Водяная пустыня - Томас Рид

По этой-то странной дороге направились наши путешественники. Подвигались они довольно медленно, так как двое хороших пловцов должны были помогать не только Розите и Ральфу, но и всем остальным. Но, с другой стороны, им помогало также и течение, которое шло вдоль игарапе и, хотя и медленно, но все-таки подвигало их вперед. Это обстоятельство, между прочим, также в известной степени повлияло на выбор дороги. А так как вода в гапо все продолжала прибывать, то им казалось, что они плывут по течению небольшой речки, тихие воды которой медленно уносят их с собой.

И в самом деле, течение в этом месте было чрезвычайно тихое, и оно, хотя и помогало им, но так мало, что все время приходилось грести руками.

В общем, они плыли со скоростью одной мили в час.

С той или с другой стороны, но они не могли быть дальше, чем в пятидесяти милях от твердой земли, а, может быть, и гораздо ближе. Следовательно, если только они будут двигаться верной дорогой и не собьются с пути, то рано или поздно, а доберутся до земли. Самым важным было, конечно, не свернуть куда-нибудь в сторону и не направиться вдоль гапо. В этом случае, если они повернут к западу, им придется проплыть все гапо до самых Анд, а если повернут к востоку, то до устья Амазонки. И в ту и в другую сторону - целые тысячи миль.

Мэндруку знал это хорошо и потому с чрезвычайной осторожностью выбирал направление. Малейшая ошибка привела бы к тому, что путешествие, вместо часов, продолжалось бы много дней, недель, а, может быть, и месяцев.

Еченте все еще продолжалось, но индеец знал, что течение идет не под прямым углом к реке, а несколько наискось, и поэтому, плывя по игарапе, старался держаться того же направления и как можно меньше отклоняться от прямого пути.

По счастью, игарапе само шло в желаемом для них направлении.

Так прошло несколько часов. Время от времени, главным образом для того, чтобы дать возможность собраться с силами наиболее слабым, останавливались на отдых, держась в это время руками за лианы или за опустившиеся низко над водой ветви.

Около полудня мэндруку предложил сделать остановку на более продолжительное время, на что все с удовольствием согласились. Пора было не только отдохнуть, но и подкрепиться, тем более, что заботливый индеец захватил с собой несколько штук холодных жареных попугаев.

Для отдыха взобрались на большое, с густой листвой дерево. Все удобно разместились на ветвях в ожидании обеда, припасенного Мэндеем.

Путешественники рассчитали, что до обеда они пробыли в воде шесть часов и сделали за это время около шести миль. Это их очень обрадовало, - шесть миль не шутка, - и, двигаясь с той же скоростью дальше, они в состоянии будут в несколько дней проплыть те пятьдесят миль, которые, по общему мнению, отделяют их от твердой земли. Радовались они также и тому, что в течение этих шести часов не видели ни одного из страшилищ гапо: воспоминание о ярараке и якаре было слишком свежо. Впрочем мэндруку все время держался настороже.

Отдохнув, они снова надели на себя пояса и так же, как и раньше, тронулись в путь. В течение нескольких часов они медленно продолжали подвигаться вперед без всяких неприятных встреч и приключений. Игарапе по-прежнему тянулось прямой линией, местами только слегка уклоняясь в ту или другую сторону, но все время сохраняя первоначальное направление - к северу. Только прошедшей ночью они поняли, что игарапе идет к северу, но не путем наблюдения за полярной звездой, - ее не видно ни на экваторе, ни даже на несколько градусов севернее. Всем хорошо известно, что полярная звезда не может быть видна в широтах жаркого пояса, потому что она здесь обыкновенно закрыта туманной пеленой, простирающейся на горизонте.

Они ориентировались по Сириусу и другим северным созвездиям.

К счастью, днем им вовсе не было надобности ориентироваться по солнцу. Еченте заменяло собою и солнце и компас: под напором прилива течение в гапо шло в противоположном от реки направлении и как раз вдоль игарапе. Пловцам оставалось только плыть по течению, пока оно не изменится, или не окончится игарапе.

Течение шло на северо-восток. Следовательно, путешественники должны были стремиться к северу, так как вода прилива идет, слегка отклоняясь под острым углом, к реке.

Но кроме того, они по течению уже знали, что во время своего невольного путешествия они отдалились от Солимоеса и теперь приближались к устью большой реки Япура.

Мэндруку остался очень недоволен, когда убедился в этом. Он знал, что в этом направлении Япура образует обширную дельту, очень далеко разветвляющуюся, - здесь и гапо гораздо шире, и поэтому до твердой земли придется плыть гораздо больше пятидесяти миль, может быть, даже целые сотни, особенно во время еченте.

Но другого выбора не было. Оставалось только продолжать двигаться вперед, как можно меньше отклоняясь от направления, которого следовало держаться. Таким путем рано или поздно они достигнут противоположной опушки затопленного леса. Поддерживаемые этой надеждой, продолжали они свой путь.

Но вдруг на дороге встретилось препятствие, которого они совершенно не ожидали, - игарапе окончилось! Тесно сросшиеся деревья преграждали путь, образуя непроходимый барьер, сквозь который нечего было и думать пробраться по воде. Сколько ни искал мэндруку, а за ним и другие, - выхода не было; дорога загорожена, хоть возвращайся назад.

Сначала они надеялись, что немного дальше игарапе продолжается снова. Но мэндруку, который делал разведку, вернувшись, объявил, что канал кончается здесь. Он прерывался не постепенным сужением обеих линий леса, но был заперт колоссальной величины деревом. Этот гигант возвышался над всеми своими соседями и закрывал своей листвой громадное пространство. Дерево стояло точно на страже, говоря смельчаку, который рискнул бы проникнуть в глубь леса: "Стой! Ты не пройдешь дальше!"

Солнце начинало спускаться за горизонт. Отложив до завтра тревоги и размышления, путешественники решили провести здесь ночь и занялись выбором подходящего места для ночлега. Колоссальное дерево, заградившее им путь, соединяло в себе все, что они искали. Не раздумывая долго, все взобрались на него.

Дерево, на котором они устроились, принадлежало к виду, который они уже не раз встречали в этот день, - это было bertholettia excelsa (настоящий бразильский орешник), родственное сапукайе. Оно, подобно сапукайе, растет по низменностям, в местах, затопляемых водой. Бертолетия достигает колоссальной высоты. Ее огромный ствол часто бывает затоплен на сорок футов водами гапо. Бертолетия цветет большими, очень красивыми цветами, из которых затем завязываются такие же, как на сапукайе, плодовые сумки, причем каждая сумка заключает в себе штук до двадцати орехов.

Орехи бертолетии составляют один из главных плодов амазонской долины. Они слишком хорошо известны всем и каждому, и потому нет надобности давать их описание. Как в Европе, так и в Америке редкий человек не пробовал этих вкусных американских орехов.

В амазонских лесах, не являющихся частной собственностью, собирать орехи имеет право всякий, кому только придет охота этим заняться, но, главным образом, это делают индейцы, живущие по окраинам гапо. Сбор обыкновенно производится во время васанте, то есть в сухое время года, хотя некоторые племена диких рискуют отправляться за орехами и во время еченте. Но настоящим временем сбора орехов следует считать все-таки васанте, когда обнажится почва. Целые malocca, то есть все жители одного селения, не исключая женщин и детей, отправляются в леса и находят орехи уже прямо на земле. Околоплодники к этому времени обыкновенно созревают и, отваливаясь, падают вниз, на землю.

Но на всякий случай сборщики орехов надевают на голову сделанные из дерева или древесной коры шапки, похожие на каски пожарных, чтобы таким способом предохранить себя от удара падающего сверху орехового околоплодника, по внешнему виду и тяжести напоминающего собой средней величины пушечное ядро.

Вследствие этого и южно-американские обезьяны, несмотря на то, что они очень любят бразильские орехи, никогда не подходят под бертолетию, пока на ней еще есть плоды. Но в то же самое время обезьяны вовсе не боятся сапукайи, хотя ореховые сумки на ней ничуть на меньше, чем на бертолетии.

Дело все в том, что ореховые сумки сапукайи почти никогда не отваливаются, а если это и случится, то уже после того, как сумка лопнет и орехи высыпятся на землю.

Поэтому-то орехи сапукайи гораздо реже встречаются на рынках и продаются дороже. Выпав из околоплодника, они становятся добычей птиц, животных или обезьян. Бразильские орехи гораздо лучше защищены от подобных лакомок благодаря их толстой и крепкой оболочке. Даже обезьяны не могут полакомиться этими орехами до тех пор, пока какое-нибудь животное с острыми зубами не разгрызет оболочку околоплодника. Эту услугу обыкновенно оказывают им грызуны, по преимуществу из семейства cutia и paca. Одно из самых смешных зрелищ, какое только можно видеть в лесах Южной Америки, заключается в том, что группа обезьян подстерегает, пока грызун разорвет оболочку околоплодника, а затем, когда грызуну, после долгих усилий, удастся наконец справиться с толстой оболочкой, обезьяны бросаются на него и силой отнимают у него добычу.