Ретранслятор - Владислав Жеребьёв

Приоткрыв один глаз, я приготовился увидеть страшные разрушения, однако вместо оплавившегося котлована появился аккуратный круг из оплавившегося по углам камня, сквозь который, набросив на горячий еще край собственную куртку, спешно выбирался пир.

— Ничего подобного в жизни не видел, — бормотал Дмитрий, выбираясь на свободу. — Бывало, целые танковые колонны плавили, у кого дури больше, чем у остальных, поезда под откос пускали, но чтобы вот так, бац и аккуратная дырочка в стене, такого не было. Ну ты, брат, даешь, ну талант! Как у тебя такое получилось?

— Долго объяснять, — отмахнулся я, вставая с земли и отряхивая брюки. — Мысли, куда пойдем, есть?

— Куда идти, мысли есть. — Вцепившись в мой рукав, Дмитрий спешно оттащил меня от дома под защиту густого кустарника. — Но вот как выйти, ума не приложу. Ты, верно, думаешь, что Захар, лапа такая, возьмет да отпустит тебя на все четыре стороны?

— И верно. — Нахмурился я. Мой уход ничего хорошего общине не сулил. В лучшем случае глупый ретранслятор напорется на вражескую растяжку и раскидает мозги по асфальту. В худшем примкнет к коменданту или любой другой группировке, готовой отдать что угодно, лишь бы заполучить такого бойца.

В своих способностях, точнее в возможности распоряжаться ими разумно, я сильно сомневался, по-честному посчитав последнюю удачу слепой случайностью. Та же отдача на шоссе, приведшая к таким разрушениям, и мне далась нелегко. Что уж говорить о том, что будет, когда мне придется вступить в открытый бой на поражение, правил которого я никогда не знал, а возможностей противника, их природы и силы не понимал и вовсе.

— Тихо пойдем, — вдруг оживился Дима. — Проскочим через гараж. Его, как правило, на замок запирают, а задние грузовые воротины на железные запоры с руку толщиной. Охрана туда ходить ленится. Скучно там, да и простреливается участок за воротами лучше всех остальных, однако если аккуратно подпалить стеночку и пешочком, без техники, то с легкостью уйдем незамеченными.

— А потом?

— Есть у меня склад с хабаром, — вдруг смутился Дима. — Припасал на черный день, по крупиночке. Надеялся, что не пригодится, но вот как срослось.

Знал бы Ханой, как просто можно покинуть цитадель седого, пришел бы в неописуемый восторг, но мои мысли по этому поводу быстро рассеял Дмитрий.

— Ты не думай, что Захар лопух, — поделился он, уверенно передвигаясь по канаве по-пластунски в сторону бетонных ограждений гаража. — Охрана у этого логова лучше, чем у золотовалютного запаса страны. Бойцы с автоматикой по периметру прогуливаются вокруг раз в тридцать минут, каждый новый заход меняя время обхода. Также за границей присматривают пулеметчики на вышках, а сверх всего сканеры, один или два, постоянно щупают почву на предмет посторонних. Одно только но. Ищут-то они помыслы о вторжении, а у нас же наоборот, тикаем мы.

Тикать мне почему-то не хотелось, и даже мысль об отступлении казалась крамольной. В этот темный летний вечер я скорее покидал помещение, чем бежал в ночь, трусливо поджав хвост. Преодолев незамеченными путь от дома до автохозяйства, мы добрались до стены строения, и Дима вполне уверенно схватился за один из железных листов. Немного повозившись, он с легкостью отодвинул внешне непреодолимую преграду в сторону и, не сказав ни слова, исчез в кромешной темноте здания.

— Никого, — довольно поделился он через минуту. — Даже пост не оставили. Ну, чего ты ждешь?

Я пожал плечами и, подобрав с земли наволочку с мыльно-рыльными, поспешил внутрь. Стальной лист встал на место, и мы оказались в кромешной темноте.

— Ни черта не вижу, — честно признался я, силясь разглядеть хоть что-то в кромешной темноте, но пир уже вовсю орудовал у главного гейта, немилосердно гремя железом и чертыхаясь. Пара минут работы, моя посильная помощь и — вот мы уже осторожно выбираемся из здания и, скатываясь в овраг, ползем по траве в сторону шоссе. Как же все просто. Господи! Такого просто не бывает. С другой стороны, с трудом верится в то, что силой мысли можно заморозить грузовик, однако есть и это. Да и время, единственная константа в этом сумасшедшем мире, еще покажет…

С памятью творилось что-то непонятное. Обрывки воспоминаний сменялись горячечным бредом, всполохами сознания и галлюцинациями. Внешне реальные события казались миражами, в то время как несуразные, невероятные действия, рождаемые моим воображением во сне, становились реальны и почти осязаемы. Стоит только протянуть руку, и ты почувствуешь, поймешь, но нет. В последний момент призрак правды исчезал, просачиваясь сквозь пальцы, и я оставался там, откуда и пришел.

