Пепел и перо - Рэйчел Кейн

За свои вопросы Джесс не был награжден даже взглядом, отчего он занервничал только сильнее, и холодные мурашки побежали по спине. Лучше бы Томасу быть до сих пор целым и невредимым, иначе кто-нибудь – предпочтительно Уиллингер Бек – обязательно заплатит за пролитую кровь.

Стены, возвышающиеся вокруг Филадельфии, оказались усеяны заплатками, точно как и здания города, однако что-то в них должно было быть особенным, ведь у Великой библиотеки в распоряжении имелось немало греческого огня и другого не менее жуткого оружия для войны, и, чтобы выстоять против непрекращающихся натисков врага, потребовалась бы помощь скрывателей. У поджигателей наверняка был хотя бы один, к тому же очень талантливый. «Томас прав, – подумал Джесс. – Они схватят Морган, потому что нуждаются в ней. Она может им много чем помочь». Что ж, пусть попытаются. Морган была куда умнее Джесса, да и сбегала от жаждущих ее поймать недоброжелателей почти всю свою жизнь. А когда ее поймали, то все равно не позволила долго держать себя взаперти. Значит, и у поджигателей ничего не выйдет.

– Двигайся, – проворчал стражник Джесса и жестко толкнул его между лопаток. Джесс пошатнулся, но устоял, а затем одарил мужчину невеселой улыбкой.

– Я могу побежать, – сказал Джесс. – Если хотите устроить забег.

В ответ на это стражник положил руку на свой пистолет.

– Так и знал, что откажетесь. Будем честны, вы не в форме, так что даже за моей дорогой престарелой бабулей бы не угнались.

– Заткнись, книголюб.

По-прежнему было смешно слышать такое оскорбление.

Джесс приказал себе запоминать все, что видел: расположение деревьев, зданий, улиц. Было бы неплохо еще получить возможность подойти поближе и поискать везде потайные двери. Тут точно должны быть двери, о которых знают лишь контрабандисты и городская стража. Джесс сомневался, что тайники остались бы, если бы знающий свое дело вор – а он себя считал таковым, – получил бы шанс хорошенько осмотреться.

Джесса привели прямиком к городской ратуше, единственному зданию, которое еще хоть как-то сохраняло архитектурный облик. Целое здание, однако, от войны не укроешь, так что даже на ратуше виднелись места, где гранит в них оплавился и деформировался, а где стены оказались разбиты и собраны обратно. Тем не менее здание сохраняло свое чопорное, упрямое величие, что было видно особенно сегодня, под ясным, голубым небом, нависающим дугой над их головами. Башня ратуши, как бы это ни было удивительным, все еще оставалась неповрежденной. Напоминала о минувших мирных временах.

– Так, а что за ней? – спросил опять Джесс. – Да ладно вам. Как будто я сам не узнаю, когда в окно выгляну.

– Поля, – ответил один из сопровождавших. Интересно. Значит, горожане Филадельфии выращивали достаточно и старались не полагаться лишь на благосклонность контрабандистов. Что ж, их можно понять.

Однако это также делало их и уязвимыми, хотя Джесс сомневался, что люди это понимают.

Войдя в ратушу, Джесс словно попал в щедрый на декор античный мир. Здание изначально строилось в качестве серапеума Великой библиотеки, так что внутри все еще сохранились элегантные эмблемы, являвшиеся библиотечной визитной карточкой, прилепленные на высокие колонны, мраморные плиты под ногами и всевозможные украшения.

Что же здесь не сохранилось, так это книги. Ни книжных стеллажей, ни Кодексов, ни статуй библиотекарей. В самом центре главного зала инкрустированный на полу узор, который они миновали, выглядел куда скуднее всего остального, и Джесс пришел к выводу, что там однажды была эмблема Библиотеки, однако разбилась, а местные мастера подлатали на свой лад. Теперь символ, по которому они прошли, изображал раскрытую книгу, объятую языками пламени, полыхающими на корежащихся, горящих страницах. До отвращения к месту.

Джесс и его стражники поднялись по лестнице, огибающей здание до третьего этажа, а затем миновали длинный коридор, облицованный темным деревом и украшенный старыми портретами американской знати. Огромная, искусно выполненная картина в конце коридора изображала одну из битв за город: героическую армию поджигателей, восставших против библиотечных войск, а вокруг них пылали жуткие, зеленые языки пламени греческого огня, поглощающего деревья и здания. Картина вызывала ужас и восхищение одновременно.

Джесс постарался не смотреть на другие иллюстрации победы поджигателей, на которых были стопки книг, собранные в кучу на лестнице этого самого здания и объятые пламенем. При виде подобного Джессу тут же хотелось схватить нож и уничтожить картину. Сжигать книги, неважно по религиозным или политическим соображением, по мнению Джесса, подразумевало только одно – зло.

Один из стражников постучал в дверь, и приглушенный голос по ту сторону ответил:

– Входите.

Тогда стражник распахнул тяжеленную дверь в конце коридора. Джесса подтолкнули вперед – будто он без помощи бы не сообразил что к чему, – однако сами поджигатели, сопровождавшие его сюда из тюрьмы, входить не стали.

– Прикрой за собой дверь, а то сквозняк будет, – произнес мужчина, сидящий за столом: Уиллингер Бек. Он выглядел как никогда самодовольно и надменно. Джесс подчинился, скорее чтобы между ним и стражниками появилась преграда, чем чтобы услужить Уиллингеру.

Джесс проигнорировал Бека, потому что сбоку сидел Томас, расположившийся в уютном бархатном кресле, которое было достаточно большим для крупных размеров товарища и казалось даже пропорциональным. Томас поднял глаза, встретив взгляд Джесса, и едва заметно кивнул. «Я в порядке». Джесс не был уверен, что это действительно так, но понимал, что Томас пытается донести. И, сказать по правде, оказаться за пределами тюремной камеры, наверное, лучше, чем любые угрозы, какие Бек был способен здесь высказать.

Кабинет не особо-то внушал страх. Он скорее выглядел напыщенным по сравнению с руинами и бедностью, царящими в остальном городе.

Сам кабинет украшали блестящие деревянные панели, изысканные, удобные кресла и стулья, а письменный стол казался настолько огромным, что сошел бы, видимо, за обеденный стол человек на восемь, если не считать наваленные на нем бумаги. В кабинете имелись и стеллажи с книгами… оригинальными книгами, и ни единого библиотечного бланка среди них не было. Некоторые книжные корешки красовались позолотой, намекая на свою редкость, и Джесс узнал даже парочку книг, которые сам читал, держал в руках и тайно доставлял, бегая по Лондону по заданиям своего отца. Большинство книг здесь выглядели потрепанными и неуклюжими, определенно являясь творениями рук местных мастеров.

Однако от чего у Джесса скрутило желудок, так это книги, которые – почти составляя добрую сотню – лежали стопками рядом с Томасом. Джесс узнал эти книги, как узнал и пакеты и сумки, которые теперь валялись в углу и в которых эти книги принесли. Это были те самые фолианты, которые Джесс с друзьями спас из александрийских Черных