Ворота измены - Эдгар Уоллес

Радость Гектора была безгранична. Он всегда мечтал пойти по стопам отца. Покойный мистер Оллорби был полицейским сержантом, и начальство очень высоко ценило его. Благодаря этому его супругу во время войны приняли на полицейскую службу. И она оправдала оказанное доверие.

В комнате миссис Оллорби стоял телефон. Она назвала номер и подала сыну знак выйти. Гектор молча занял место в коридоре, где стоял на страже. Как примерный сын, он заткнул уши руками, чтобы не слышать разговор. Через десять минут миссис Оллорби разрешила ему войти. Она отдала распоряжения служанке и поднялась к себе в спальню на второй этаж. У нее была бессонная ночь, и сыщице нужно было отдохнуть. К тому же ее, видимо, ожидала не менее «веселая» следующая.

Когда миссис Оллорби снова показалась на Шарлотт-стрит, было уже темно. Ее трудно было узнать. Она была в старом, но чистом платье, в поношенной старомодной шляпе и в старых ботинках с кривыми каблуками. Под мышкой держала потертый парусиновый портфель. В десять она уже была на Ист-Энд, где остановилась у дома номер 27 и постучала.

Неряшливая женщина, открывшая дверь, обдала ее перегаром и близоруко посмотрела на нее. Полуодетая, в тусклом свете керосиновой лампы, она была очень непривлекательна.

— Привет, — сказала она невежливо. — Вы все-таки пришли. А я уже хотела сдать вашу комнату.

— Не понимаю, почему? Я ведь уплатила вперед! — дружески сказала Оллорби.

Хозяйка что-то невнятно пробормотала и осветила лестницу. Поднявшись, она открыла дверь маленькой комнаты и ткнула пальцем на непривлекательную постель. Кроме маленького умывальника и стула, в комнате больше ничего не было.

— Я обычно не впускаю квартирантов так поздно! — сказала хозяйка. — Но для вас делаю исключение, похоже, вы целый день были на ногах.

Она только потому сдала комнату миссис Оллорби, что квартирантка пообещала, что с девяти утра и до шести часов вечера не будет дома. Хозяйка не только экономила свой труд, но еще и сдавала на день постель Оллорби ночному сторожу из доков.

В эту маленькую квартирку хозяйка пускала семь квартирантов. Она все еще стояла в дверях комнаты и держала руки под грязным передником. Нелюбезная женщина объяснила миссис Оллорби, что у нее теперь много работы — трое постоянных жильцов возвратились в Лондон после долгого отсутствия.

— Я очень уважаю их и стараюсь во всем угодить. Они иногда уезжают на девять-десять месяцев, но за квартиру платят вперед. Они моряки. Капитан с сыновьями… Хороший человек, конечно, — когда не пьян. Они снимают у меня две комнаты. Капитан занимает лучшую, около выхода. Да, кстати, совсем забыла… Как вас зовут?

— Броун, — ответила Оллорби.

— У меня будет к вам одна просьба: не встречайтесь с капитаном. Он не любит посторонних, и я не хочу ссориться с ним даже за миллион фунтов.

Когда хозяйка, наконец, ушла, миссис Оллорби села на кровать и начала читать книгу, освещая страницы карманным электрическим фонариком. Через некоторое время на лестнице послышались неуверенные шаги капитана. Он был пьян и хрипло пел уличную песенку. По площадке стучали сапоги, подбитые железными гвоздями. Добравшись, наконец, до своей комнаты, он так сильно хлопнул дверью, что задрожала вся квартира.

Миссис Оллорби прислушивалась. Она ждала, когда придут сыновья капитана. Но они не появлялись. Прошло немного времени, и капитан опять ушел. Сыщица закрыла книгу, подошла к двери, тихо открыла ее и вся превратилась в слух. Было тихо. Хозяйка спала на кухне. На нижнем этаже храпел какой-то жилец.

Сыщица разулась, сунула ноги в войлочные туфли и бесшумно вышла на площадку. По грязной лестнице она поднялась наверх и попыталась открыть комнату капитана. Но она была не заперта. Оллорби вошла и включила свет.

Обстановка в комнате была несколько лучше, чем у нее. Здесь стояли кровать, шкаф. Стол был завален бумагами, среди которых выделялась маленькая дешевая чернильница с подставкой. Оллорби быстро пробежала глазами бумаги. Это оказались списки пароходных припасов, закупленных капитаном. Она тщательно обыскала кровать и под подушкой нашла старый плоский ящик, в котором хранились документы. Открыла его, но обнаружила только листок с цифрами. Оллорби хорошо разбиралась в судоходстве и определила, что это была таблица рейсов парохода, составленная капитаном. Каждая остановка обозначалась месяцем и числом. Первым значилось 26-е, отмеченное довольно странным знаком.

