающих, когда польется кровь самого дорогого для меня существа. Но оставалось только до побелевших пальцев вцепиться в перила, наплевав на занозы. А еще этот мертвячий демон снял колокольчик. Чтобы не отвлекали. Ага.

Третий раз должен быть решающим, хотя до третьего обычно мало кто доходит. Разворот. Разгон. Топот копыт, и сердце колотится так, что мне кажется, будто в ушах бьют барабаны, все ускоряя темп. Снова, как и у орков во время Даршана, хотелось только закрыть глаза, но я смотрела, не опуская ресниц и откинув вуаль с лица. Сжать зубы и держать спину прямо. Все будет хорошо. Мой демон знает, что делает, он умен и расчетлив.

Вот мертвяки лысые!!

Копье жреца угодило все в то же уже незащищенное плечо — видимо, чтобы наверняка вызвать болевой шок.

Зато Дэвлин попал ему в голову, окончательно вышибая из седла. Тяжелая груда зеленого металла обрушилась на землю с оглушающим грохотом.

Толпа ликовала, а я кинулась пробираться к нашему шатру, расталкивая окружающих и не обращая внимания на возмущенные окрики. Боги, лишь бы он был жив и не сильно ранен. Лишь бы эти мертвячьи символы не причинили ему вреда. Я передумала все жуткие мысли, какие могла, пока добежала, проклиная платье и туфли.

Когда я ворвалась внутрь, откинув полог, оказалось, что Эрик меня опередил. Он выставил всех сопровождающих солдат наружу и теперь аккуратно снимал с левой руки Дэвлина покалеченную броню. Поддоспешник был красным от крови.

Мэтр Купер полулежал на нескольких подушках. Нагрудник, второй наплечник и защита на правую руку — все это было снято и лежало рядом горой алого металла. Маг расстегивал стеганую куртку, вытягивая из петель плотные шелковые шнурки. Черный хвост растрепался, и выбившиеся пряди обрамляли чуть бледное лицо. На белом вороте тонкой нижней рубахи будто бы расцветали красные маки. Алые тонкие линии раскрашивали и правую ладонь, перетекая в рубиновые капли, срывающиеся с руки и исчезающие в буром мехе шкуры. Символ Дома — василиск — четче, чем обычно, выделялся на фамильном перстне, тоже залитом кровью. Его живой кровью. Он слегка поморщился, когда Эрик не слишком-то деликатно стянул поврежденную железку.

А этот безмозглый демон сидел и улыбался! Улыбался! Довольной радостной улыбкой, какой я у него даже представить не могла. И даже не скрывал золотистых искр в глубине совершенно шальных глаз.