Лунный парк - Брет Эллис

Я повел Джея по длинному коридору, ведущему в гараж, и он сказал:

– Резво ты разобрался.

– Джей, девочке шесть лет, и она думает, что ее игрушка – живая, – раздраженно ответил я, – так что же ты – предпочтешь остаться на разбор полетов или все-таки заткнешь пасть и мы снюхаем по дорожке?

– Ты правда так и не научился?

– Чему? Вечерину забацать?

– Нет. Быть мужем. Отцом.

– Ну, мужем еще ничего, но вот отцом – довольно жестко, – ответил я. – «Папа, можно мне соку?» «Может, водички, малышик?» «Пап?» «Да». «Можно мне соку?» «Может, лучше водички, малышик?» «Пап, можно мне соку?»

«Хорошо, малыш, хочешь соку?» «Да нет, давай водички». Такое ощущение, будто без конца репетируешь пьесу гребаного Беккета.

Джей ничего не сказал, только мрачно на меня посмотрел.

– Да ладно, я даже книжку купил, – беспечно продолжил я, – «Отцовство для чайников», и, знаешь, помогает, даже очень. Если б только мой отец…

– Так, понятно, что за вечерок ты мне заготовил.

– Да ладно, а как прошли чтения? – спросил я, переключив передачу.

– Мне понравился ваш городишко, – уклончиво ответил Джей, и я понял, что мероприятие, по-видимому, провалилось. Не будь я вставленный, я бы уцепился за эту тему, но под кайфом – отпустил.

Я открыл дверь, запустил Джея внутрь и оглянулся посмотреть, не шел ли кто за нами. Закрывшись на замок, я включил флюоресцентную лампу. В гараже на четыре машины стояли мой «порше», «рейнджровер» Джейн и мотоцикл, который я недавно купил на авторские, неожиданно поступившие из Швеции. Тут я заметил несчастного ретривера, который лежал в углу, свернувшись под Роббиным велосипедом. На Джея Виктор едва взглянул.

– Не обращай внимания на собаку, – сказал я.

– Ну да, у тебя ж нездоровые отношения с животными, я забыл.

– Да ладно, я три месяца встречался с Патти О'Брайен. – И добавил: – Готов ли ты к легкому экшену?

– Безусловно. – Джей с нетерпением потер ладони.

– Я взял нам чистейшего боливийского походного порошка, – мямлил я, роясь по карманам.

– О-о – перхоть дьявола.

Я быстро обнаружил заначку и дал пакет Джею. Тот открыл его, пристально рассмотрел порошок, положил его на капот «порше» и принялся скручивать из двадцатки тонкую зеленую соломинку.

Сделав себе две огромные дороги из собственного грамма, я захотел похвастаться новым мотоциклом.

– Ну-ка, Джейстер, зацени. «Ямаха игрек-два-эф эр-ай». Сто пятьдесят лошадиных сил. Максимальная скорость – почти двести семьдесят километров в час, – мурлыкал я.

– И почем?

– Всего десять штук.

– Неплохое вложение. А что случилось с «дукати»?

– Пришлось продать. Джейн казалось, что он настраивает Робби на дурные мысли. Я возражал, мол, этому парню вообще все побоку, но она и слушать не желала.

– Как отец, как…

– Хватит пыхтеть, поработай лучше носом.

Джей сделал дорожку и скорчил гримасу. Прошла минута.

– В чем дело? – спросил я.

– Уж слишком много в этой соде слабительного.

– Упс, ошибочка.

Я забрал у Джэя разбодяженный стаф, развернул пакет и выдал ему нормальный грамм.

– И где он, твой дилер? – спросил он, все еще гримасничая, облизывая губы.

– Поехал в колледж. А что? – удивился я, – только, пожалуйста, не нагадь в нашем гараже.

– Значит, и поменять этот кал не получится? – сказал он, открывая новый пакет. – Сука-а!

– Это говно для убраных лохов, которые и разницы не заметят, – теперь попробуй реального стафа.

– Дешево работаешь, – пробурчал он, сделал две дороги, закинул голову и, медленно улыбнувшись, произнес: – Вот так-то лучше.

– Для кореша – что хошь.

– Ну, рассказывай, как женатая жизнь? – спросил он, прикуривая «Мальборо» и пускаясь в расслабленную кокаиновую болтовню. – Жена, дети, престижный райончик?

– Да, полный провал, а? – делано захихикал я.

– Нет, правда. – Джею и впрямь было слегка интересно.

– Женатая жизнь – это здорово, – сказал я, снова открывая свой пакетик. – Нелимитированный секс. Шутки-прибаутки. Ну и, конечно, постоянное дружеское общение. Мне кажется, я уже многому научился.

– А непременная студенточка в ванной?

– Это так – часть обстановки нашей Каза Эллис. – Я снюхал еще и вытащил сигарету.

– Нет, серьезно, кто она? – спросил он, поднося зажигалку. – Говорят, что в колледжах нынче «поразительные» женщины.

