Мятный поросенок - Нина Бодэн

- Ох, я думал, я умру от смеха, - проговорил он. - И я умру навер­няка, как только сяду в следующий раз на толчок. Мы же сидим спина к спине с нашими тетками - возможно, мисс Мэнтрипп это показалось бы более приемлемым: все-таки родня! Впрочем, не ручаюсь: может быть, это еще ужасней. Представляешь себе тетю Сару...

- Не груби, - холодно проговорила Полл.

Тео состроил ей гримасу:

- Не я затеял этот разговор... А яиц-то нету, ни одного. Пусть мама ест мое.

- Она не хочет. Она мне сказала, чтобы я сказала тебе.

- Но это же неправильно. Я разбил - значит, будет только справед­ливо, если...

Полл сказала:

- Нет.

Тео поглядел на нее:

- Да почему?

- Да потому, - проговорила она раздельно, - что маме, я так думаю, это не понравится. Если ты затеешь спор, кому должно достаться послед­нее яйцо. Думаю, оно потому и последнее, что мама не могла себе позво­лить купить больше, чем полдюжины. Но ей неохота, чтобы мисс Мэн­трипп про это догадалась. Старухе тогда будет неуютно у нас в гостях.

Тео пожал плечами:

- Ну, если ты так считаешь... Хотя, по мне, все это дурость. Она-то уж наверняка придурковатая, тебе не кажется? Вдруг начала насчет убор­ных! За столом! Нет, я этого не выдержу - пить чай, есть яичко, а она возьмет да и опять заведет свое! Я же расхохочусь, ей-богу!

Полл вдруг сделалось очень грустно. А почему - она и сама не знала. Ни одного яйца в кладовке, и эта маленькая мисс Мэнтрипп, такая доб­рая, забавная... Все вместе!

- Не будь подлым, - сказала Полл. - Она такая славная, решилась принести это старое кружево, хотя оно и гнилое. Смеяться над ней - от­вратительно.

- Ого! - сказал Тео. - Что это вдруг на тебя нашло? Ого!..

Суббота - день рыночный. Мама уже начала шить блузку для мисс Мэнтрипп и мечтала с ней разделаться - с рук долой - до прихода но­вых заказчиков.

- А впрочем, - сказала она, - даже хорошо, если они увидят, что я не сижу без работы. Люди заказывают охотней, если видят, что они тут не первые. Пожалуй, я сяду шить в передней комнате, все утро, чтобы вид­но было, какая я занятая. Полл и Тео, вы отправитесь за покупками. У нас, в общем-то, все есть, только хлеба надо, две булки, да полфунта масла, из того ларька, что возле церкви. Там масло всегда хорошее, свежее.

- У нас яичек не осталось, - сказал Тео.

- Да? Видишь ли, яйца как раз дороги нынче, но вот тебе пенни на конфеты.

Тео нахмурился, а Полл спросила:

- А можно взять Джонни с собой? Он любит базарные дни.

Услышав свое имя, Джонни захрюкал и рысцой за ребятами. Как он всегда бегал за мамой, когда она ходила по магазинам. В булочной он си­дел и дожидался терпеливо, пока Полл покупала хлеб, а булочник вышел из-за прилавка, погладил его и похвалил - какая, мол, славная свинка, не хуже собаки.

- Он лучше самой хорошей собаки, - отвечала Полл даже слегка с на­смешкой. - Свиньи умнее собак, это научный факт.

Булочник засмеялся и дал ей глазурованную лепешку, бесплатно. Полл предложила Тео поделиться, но он только головой мотнул. За все время, что они вышли из дому, он и слова не сказал. Полл спросила:

- У тебя что, кошка язык слизнула? Или вдруг горло заболело?

Она купила на одно пенни «Послание купидона» - это маленькие та­кие плоские конфетки, на каждой какой-нибудь стишок. Потом они пошли в лавку, что возле церкви. Полл брала масло, а Тео стоял и рассматривал товары, выставленные на открытых прилавках. Кубы прекрасного желтого, в капельках испарины масла; круглые сыры, взрезанные посередке, чтобы видно было, какое у них кремовое нутро; куски сырого бекона, корзина крупных темно-крапчатых яиц...

Глаза у Тео были отсутствующие, весь он в какой-то дальней мечте. Он протянул руку, взял одно коричневое яйцо и положил себе в карман.

Потом он поглядел на Полл и увидел, что она смотрит на него и глаза у нее изумленные, круглые. Тео по-дурацки улыбнулся, а она прикрыла рот ладошкой, чтобы не хихикнуть; он почувствовал, как лицо у него нали­вается жарким румянцем. А женщина, хозяйка лавки, улыбнулась этим двум симпатичным и красивым деткам:

- Все взяли, ничего не забыли?

- Все, - сказала Полл. - Все, все, спасибо! - А потом громко и сварливо, будто старая суматошная бабушка: - Да куда же он подевал­ся, этот Джонни? Ах, вот ты где, несносный ты поросенок! Тео, пошли. Да шевели же своими неповоротливыми ногами, мы не можем проторчать здесь целый день!

