Две недели в июле - Розен Николь

Воспоминания накатывают на Бланш волнами. Она вспоминает их первую супружескую ночь, свой испуг перед его ненасытным пылом. Она была воспитана так, что до замужества у нее ничего не было. Это было ошеломляюще, а Марк, несмотря на весь свой опыт, кажется, даже не заметил, что она не получила удовольствия от его чрезмерного пыла. Потом пришла привычка, и все более-менее уладилось. Но это было совсем не так прекрасно, как она представляла себе. И совсем не то, что он говорил потом о своих отношениях с Ирен.

А теперь с Клер. Хотя сейчас он ничего об этом не говорит, это очевидно. Но привязан-то он ко мне, думает она в бешенстве.

Когда он признался ей, что влюбился в Ирен и не может побороть влечения к ней, Мелани было пять лет. Бланш прекрасно все помнит. Они праздновали день рождения дочки, гости столпились вокруг стола, на котором стоял шоколадный торт с пятью свечками. Свечки были розовыми, она прекрасно это помнит. В тот момент, когда собирались их зажечь, а потом спеть традиционное «С днем рожденья тебя», она поискала его глазами. Ты не видел Марка? — спросила она Клемана. И в тот же момент осознала, что Ирен тоже исчезла. Несколько минут спустя они появились, у них был отстраненный вид, который не мог ее обмануть. Она заставила себя сдержаться на празднике, но все время чувствовала, что вот-вот сорвется. И вечером, когда все ушли, он рассказал ей все. Со своей обычной прямотой. Он страстно желал эту женщину, больше всего на свете. Он не знает, что бы с ним было, если бы… Он готов все бросить и уехать с ней куда угодно.

Никогда она не думала, что с ними может такое произойти. Только не с ними. Это было абсолютным предательством, особенно непереносимым из-за того, что он выбрал именно эту женщину, чьи недостатки они не раз обсуждали. Напрасно он уверял ее, что это только сексуальное влечение. Это ее не утешало. Напротив, только подчеркивало слабую сторону их союза, то, что она всегда старалась не замечать. Она увидела, как в одно мгновение, словно карточный домик, рушилось здание, о котором она думала, что все бури обойдут его стороной. Ей пришлось признать, что ее власть над ним, которую она считала безграничной, только что попала в самую непредвиденную из всех бурь.

Они говорили об этом ночи напролет.

— Это просто физическое влечение, — повторял он ей, — и больше ничего. Мне надо пройти через это, и потом все быстро пройдет, я уверен. Ты же знаешь, Ирен не представляет другого интереса. Рядом с тобой она просто не существует. Люблю я именно тебя. Не беспокойся.

Ей пришлось смириться и ждать. Но беспокойство съедало ее.

Опасения оказались ненапрасными. Все произошло совсем не так, как он говорил.

Из-за самой Ирен, которая не согласилась с уготованной ей ролью. Она не захотела быть просто игрушкой для любовных утех, пешкой в их игре. А может, захотела отомстить за то пренебрежение, с которым к ней относились. Но она ловко себя повела. Бланш должна это признать. Потому что Ирен перевернула все, когда решила бросить Клемана и поселиться одной в маленькой квартирке. Она нарушила молчаливый пакт, который заключили все четверо, согласно которому надо было переждать, чтобы буря улеглась и все бы вошло в свою колею. Это облегчило дело Марку, который до этого все же сдерживался, щадя ее, Бланш, и Клемана. С тех пор он стал пропадать у Ирен все вечера и ночи. Очень скоро положение стало невыносимым. Бланш осталась одна с Мелани. Клеман страдал от горя и ревности. Марк не осмеливался показаться ни ей, ни ему на глаза.

Тогда она взяла инициативу в свои руки. Живи с ней, сказала она ему. Но не бросай нас. Ты нужен нам — Мелани, Клеману и мне. Не надо портить из-за этого наши отношения. Останемся вместе. Мы же любим друг друга, зачем же нам расставаться! Она помнит, с какой благодарностью он посмотрел на нее… И до сих пор не может ему этого простить.