– Поразительные? Так тебе и сказали?

– Ну, это я в журнале прочитал. И мне захотелось поверить.

– Джейстер. Ты всегда был мечтателем.

– Для меня это такое облегчение. Я знал, что жизнь за городом пойдет тебе на пользу. Да, кстати, – он указал на свисающий с балки пластмассовый скелет, – у вас всегда так нарядно?

– Да, Джейн так очень нравится.

Помолчали.

– А ты все спишь на диване?

– Это спальня для гостей, и это всего лишь период такой – но погоди, ты-то откуда знаешь?

Он затянулся сигаретой, раздумывая, говорить ли мне вообще что-нибудь.

– Джей! – настаивал я. – Почему ты решил, что я сплю в гостевой?

– Хелен сказала. Джейн как-то обмолвилась, что у тебя бывают дурные сны.

– Мне уже вообще ничего не снится, – сказал я, с облегчением воспользовавшись предложенной лазейкой.

Однако лицо Джея заставило меня понять: это далеко не все, что ему рассказали.

– Ну да, мы ходим на совместные консультации к психологу, – признался я. – Помогает.

Джей воспринял инфо.

– Консультации у психолога, – задумчиво покивал он, – после трех месяцев совместной жизни? Ничего хорошего это не предвещает, друг мой.

– Джейстер, спустись на землю! Мы знакомы уже больше двенадцати лет. Это ж не то что мы встретились в июле и решили вместе убежать. – Я помолчал. – И откуда, черт побери, ты знаешь, что я сплю в гостевой комнате?

– Видишь, Бретстер, Джейн звонила Хелен. – Он сделал паузу, чтоб занюхать еще одну дорожку. – Я решил, что неплохо бы тебя предупредить.

– О боже, и зачем Джейн звонить твоей жене? – Я постарался бросить этот вопрос как ни в чем не бывало, но вместо этого затрясся в кокаиновой паранойе.

– Она беспокоится, что ты снова стал употреблять, и, похоже, – Джей махнул рукой, – она ошибается… верно?

– Мне казалось, затрапезную иронию мы уже переросли. Разве мы не решили завязать притворяться двадцатидвухлетними?

– Ты рассекаешь в футболке с марихуаной на собственной хэллоуинской вечеринке и запираешься в ванной со студенткой, так что ответом на твой вопрос безусловно будет – ни фига.

Собаке внезапно все это надоело, она стала лаять, чтоб мы освободили гараж от своего присутствия.

– На этой мажорной ноте, – сказал я, – мы возвращаемся к празднику.

Мы вернулись в лабиринт и, пробираясь сквозь темноту, я нервно подрагивал. В комнатах, казалось, народу было еще больше прежнего, во дворе люди купались в бассейне. Сообразив, что на вечеринку без всякого приглашения слетелась куча ребятишек из колледжа, я забеспокоился, что об этом подумает Джейн. Коридор был забит настолько, что нам с Джеем пришлось протискиваться через кухню, дабы попасть в гостиную за выпивкой, где знакомый рифф из «Жизнь была так хороша»[16] Джо Уолша грянул так, что я спазматически задергался, играя на воображаемой гитаре. Джей изобразил подобающую усмешку. По гостиной распространялся сладостный аромат хэша. Из-за кокаина сердце мое билось в два раза быстрее, зрение приобрело кристальную ясность, мне хотелось, чтоб все были друзьями. Тут я заметил Робби, разгуливающего в футболке с Кидом Роком и мешковатых джинсах, небрежно притянул его за шею и развернул к нам лицом.

– Ну что, умаялся, небось, со второго этажа-то спускаться?

Робби пожал плечами, а я представил его Джею и выдал обоим по «Маргарите», которую Робби взял так неохотно, что мне пришлось в шутку дать ему подзатыльник, чтоб он хоть отпил. Между Робби и Джеем завязался тот бессмысленный разговор, какой обычно происходит между одиннадцатилетним подростком и мужчиной под пятьдесят. Робби принял свою обычную позу в разговоре со взрослым: ты для меня ничего не значишь. Я заметил, что в руках он сжимает бейсболку с изображением поверхности луны.

И вдруг кто-то снова потянул за гитару: Сара. Опять.

Я закатил глаза и пробурчал себе под нос проклятие. Посмотрев на нее, я охнул: она была в маленьких очаровательных трусиках.

– Пожалуйста – современные дети, – сказал я Джею, указывая на Робби и Сару. – Она предпочитает гламур, а в этом сезоне розовый чрезвычайно популярен среди шестилетних. Робби в белых цветах хип-хопа, и теперь он уже официально – твин.

– Твин? – переспросил Джэй, нагнулся ко мне и прошептал: – Это ведь не то же, что педераст?

– Нет, твин – это уже не ребенок, но еще не тинейджер, – объяснил я.

– Боже мой, – пробурчал Джей. – Нет, ну все предусмотрели, смотри-ка!

Сару наш разговор не отпугнул.