Сыщица положила бумагу на место и продолжила поиски. Вдруг с улицы послышался громкий разговор, она услышала, как отпирают дверь квартиры. Молнией она бросилась к двери, закрыла ее и успела в свою комнату до того, как ночные гости начали подниматься по лестнице.

На сей раз капитан пришел не один, а с двумя мужчинами. Они вошли в комнату и тихо заперлись. Сыщица услышала приглушенный разговор. Бесшумно опять пошла наверх. Старые ступени трещали под тяжестью ее тела. Она вынуждена была опуститься на колени, вытянуть шею и прислушаться.

— Этот парень… как его зовут… Верринг, что ли… он сказал… Грэвзэнд… время прилива.

Раздались шаги. Сыщица осторожно поползла в свою комнату и стала слушать у двери. Через пятнадцать минут двое мужчин перешли из комнаты капитана в другую. Донеслось грубое «спокойной ночи», и все стихло. Сыщица осторожно закрыла дверь и, не раздеваясь, легла в постель. Она сразу крепко уснула.

Утром ее разбудили шаги капитана и его сыновей, спускавшихся с лестницы. Было уже светло. Миссис Оллорби привела себя в порядок и вышла на улицу. Она позавтракала в маленьком кафе на углу Виктория-Док-Ройд. Спустя полчаса она уже стояла на холодной верфи и с огромным вниманием разглядывала маленький ржавый пароход, бросивший якорь на середине течения. Вдруг к миссис Оллорби подошел портовый лодочник, постоянный обитатель верфи, который жил подачками за мелкие услуги. Он нюхом чувствовал, что здесь можно получить на чай. И не ошибся. Сыщице нужна была от него информация.

— Маленький пароход, миссис… не хотите ли подъехать к нему? Я могу подвезти на лодке за пять минут.

— Нет, — сказала Оллорби, — мне незачем ехать туда.

— Может быть, на борту ваши родственники? — опять спросил услужливый парень. — Могу передать им письмо…

— Что это за корыто? — поинтересовалась Оллорби.

— Это «Притти Аннэ»! — залился смехом парень. — Замечательное название для такого парохода. Я еще помню, как на нем возили уголь из Кардиффа. Он был не хуже других, поднимавшихся по Темзе. Но однажды потерпел крушение под Корнуэлем… он сел на скалы… — Говорят, старый Бос купил это судно за полста фунтов и с помощью сыновей снял его с мели. Хотя, думаю, скорее всего пароход сам сошел с мели в полноводие. Судно исключили из регистра Ллойда, как совершенно непригодное к плаванию и продали с аукциона счастливому Эли Босу за смехотворную цену. Капитан Бос действительно родился под счастливой звездой, потому что ему дважды удавалось избежать тюремного заключения. В первый раз его судили за умышленное крушение, во второй — за контрабандный провоз сахарина.

— А вы знаете Боса?

— Знаю ли я его? — парень презрительно плюнул в воду. — Знаю насквозь! Да и кто его не знает, этого подлеца! Он не держит на пароходе белых матросов, а только индусов, самых отъявленных негодяев, которых можно купить за пару пенни. Бос заработал много денег, доставляя американцам алкоголь через океан. Кроме того, он занимается еще и другими грязными делами. Он никогда не получает нормальных грузов, так как никто из отправителей не желает платить страховку его парохода.

— Так что же он перевозит?

Собеседник опять плюнул в воду.

— Он получает груз в Берлине — бочки с ромом для Америки или оружие. Он заработал кучу денег во время марокканского восстания против Франции и Испании.

Миссис Оллорби еще раз осмотрела пароход. Он напоминал странный ящик с торсом, на котором краска полностью вылиняла; необычно высокий нос с крепкими мачтами; никакой пропорции между отдельными частями. Пароход был сильно запущен.

— Старик сам управляет судном. Ему помогает один из сыновей, а второй заведует машинным отделением. Всего у него на борту шесть человек.

— Под каким флагом он плавает? — Миссис Оллорби заметила на флаг-мачте маленький четырехугольный матерчатый лоскуток.

— Под португальским. Если бы он плавал под английским, ему бы даже не разрешили выйти из устья Темзы.

Однако у «Притти Аннэ» были и положительные качества.

— Пароход может делать двенадцать узлов в час, — продолжал словоохотливый парень, — а, если нужно, то и все пятнадцать. Но… я не верю, чтобы старый Эли тратил много денег на уголь, — шутливо заметил он. — Котлы не топлены уже семь дней. Говорят, Эли пересчитывает каждый кусок угля, который бросают в печь. Старик скуп.

Миссис Оллорби дала лодочнику более крупную монету, чем он ожидал. Она огляделась и увидела телефонную будку. Позвонила сыну: