Кошки-мышки - Тимошенко Наталья

– А что, всегда сгорают толстые? – удивился Сатинов. – Я думал, бомжи голодают.

– В том-то и проблема, что самовозгоранию подвержены не только люди с лишним весом, поэтому теория и не общепризнана. Кроме того, чтобы жир начал плавиться, что-то должно его поджечь.

– А что может это сделать?

Лосев фыркнул. Участковый сейчас походил на ребенка, которому фокусник открывает секреты своего мастерства.

– На этот счет тоже есть разные теории, – пожала плечами Лера. Она, в отличие от Сатинова, говорила таким тоном, будто объясняла самое популярное в мире явление. – Одни говорят про статическое электричество, которое накапливает тело. Дескать, когда разница потенциалов становится слишком велика, происходит возгорание. Честно говоря, я не сильна в физике, могла что-то напутать, так что, если интересно, сам поищи информацию. Другие обвиняют во всем шаровые молнии. Но, на мой взгляд, объяснять одно неизученное явление другим неизученным явлением – не самая лучшая затея. Есть еще теория об «адском пламени», в котором и сгорают несчастные, но это уж точно не ко мне.

– Ты не веришь в ад? – хмыкнул Лосев.

– Я не верю в его пламя, – не осталась в долгу Лера.

Сатинов какое-то время молчал, внимательно глядя в темноту перед собой, а затем поинтересовался:

– Слушай, а откуда ты все это знаешь? Неужели в университете такому учат?

– Я просто люблю необычные смерти, – пожала плечами Лера. – Поэтому и стала не патологоанатомом, а судмедэкспертом. Но вообще это всего лишь полет моей фантазии. Может, Витя со своей лабораторией обнаружит здесь какое-нибудь горючее вещество, которое и объяснит произошедшее.

Лосев в подобное горючее вещество верил едва ли больше, чем в теорию самовозгорания, и по Лериному тону понимал, что она тоже. К тому же, кто-то должен был это горючее вещество пронести мимо эксперта… Но обсуждать дальше не осталось времени, поскольку по стене здания скользнул свет автомобильных фар и во двор въехали знакомые автомобили, с машиной следователя во главе.

Глава 5

Даша прилетела в три часа ночи. Пока получили багаж, пока добрались домой, пока выпили чаю, пока сестрица поделилась впечатлениями об отдыхе, наступило утро и ложиться спать стало уже некогда. Даша, конечно, пожелала хорошего дня, чмокнула в щеку и отправилась в свою комнату, а вот Никите пришлось принимать душ на несколько градусов прохладнее обычного и пить дополнительную чашку кофе, чтобы не уснуть уже на первой паре. Но к концу лекций сонливость наконец прошла, а потому, когда на дополнительное занятие пришла Яна Васильева, послать ее подальше и поехать домой спать Никите уже не хотелось. Тем более сам же ее и позвал.

Яна не сдала зачет. На самом деле любому другому студенту с тем багажом знаний, с которым она пришла, он бы зачет поставил, и ей собирался, уже даже руку над зачеткой занес, остановился в последний момент. Никита преподавал уже пять лет и давно научился отличать тех студентов, кому учиться лень и от кого требовать чего-то сверхъестественного не стоит, от тех, кому действительно интересно, кто приходит на лекции не поспать на заднем ряду, а получить знания и научиться применять их в жизни. И он видел, что тему Яна поняла плохо. На зачет хватит, конечно, но… Когда его рука зависла над зачеткой, Яна, очевидно, все поняла и сама спросила, когда прийти на пересдачу.

