Священная швабра, или Клуб анонимных невест - Светлана Борминская

— А зачем? — весело огрызался Лапшин, кося глазом на новенькое обручальное кольцо на правой руке. — Найдут груз или не найдут, с нами-то его никак не свяжут! Рефрижератор пропал в августе, а уже февраль… Все улики снегом замело, Вить.

— Еще как свяжут!.. И, вдобавок, на детекторе лжи проверят, — Виктор Долгов отставил пустой стакан. — Размечтался…

— На детекторе лжи?.. — эхом повторил Лапшин. — Без моего согласия не имеют права!..

Долгов потёр распухшую челюсть и кивнул на экран, где пёс бросался на предавшую его хозяйку.

— Вот, думаю, может, позвонить тому, кому теперь принадлежит химкомбинат? — Долгов взял со стола покоцаный мобильник. — Ну, прежде, чем его служба безопасности добралась до нас, а?..

— Зачем? — шёпотом спросил Лапшин, с опаской глядя на телефон. — Выкинь ты его от греха подальше, Вить…

— Позвоню, и скажу кое-что, а? — Долгов поигрался телефоном и чуть его не уронил.

— Тебя вычислят! — Лапшин с ненавистью взглянул на напарника. — И меня вместе с тобой.

— Как вычислят-то? — перебил Долгов. — Если у меня мобильный несуществующего человека! Помнишь Акимушкина?..

— Ну, ты дурак! — Лапшин сжал кулаки. — Значит, это ты стянул год назад телефон из кармана трупа Акимушкина?..

Долгов сплюнул.

— Лапша, у нас с тобой есть реальная возможность, если не разбогатеть, то хотя бы…

— Сесть в тюрьму? — заорал Лапшин. — Тебе хорошо одному, а у меня жена с брюхом ходит!

— А когда водителя душил, ты о жене не думал, хорёк вонючий? — неожиданно взвился Долгов.

В Тихорецке было ветрено в ту ночь. Напарники с минуту ожесточённо дрались, но затем запал изуродовать друг друга у них как-то быстро иссяк.

То, что он испытал, нельзя было назвать банальным испугом — он был ошеломлён, когда ему позвонил его покойный друг Акимушкин.

Гончаров долго смотрел на зеленоватый дисплей телефона, но так и не решился ответить своему другу, ведь в прошлом году Михаил Васильевич лично присутствовал на отпевании Валерия Акимушкина в церкви.

Когда сигнал прекратился, Гончаров опасливо потрогал левую сторону груди — там, где находится сердце, и вздохнул, но это был отнюдь не вздох облегчения. Через минуту он набрал домашний номер телефона покойного друга.

— Привет, Марусенька, это Миша!.. — начал он, прижав трясущиеся губы рукой.

— Да, Миш… — бесстрастным голосом ответила вдова Акимушкина. — И тебе не болеть! Что-нибудь случилось?

— У меня всё хорошо, — осторожно сказал Гончаров. — А у тебя?

— Относительно того, что было и уже не вернуть? — горько рассмеялась вдова. — Ну, тогда у меня всё замечательно, Миш!

— Я рад, Маруся, — немного невпопад согласился Гончаров.

— Нормально живу, — уже обычным голосом ответила вдова. — У тебя какое-то дело ко мне?.. Ты же просто так никогда не звонишь, Миш.

— Да, я не для любопытства, в общем-то, — кашлянул Гончаров.

— Тогда не тяни, Миш, а то я близнецов собралась купать, — перебила вдова. — Стою с ребятами в каждой руке… Ну, что тебе рассказать-то?

— Ты случайно не помнишь, у кого мобильный Валеры, Марусь? — быстро спросил Гончаров.

— Мобильный?.. А я его не видела после смерти Валеры, — после долгого молчания сказала вдова.

— Точно? — в голосе Гончарова послышалось облегчение. — Ага, ну, хорошо… Можно, я заеду сегодня на мальчишек взглянуть?..

— До скорого, Миш, — с тяжёлым вздохом попрощалась Акимушкина.

Вызвав начальника службы безопасности корпорации Пикорина, Гончаров закурил и зачем-то пересчитал собственные пальцы.

— Когда его нашли, телефона при нём не было, — доложил Пикорин, моментально отметив резкую перемену настроения шефа.

— Это прокол службы безопасности, разве нет? — прошипел Гончаров. — Почему я об этом узнаю только сейчас?..

— Да, но телефон могли скомуниздить и раньше, Михаил Васильевич, — побледнел Пикорин.

— А если его взял убийца Акимушкина? — Гончаров говорил, придерживая дрожащие губы пальцами.

— В том-то и дело, что покойника не ограбили, а телефон за двести долларов кто-то взял, — Пикорин вытащил из кармана поцарапанный мобильник и положил его на стол. — Чудеса…

— Ну, да ладно, — Гончаров повертел мобильник Пикорина в руках. — Слушай, а как проще всего узнать, кто мне звонил с его телефона?

— Сами позвоните ему, хотя…

— Что такое? — Гончаров уже набирал номер.

