Деятельный ум - Алексей Леонтьев

Соссюр. Значение идей Фердинанда де Соссюра для лингвистики ХХ века колоссально: его «Курс общей лингвистики»[5] является своего рода Библией для языковедов самых различных направлений. Это делает анализ его понимания знака особенно актуальным.

Уже первооткрыватель книги Соссюра для российской науки, С.И.Бернштейн в своем реферате этой книги, оглашенном в Петрограде в 1922 году, обратил внимание, что для Соссюра «важен взгляд на язык как на целенаправленную семиотическую систему, значение элементов которой всецело обусловлено их семантической функцией» (Бернштейн, 1976). По мнению Бернштейна, не исключено прямое влияние на Соссюра И.А.Бодуэна де Куртенэ (факт их личного знакомства и обмена публикациями и письмами, сейчас общеизвестный, был установлен мною в 1963 г. в кандидатской диссертации – Леонтьев А.А., 1963). Теория Соссюра, по Бернштейну, замечательна прежде всего тем, что открывает путь к феноменологии языка, которая будет в равной мере считаться и с фактом нахождения языка в индивидуальных сознаниях, и с его надындивидуальной природой.

Для Соссюра «язык есть система знаков, выражающих идеи <…>. Можно <…> мыслить себе науку, изучающую жизнь знаков внутри жизни общества; такая наука явилась бы частью социальной психологии, а следовательно и общей психологии; мы назвали бы ее “семиология” <…>. Она должна открыть нам, в чем заключаются знаки, какими законами они управляются <…>. Лингвистика только часть этой общей науки; законы, которые откроет семиология, будут применимы и к лингвистике, и эта последняя таким образом окажется отнесенной к вполне определенной области в совокупности явлений человеческой жизни <…>. Точно определить место семиологии – задача психолога» (Соссюр, 1998. С. 21–22).

Соссюр резко критикует точки зрения на знак и семиологию, приводящие нас к порочному кругу. Это, в частности, «точка зрения психолога, изучающего механизм знака у индивида; это метод самый легкий, но он не ведет далее индивидуального выполнения и не затрагивает знака, по природе своей социального.

Или еще, заметив, что знак надо изучать социально, обращают внимание лишь на те черты языка, которые связывают его с другими социальными установлениями, более или менее зависящими от нашей воли; и таким образом проходят мимо цели, пропуская те черты, которые присущи как раз или семиологическим системам вообще или языку в частности. Ибо знак до некоторой степени всегда ускользает от воли как индивидуальной, так и социальной, в чем и проявляется его существеннейшая, но на первый взгляд наименее заметная черта» (там же. С. 22).

Языковой знак «связывает не вещь и имя, но понятие и акустический образ. Этот последний не есть материальный звук <…>, но психический отпечаток звука, представление, получаемое нами о нем посредством наших органов чувств; он – чувственный образ…» (там же. С. 66–67).

Вместо терминов «понятие» и «акустический образ» Соссюр предлагает термины «означаемое» и «означающее» (эти термины затем закрепились как в лингвистике, так и в семиотике).

Знак имеет два сущностных свойства. Первое – произвольность языкового знака. Второе – линейный характер означающего, его развернутость во времени.

«…Язык есть система чистых ценностей <…>. Одною из своих сторон ценность коренится в самих вещах и в их естественных взаимоотношениях…» (там же. С. 80). И далее: «Произвольность знака <…> лучше нам уясняет, почему языковую систему может создать только социальное явление. Необходим коллектив для установления ценностей, единственное обоснование которых сводится к обычаю и общему согласию; индивид в одиночку не способен создать ни одной» (там же. С. 110; выделено мною. – А.Л.). Интересный ход мысли можно обнаружить в «неканонических» (не вошедших в «Курс») записях А.Ридлингера: «Все, что наблюдается во внутренней сфере индивида, всегда социально, потому что туда не проникает ничего, что вначале не было бы освящено узусом всех людей во внешней сфере речи» (Энглер, 1998. С. XVII).