И направилась самым размашистым шагом вдоль мощенной булыж­ником дорожки. К церкви, потом через ворота на паперть. Она останови­лась, только когда достигла плоской каменной плиты, известной всему го­роду как Солдатская могила, хотя надпись на ней настолько стерлась, что уже не разберешь, кто под ней похоронен. Полл опустилась на плиту, отду­ваясь и обмахивая себя ладошкой. Тео и Джонни подошли к ней.

- Впервые, - проговорила она, все еще изображая старую бабушку,­ в первый раз в моей жизни! Клянусь!..

- Мне дурно, - сказал Тео, - но и смешно в то же время.

- Тогда тебе лучше присесть. Только смотри на яйцо не сядь.

Тео сел. Достал из кармана яйцо и уставился на него, будто в первый раз в жизни видел нечто подобное.

- Ей-богу, я не знаю, почему я это сделал, - сказал он.

Судя по голосу и по всему его виду, он был настолько сам удивлен, что Полл рассмеялась. А он, поглядев на нее, тоже начал смеяться. И вот, схватившись за животики, они тряслись, не в силах совладать со смехом, а Джонни сидел и смотрел на них, его умные глазки-щелочки поблески­вали.

Люди, шедшие через церковный двор, видели, как двое младших Гринграссов сидели рядышком на Солдатской могиле и помирали от смexa, а их ручной поросенок наблюдал за ними, склонив голову набок и будто недоумевая: мол, что тут такого смешного? Прохожие тоже удивлялись и улыбались, но один человек остановился. Он шел за ними от самой пло­щади и теперь стоял в сторонке, руки в карманы, задумчивость на лице. Когда Полл и Тео немножко приутихли, он выступил вперед, ударив при этом ногой по камешку, который упал возле правого башмака Тео, подняв фонтанчик пыли. 

Тео поднял голову.

- А я сомневаюсь, что вашей тетке Саре это покажется таким же смешным, - сказал Багг.

Полл и Тео сидели притихшие. Ной печально покачал головою.

- Обворовать, - проговорил он, - обокрасть бедную рыночную тор­говку - чего тут смешного?!

- Не понимаю, о чем ты толкуешь, - сказал Тео.

Ной засмеялся. Галки, хлопая крыльями, снялись с черных деревьев и закаркали у них над головой. Полл и Тео глянули друг на друга. Потом на Ноя. В его бледно-зеленых глазах, вокруг зрачков, можно было разли­чить темно-зеленые крапины, а рыжеватые брови у него на удивление жесткие, кустистые, будто принадлежали взрослому мужчине, а не маль­чику. Тео сказал, разглядывая собственные башмаки:

- Всего одно яйцо.

- Одно или дюжина - какая разница?

Ной спрашивал так, будто его это действительно интересовало. Тео потоптался в пыли, а Джонни, сидевший на заду, поднялся - видно, ре­шил, что самое время идти домой.

Глаза-крыжовины Ноя глядели куда-то вдаль:

- Мы, конечно, можем спросить об этом у мисс Гринграсс. Уверен, это как раз тот вопрос, который ее интересует. (Тео вздохнул при этих словах.) Я хочу сказать, что именно этим она весь прошлый год нас пичкала в воскресной школе. То про библию, то про эту самую, как она ее называет, м о р а л ь - врать, красть и всякое такое. Не ручаюсь, что ей понравится, если я задам ей похожий вопросик про ее родного племяннич­ка. - Он глянул на Тео, глаза блестящие, злющие. - Моя мать говорит, что ваша драгоценная семейка много о себе понимает. Будто вы на вершок лучше нас всех.

Тео поднял голову:

- Ну и скажи все это моей тетке. Давай, действуй. А то я сам ей ска­жу. Мне все равно. - Он встал и спокойно улыбнулся Ною, а тот отсту­пил на шаг, его странные тяжелые брови сошлись. - Пошли, сестренка, нам пора. Ты простудишься, если мы здесь еще посидим.

Полл затрясла головой, не в силах произнести ни слова. Она вся дрожала, но не от холода. Все, что было ей говорено в эти последние меся­цы, что долетало до ее слуха, чего она не понимала или не принимала вовнимание, - все вдруг сошлось в ее уме и наполнилось ужасающим смыс­лом. Они живут на иждивении тети Сары, и, пока отец не вернется домой или пока он не разбогатеет в Америке, пока не пришлет им денег, им сле­дует быть благонравными. Иначе тетя Сара решит, что нечего ей им помо­гать, и они окажутся в работном доме. А у тети Сары такие высокие по­нятия о том, что хорошо и что плохо. Она говорила, что своровать всегда грешно, даже конфетку, даже булавку какую-нибудь...

Полл сказала:

- Но ей это не все равно, тете Саре, совсем не все равно, очень даже не все равно!

Тео мотнул головой и нахмурился, будто давая ей понять, что они ото всего отопрутся как-нибудь, только бы Ной поверил, что они не ис­пугались, - тогда он, наверное, ничего и не сделает; ведь он их только дразнит, а назавтра он и сам побоится пойти к тете Саре и наябедни­чать...