— Лучше дождаться его звонка, тогда будет ясна их подоплёка, причём с первой же секунды. Хотя, возможно, этот человек просто набрал номер из старого меню. Кстати, на мой взгляд, это самый очевидный вариант, Михаил Васильевич!

— Тебе не кажется, что этот человек сумасшедший, раз украл телефон и не поменял сим-карту? — заметил Гончаров, сбрасывая набранные цифры.

— Если на ней значительная сумма, то ничего странного, — возразил Пикорин. — Я обещаю, в ближайшие дни мы обязательно найдём его, чтобы убедиться, что он не причастен к убийству Акимушкина, Михаил Васильевич.

Через полчаса в кабинете генерального директора корпорации «Тара. Упаковка. Удобрения» уже пахло свежезаваренным зелёным чаем с имбирём. Гончаров просматривал биржевые сводки и отвечал на звонки.

Оттаяло, потом снова подморозило — по Москве шёл обычный февраль в драных меховых сапогах.

— Давно мне что-то никто не говорил, что я красив и умен, — глядя на себя в зеркало, уныло вздохнул Рогаткин и утёрся вафельным полотенцем. — Ты что-то сказала, а?..

Его кошка Белоснежка мяукнула.

— Хочешь мышь? — снимая с плиты чайник, спросил Лев Тимофеевич у своей кошки. — А ты уверена, что голодна, а не валяешь дурака?..

— Мяу, — ответила, быстро переступая чёрными лапами, Белоснежка.

Сегодня утром Лев Тимофеевич решил пешком добраться до работы, чтобы по дороге спокойно поразмышлять. Ночью подморозило, и Лев Тимофеевич шёл и поскальзывался, не отрывая взгляда со своих немолодых ботинок. Когда до Крайворонской улицы, на которой находилась прокуратура, оставалось не больше километра, следователь поднял голову и увидел знакомую фигуру двуногого облака в штанах, на которое кто-то накинул одеяло цвета свежих апельсиновых корок. Лев Тимофеевич опешил, пока «облако» не повернулось, и он не узнал сеньора Кристальди в ярко-оранжевом пончо.

Лев Тимофеевич заметил, как сеньор Кристальди открыл дверь в ресторан «Медоуз» и быстро протиснулся туда. «Английские завтраки за симпатичную цену» — гласила табличка на двери ресторана.

«А что, если сеньор Кристальди сам украл швабру, в расчёте получить страховку и накупить ещё раритетов в свой передвижной музей, а? — потрогав пупырчатый от холода нос, рассерженно подумал следователь. — Нет, всё-таки, тётка была права, без эксперта Бубса в разгадке этой кражи, похоже, не обойтись».

Дождавшись, пока поток машин остановится, Лев Тимофеевич перешёл дорогу и его мысли плавно переключились на дело о пропавшем в районе Тихорецка рефрижераторе.

«Итак, четкая хронология событий: рефрижератор выбыл из города Ростов-на-Дону 29 августа в 7 часов утра. Пункт назначения — Москва. Последний раз, по данным ДПС, рефрижератор видели на посту трассы Москва — Ростов вблизи деревни Пряткино, на бензоколонке. Первый большой населенный пункт после деревни Пряткино — город Тихорецк».

Вчера вечером его вызвал к себе прокурор Евтакиев.

— Пётр Никодимыч, любопытно, а почему это дело мне дали только сейчас? — поинтересовался он, заходя в кабинет Евтакиева.

— Расследование, в некотором роде зашло в тупик, Лев Тимофеевич, — пояснил Евтакиев. — К тому же, заявление в прокуратуру написала сестра пропавшего водителя. Кстати, она живет как раз на территории нашего района.

— А причина заявления? — уточнил Рогаткин.

— По её словам, брат перестал писать из армии, и это её насторожило, — Евтакиев кивнул на телефон. — Она обратилась в Комитет солдатских матерей, а комитет, сами знаете, поднимет большой шум в прессе и на телевидении… В общем, оформляйте командировку в Тихорецк, Лев Тимофеевич!

— Пётр Никодимыч, я вот тут подумал, если бы можно было дело о швабре передать какому-нибудь молодому следователю? — осторожно полюбопытствовал Лев Тимофеевич.

— Даже не надейтесь! — замахал руками прокурор. — Священная швабра за вами, Лев Тимофеевич.

«Швабра за мной, а за кем же ещё?..» — думал Рогаткин, спускаясь по лестнице и косясь на уборщицу. Та, громко напевая, мыла пол, и на следователя демонстративно не глядела.

Вернувшись в свой кабинет, Лев Тимофеевич машинально написал на бланке оперативно-розыскной службы: «Всероссийский розыск швабры и рефрижератора начать с этого дня и с этой секунды!» И поставил размашистую подпись: «Рогаткин». Написал, быстро порвал и выкинул, так Лев Тимофеевич успокаивался. Успокоился и пошёл оформлять командировку в Тихорецк, но просто взять командировочные и уехать не получилось. Сестра солдата, который пропал вместе с рефрижератором, жила в десяти минутах ходьбы от прокуратуры, и не поговорить с ней было, по меньшей мере, недальновидно.