Когда Никита накануне рассказывал об этом Даше, объясняя, почему не сможет пойти с ней в кино после работы, та хохотала, что более двусмысленную ситуацию и представить сложно. И он, к собственному стыду, ни о чем таком не думавший раньше, прихода Яны ждал с опаской. Что, если она подумала так же, как и его сестрица? Яна ему нравилась. Не как девушка, романов со студентками Никита Андреевич Кремнев не заводил принципиально, а как человек и студентка. Она была любознательной, хваткой, целеустремленной, прямой как рельса, не лезла за словом в карман, но и в сарказме на окружающих не упражнялась. Мечтала стать следователем, что в некотором смысле их роднило, но у нее, в отличие от него, были все шансы добиться вершин в этом ремесле.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К счастью, Яна все поняла правильно и пришла пересдать зачет с помощью знаний, а не внешних данных и определенного досуга. Никакой чуть более открытой одежды, никаких намеков и взглядов. Никита незаметно выдохнул, в полной мере осознав, как напряжен был весь день. Он приготовил несколько методичек, которые хотел дать изучить Яне перед зачетом, а также кое-что объяснить по ним, чтобы она действительно разобралась в сложном для себя вопросе, а не просто заучила ради оценки, но его отвлекли: позвонил знакомый с просьбой встретиться. И не когда-нибудь, а прямо сейчас.

– Это быстро, – ныл он, – а я совсем рядом с твоим универом. Просто покажу кое-что, хочу услышать твое мнение.

И Никита не смог отказать, хоть и догадывался, что знакомый специально сначала приехал, а потом позвонил, не дав шанса отвертеться. Велев тому подходить, он выдал Яне конспекты, попросив пока изучить их самостоятельно.

С Алексеем Лосевым Никита познакомился еще в школьные годы, хоть тот и был на пять лет старше. Младший брат Алексея учился с Никитой в одном классе и был одним из тех, кто с ним вообще общался. Можно сказать, они дружили. Если только у школьного изгоя вообще могли быть друзья. Однако Никита теперь считал себя обязанным и Андрею, и всей его семье, а потому никогда не отказывал Леше Лосеву в помощи. А просил он не так уж и часто.

Леша пришел довольно быстро, и по объемной папке в его руках Никита сразу понял, что мало времени их общение не займет. Бросил взгляд на Яну, но та с головой ушла в конспекты и недовольства не выказывала. Леша тоже посмотрел сначала на Яну, потом на Никиту и, очевидно, понял все как и Дарья, потому что в его глазах вспыхнуло нечто, напоминающее неловкость. Впрочем, быстро погасло. Никита давно понял, что подобные чувства не в ходу у сотрудников полиции.

– Что стряслось? – вполголоса поинтересовался он, указывая знакомому на стул рядом.

Леша покорно сел, положил перед Никитой папку и подтолкнул к нему.

– Хочу, чтобы ты взглянул на это дело и высказал экспертное мнение.

– Такое уж и экспертное, – усмехнулся Никита.

– Поверь – да!

Заинтригованный, Никита осторожно открыл папку. Среди кучи бумаг первым делом отыскал фотографии, поскольку даже снимки всегда говорили ему больше, чем буквы на бумажке, а уж если увидеть тела вживую… Вживую он считывал информацию с мертвых так точно, будто на какое-то время вселялся в них, слышал и чувствовал то, что слышали и чувствовали эти люди перед смертью. Фотографии такого эффекта не давали, но и по ним он мог кое-что ощутить. Легкий след, флер, как свежесть летнего утра после ночного дождя.

Два тела, мужское и женское. Оба обнажены до пояса, грудные клетки вскрыты, сердца отсутствуют. Море крови вокруг. Женщина лежит на полу в квартире, мужчина на чем-то, похожем на могилу. Судя по всему, на кладбище. Мужчина явно асоциальная личность, женщина вроде приличная, хотя даже по фотографии Никита понял, что некоторые приличной ее не считали. Для ночной бабочки немного старовата, хотя кто знает?

– Кто они? – спросил Никита, продолжая разглядывать снимки.

– Мужчина – Серегин Михаил Иванович, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, безработный, бездомный. Родственников не нашли, поэтому о прошлом особо не известно. Имя и год рождения установил участковый, опросил местную братию, а те паспорт разыскали, – тихонько рассказывал Леша. – А женщина – Андреева Маргарита Степановна, тридцать восемь лет…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А она кто? – с нетерпением перебил Никита. Очень уж хотелось понять, почему ее считали неприличной.

– Она ведьма, – хмыкнул Леша.

Ведьма. Вот оно что. Да, таких частенько недолюбливают, неважно, настоящая ведьма или шарлатанка.

– Что с их сердцами?

– Убийца забрал. Лера считает, что работал профессионал. Крови много, но сердца вырезаны аккуратно.