По Соссюру, обе области, объединяемые языковым знаком (мышление и звуковая субстанция) «смутны и бесформенны»; язык же есть мысль, организованная в звучащей материи, он придает тому и другому форму. Его «можно сравнить с листом бумаги: мысль – его лицевая сторона, а звук – оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную; так и в языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни звук от мысли; этого можно достигнуть лишь путем абстракции, что неизбежно приведет либо к чистой психологии, либо к чистой фонологии…» (Энглер, 1998. С. 110). Само по себе понятие (идея) не имеет устойчивости и потому не может быть взято за основу семиологии.

Говоря о «значении», Соссюр имеет в виду предметную отнесенность. Французское mouton и русское «баран» имеют одинаковое значение (=предметную отнесенность), но разную ценность. При этом произвольность знака – это произвольность связи означаемого и означающего, а не знака и вещи.

Язык «не только можно передавать, но он и предназначен для передачи» (Соссюр, 1990. С. 103).

Фактор времени является в концепции Соссюра, если можно так выразиться, системообразующим фактором: «Абсолютным является только принцип движения языка во времени» (там же. С. 183). И далее: «…Сам факт продолжающегося существования знаков обусловливает их изменение» (там же. С. 188). При этом сущность изменения знаков – в смещении соотношения между означаемым и означающим (там же). В этой идее Соссюра – ядро так называемой теории асимметрического дуализма языкового знака, принадлежащей его ученику Сергею Карцевскому (Karcevski, 1929). Теория знака Карцевского детально проанализирована в нашей работе, к сожалению, оставшейся неопубликованной (Леонтьев, 1962). Здесь мы не имеем возможности останавливаться на этой проблематике.

Еще одна очень важная идея Соссюра, получившая дальнейшее развитие в Женевской лингвистической школе, заключается в том, что «языку, как и любой другой семиотической системе, свойственно не проводить никакого различия между тем, что отличает какой-либо предмет, и тем, что составляет его сущность». Иначе говоря, «в отношении языкового факта элемент и отличительный признак являются всегда одним и тем же» (Соссюр, 1990. С. 197). И знаменитое место в каноническом тексте «Курса» – «В языке нет ничего, кроме различий» – не соответствует его действительной позиции. Его теория знака есть теория тождеств не в меньшей, если не в большей степени, чем теория различий. На это обратили внимание уже в начале 1930-х годов упомянутый выше С.Карцевский и один из составителей канонического текста курса Альбер Сешэ. Но особенно подробно проблему лингвистического тождества проанализировал лингвист уже следующего поколения женевцев – Эрик Бейсанс (Buyssens, 1949). См. об этом также Леонтьев А.А., 1962. Интересно, что параллельно диалектика тождеств и различий в языке анализировалась лингвистами школы Бодуэна с опорой на его собственные высказывания (теория «морфологизации» и «семасиологизации» фонем).

Завершим наше предельно краткое изложение концепции Ф. де Соссюра еще одним его высказыванием, посвященным отношениям между психологией и лингвистикой: «Постепенно психология должна практически взять нашу науку под свое покровительство, потому что она неизбежно придет к пониманию того, что язык не просто является одним из ее объектов изучения, а началом любого психологического исследования» (Соссюр, 1990. С. 152).

Пирс и зарождение семиотики. Чарлз Сандерс Пирс, основатель семиотики, был, по выражению Р.О.Якобсона, настолько великим ученым, что ни в одном университете не нашлось для него места. При этом почти все его работы либо остались недоступными широкому читателю, либо вообще до 1930-х годов XX века лежали неопубликованными (его первая статья по семиотике вышла в 1867 году). Тем не менее именно Пирсу мы обязаны категориальной системой современной семиотики.

Именно Пирс ввел различие «материальных качеств» знака (его означающего) и его «непосредственной интерпретации» (означаемого). Существует, по Пирсу, три различных «репрезентативных свойства» знака, соответствующих трем типам отношений означаемого и означающего, и три вида знаков. Иконический знак основан на физическом подобии означающего и означаемого. Индекс – это знак-признак означаемого («нет дыма без огня»). Наконец, символ основан на чисто социальной конвенции. Среди иконических знаков Пирс выделяет образы и диаграммы. Первые представляют «простые качества» означаемого, вторые являются знаками отношений частей означаемого.