Она помнит, как они снова стали встречаться вчетвером. Как все неловко себя чувствовали. Все, кроме Ирен. Та совершенно неприлично торжествовала. Она получила то, что хотела, и чувствовала себя неотразимой, всесильной. У нее была особенно наглая манера обращаться к ней. Марк дал ей возможность взять реванш, и теперь пришла очередь Бланш страдать. За это время она и Клеман сблизились. Он приходил утешить ее, поговорить о своем несчастье. В один из вечеров, когда они чувствовали себя особенно несчастными, все кончилось постелью. Это не было откровением, просто поддержкой. Она почувствовала себя не такой одинокой, не такой брошенной. Был мужчина, который хотел ее, и она его хотела тоже.

Для всех четверых началась новая жизнь. Клеман переехал жить к ней и Мелани в ту квартиру, где она жила раньше с Марком. Ирен нашла себе более просторную квартиру, куда Марк перевез свои вещи. Но Бланш сразу же отметила, что он оставил у нее большую часть своих книг, и увидела в этом добрый знак. Это вынуждало его часто заходить к ним, чаще, чем требовали его отцовские обязанности. Она ничего не говорила и молча ждала.

Такая ситуация длилась пять лет, и за это время их отношения постепенно восстанавливались. Они снова стали собираться вчетвером на ужины, вместе выходить. Снова пошли совместные разговоры. Вначале было немного странно, но очень скоро она привыкла. Было сохранено главное. А главное — не потерять Марка. Но появилось и что-то новое. Она быстро заметила, что он не может сдержать раздражения, когда Ирен пускается в рассуждения, заметила, что их отношения становятся более напряженными, заметила мрачные взгляды, стала свидетельницей небольших ссор. И однажды Марк объявил ей, что он осознал свое заблуждение. Он «прошел через эту женщину» и устал от нее. Даже его физическое влечение к ней сошло на нет. К тому же Ирен оказалась мелочной, не хочет, чтобы они виделись и имели доверительные отношения. Она ревнива, требовательна. Они должны расстаться.

Бланш еле сдержалась, чтобы не показать свою радость. Даже спросила: ты уверен? Да, абсолютно. Марк еще раз переехал. В небольшую квартирку рядом с ней. Некоторое время она ждала, что он предложит ей возобновить совместную жизнь. Но он никогда больше не предлагал ей этого. Может быть, не хотел еще раз травмировать Клемана.

Но это не так важно. Они снова были вместе, все трое. И они вместе до сих пор. В конечном итоге, он остался верен ей все эти годы, несмотря на всех женщин, которые появлялись в его жизни. И ей досталось от него именно то, что она больше всего ценила: дружба, соучастие, дружеское и интеллектуальное общение — его она предпочитает физической любви, которая их никогда по-настоящему не связывала.

Так же и с Клеманом. Она никогда не задавалась вопросом, любит ли он ее. И он никогда ей этого не говорил. Их связывает не это. Они звенья одной цепи, которая связывает их с Марком. Они хорошо ладят. Она всегда считала его некрасивым, иногда даже стеснялась этого, но это тоже не было важным. Он всегда был предан ей так же, как Марк. Странно, думает она, но он никогда не сердился на Марка из-за Ирен. Это их не разлучило и не восстановило друг против друга. Ненависть существовала только между женщинами. Мужчинам приходилось даже иногда вмешиваться, чтобы разрядить обстановку. Возможно даже, что Клеман остался здесь, с ней, чтобы не потерять друга…

Около трех часов дня она подошла к Марку. Она знала, что он один. Сначала поговорили о домашних делах, а потом она внезапно спросила:

— Ты можешь переехать в Париж?

Он сразу понял, что подразумевал ее вопрос: ты можешь нас оставить, чтобы жить с Клер? Он помолчал, глядя в сторону.

— Не представляю, как бы это было. Во всяком случае, быстро этого не сделать. Ты же знаешь, как трудно найти там место. Поиск может длиться годами. К тому же в этом городе меня многое держит. Ты же в курсе моих дел…

— А Клер, она может уехать из Парижа?

Он тряхнул головой, как будто отгонял муху.

— Не знаю. Мы об этом еще не говорили. Для нее это тоже непросто. Но все же легче, чем для меня. Посмотрим. Она работает в хорошем издательстве. И дорожит своей работой. Это нормально. Как я могу предложить ей отказаться от любимого занятия? Здесь не очень много работы. Хотя не знаю, надо разузнать. Она же не может заниматься чем угодно. Да и дети. Отец остается в Париже. Все сложно.