Из-под снега - Татьяна Юрьевна Холина-Джемардьян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Колдун!
Вильяра кое-как отбила атаку, сама ударила в средоточие чужой силы. Её мало учили колдовскому бою, говорили: «Мудрые едины, а непосвящённые слабы, сражения колдунов — сказки». Мелькнуло воспоминание, и больше ни одной связной мысли. Сила ломит силу, молнии лупят сквозь снежный смерч… Не сломали: ни она, ни её, но вычерпали почти до дна. Колдун отступил, скрылся — Вильяра даже не поняла, был ли он тут во плоти?
Остервенелая схватка на расползающемся, разбитом ворожбой льду продолжалась. Оружие и колдовство, кулаки и зубы… Охотники Лембы медленно брали верх.
— Отступаем к дому! На дом напали! — крикнули одновременно два голоса, мужской и женский.
Лемба и Тунья. Живы, хорошо. Но главное — дом. Похоже, выманили оттуда специально… Вильяра послала зов Дюрану и захолодела сердцем от пустоты. Когда спешили выйти из дому, рвались на помощь, Дюран был ещё жив, а сейчас уже нет. И те, кто с ним, все… Ладно, отомстить можно позже, или зима отомстит.
— Отступаем! — крикнула Вильяра.
Со скал издевательским эхом скомандовали то же самое нападавшим.
***
Участники схватки разбегались в разные стороны, огрызаясь, оглядываясь. Забрать все тела не смогли. Даже проверить, кто дышит… Охотники и звери утащили с поля битвы только тех раненых, которые подавали признаки жизни. Мало кто обошёлся без царапины, многие искупались в ледяной воде. Сюда летели, обратно ползли. И что ещё ждёт дома?
Лемба посылал зов пастухам и дровосекам, срочно собирал всех к дому, объясняя расклад. Многие не откликались. Хотелось верить, потому, что плохо владеют мысленной речью. Он сам не шибко преуспел в этом искусстве. Некоторые мудрые и купцы способны днями напролёт болтать без языка и слушать без ушей, а у него голова болит. Даже у Вильяры болит…
Сейчас болело многое, помимо головы. И голову-то едва сохранил! Если бы не Вильяра, все они полегли бы под стрелами сразу. Ну, или колдун вывернул бы наизнанку… Жутко думать, как погиб Дюран… Как же не хочется верить, что Дюран погиб! Родич, друг, подмастерье… Он, и ещё пятеро обозников. И сами пока не пересчитались… Лемба скрипнул зубами, невольно ускоряя шаг и сразу сдерживая себя. Нет, растягиваться, делиться на условно целых и сильно битых они не станут! Большой соблазн рвануть вперёд налегке. Но если у дома столько же врагов, сколько было за мысом, или больше…
Глава 5
Рыньи не удержался и высказал Нимрину, как жалко выставлять заслоном шерстолапьих матух с детёнышами. Объяснил беспамятному, что остальные шерстолапы сейчас на пастбище. Предложил нагнать к воротам рогачей. Они размером помельче и гораздо тупее: не для работы — для мяса, шкур, шерсти. Но если хорошенько пугнуть, стадо снесёт всё. Растопчет в лепёшку, измочалит копытами.
Нимрин не возразил, но развил мысль:
— А если беззаконники расступятся, пропустят стадо, потом вломятся? Я бы так поступил на их месте. Ты сможешь поставить ближе к воротам рогачей, а за ними — шерстолапов?
— Я попробую.
Рыньи мимолётно удивился, что воспринимает Нимрина, младшего из младших слуг, чужака, как уважаемого старшего. Но тот держится с такой заразительной, спокойной уверенностью! Будто оборонять дом, сражаясь вдвоём против множества врагов, для него совершенно в порядке вещей. При том он внимательно слушает доводы Рыньи и сам всё объясняет, будто учит.
***
Они с Рыньи успели провернуть половину плана, когда крепкие ворота вдруг стремительно заросли инеем и развеялись в снежную пыль. Кому-то надоело дожидаться на морозе, или Арайя отчаялся вылезти из кладовки и скомандовал атаку? Нимрин напомнил себе, что нужно учитывать, не забывать про безмолвную речь охотников. Прежде он не сталкивался с таким колдовством. Мысли не читаются магией, и всё тут! Но были масаны с их магией крови и зовом, были у него самого артефакты для дальней связи, были другие штуки, вообще не магические…
Двое здоровенных охотников с длинными луками осторожно заглянули в открывшийся проём. Упёрлись в ряд размеренно жующих рогатых морд, которым совершенно всё равно: были ворота, нету… Тихо залёгших на верхней галерее Нимрина и Рыньи пришельцы пока не заметили.
Незваные гости протолкнулись вглубь, скотина спокойно расступалась, пропуская двуногих и продолжая невозмутимо пережёвывать жвачку. Осмотрелись, снова ничего не заметили, дали отмашку наружу. Оттуда шустро набежало полтора десятка громил, вроде покойных дружков Арайи. Обоего пола, но женщины не уступали мужчинам ни габаритами, ни оружием. Незваные гости тихо переговаривались, распределяя боевые задачи, а Нимрин высматривал вожака, чтобы нечаянно не упустить живым.
***
Пришельцы ещё не протолкались сквозь стадо ко входам во внутренние коридоры, когда Нимрин вдруг приподнялся, набрал в грудь воздуха и зарычал так, что Рыньи сам едва не сиганул с галереи вниз. Был пойман за шиворот железной рукой, тут же догадался, что у поганого оборотня всё предусмотрено! Обречённо обмяк, зажал уши руками, а звук всё нарастал: громовой рык — эхо — топот копыт по каменному полу.
Паника охватила стадо, как пожар — сухую траву. Рогачи снесли и вынесли пришельцев вон, будто вешняя вода — мусор. Из глаз Нимрина сверкнули две молнии, вдребезги размозжив голову одному из беззаконников, видимо, для пущего страху.
Рыньи спросил с благоговейным ужасом:
— Ты оборотень или колдун?
— Колдун. Бывший. Но кое-что пока могу, — Нимрин ответил сипло, и тут же закашлялся, уткнулся лбом в пол. Кое-как отдышался. — Погань, упражняться надо чаще… Так, а теперь быстро, ползком, к коридору и вниз, пока нас тут стрелами не забросали. Кстати, ты умеешь стрелять из такого лука, как у них?
— Нет. Я его не натяну.
— А копьё поднимешь?
— Да.
— Ладно. Пошли, надо проверить и добить вон тех, — три потоптанные тела остались лежать на полу пещеры, одно из них постанывало и вяло шевелилось.
Рыньи передёрнуло, никогда прежде он не отнимал жизнь у двуногого. Беззаконники, дикая стая, а всё же… Нимрин заметил его заминку, ободряюще хлопнул по спине.
— Не убивал раньше? Не бойся, я сам. Подбери копьё. Так, теперь осторожно, вдоль стены. Встань сбоку от проёма, чтоб случайно не подстрелили. Смотри наружу в оба!
Рыньи взял большое охотничье копьё, которое ему по возрасту и статусу не полагалось, прокрался к притолоке и стал глазеть наружу. Что-что, а стоять в засаде он умел. И отлично