— Андрей Петрович, заждались. — Улыбчивый мужик средних лет указал в кресло напротив себя, и когда я присел, поспешил представить остальных. — Вот собственно, мы все и в сборе, — начал он. — Важность нашей работы, господа, сложно переоценить, как собственно и те возможности, что даст человеку агрегат.

Я оглянулся, с интересом изучая убранство кабинета, и в итоге оказался несколько разочарован. Не ожидал я увидеть столь скромное убранство в святая святых чиновника такого ранга. Мебель чуть ли не из «Икеи», пошарканные шкафы, покосившийся стол, того и гляди готовый рухнуть под тяжестью папок с документами, пузатый мерцающий монитор. Да уж, даже чиновники от науки не успевают откусить себе шмат дотаций правительства. Все разбирают наверху.

— Спешу представить остальных, — продолжил хозяин кабинета. — Алексей Спаржин, радиозащита и пассивное подавление.

Высокий седой мужик в старомодном костюме привстал со стула и, картинно поклонившись, опустился на свое место.

— Кравченко Денис, лаборатория ядерной энергетики. — Пухлый мужичок с жиденькими усами кивнул и зачем-то положил руки на стол.

— Платонов Сергей — яды и химические реагенты.

Невзрачный парень в джинсовой куртке кивнул.

— Все, — закончил чиновник и, потерев руки, уселся во главе стола. — Ну, а господина Скворцова вам представлять не надо. Именно в его ведомстве ведется разработка элементов питания, квинтэссенции всего, что требуется для успешного запуска агрегата.

Дверь отворилась и в кабинет вошел кто-то еще. Мерзкий, тягучий привкус во рту, будто нажрался стальных опилок, тяжесть на душе и полная апатия, все это обрушилось на меня в один миг, сбивая с ног и напрочь выбивая воздух из легких. Пытаясь получить хоть немного кислорода, я почувствовал, что теряю сознание. Черный водоворот ненависти, надвигаясь, готов был уже накрыть меня с головой. Вот он, первоисточник всех моих неприятностей. Слепая ярость и бессилие в одном флаконе. Сила и слабость одновременно. Человек — ошибка, бракованная шестеренка в хорошо отлаженном механизме.

Я огляделся, с трудом всматриваясь в лица новых знакомых, но те не проявили ни малейшего признака беспокойства. Чиновник и вовсе даже улыбнулся и, приветливо махнув рукой, поспешил к нежданному гостю.

— Вас-то мы не ждали, — лебезил он, спеша к выходу. — Так бы подготовились, выкладки там, графики, макет какой.

Я попытался обернуться, чтобы увидеть, к кому спешил мужик, и не смог. Руки будто вросли в подлокотники кресла, а шея, перестав гнуться, превратилась в соляной столб. Воздуха по-прежнему не хватало. Перед глазами поплыли круги, и, с трудом разлепив пересохшие губы, я попытался позвать на помощь, но вместо крика с губ моих сорвалось тихое шипение.

— Эй, ты чего…

Сон, чертов сон. С такими кошмарами и до дурки недалеко.

С трудом разлепив глаза, я с сомнением уставился на нависшую надо мной лысую черепушку, а еще через секунду взгляд мой уперся в железную крышу старенького, насквозь прогнившего гаража.

— Ты чего? — вновь поинтересовался Дмитрий. — Плохо, что ли?

— Да нет, вроде отпустило. — Я прислушался к собственным ощущениям. Сухость во рту все еще была, но тот мерзкий привкус стальной стружки исчез. Руки и шея снова приобрели подвижность. Мир вокруг больше не казался одним сплошным капканом.

— Ты говорил во сне, — честно признался пир, присаживаясь на ветхие доски пола рядом со мной.

— А что? — осторожно поинтересовался я. — Пить есть?

— На вот. — Дима протянул мне бутыль с мутноватой водой, и я с наслаждением припал к горлышку.

— Так что говорил-то?

— Не разобрать было. — Пир поднялся и, подойдя к дверям гаража, осторожно приоткрыл дверь и прислушался. — Вроде никого.

К схрону пира мы подобрались уже за полночь, осторожно двигаясь по обочине дороги по одним только Диме заметным вехам. Выбравшись на шоссе почти на ощупь, мы протопали с пару километров, пока не свернули на проселок, уходящий куда-то в поля.

— Там у меня секретик, — поделился пир, шагая рядом со мной по ухабистой, разбитой колесами дороге. — В брошенной деревне. Раньше там ферма была, а как началось все, скот весь и пал. Народ разошелся кто куда, а дома ничего, стоят.