Дело о непрерывных самоубийствах - Джон Карр

— Мудрая и осмотрительная привычка.

— Это так. Каждый вечер перед тем, как лечь спать, он делал записи в дневнике, не пропуская ни одного дня. Утром дневник должен был лежать на столе, но его там не было, по крайней мере, мне так сказали. Верно, Элспет?

— Пей чай и не болтай глупостей.

Колин выпрямился.

— То есть как не болтать глупостей? Дневника ведь не было, верно?

Элспет осторожно, грациозно и аристократично — было видно, что ей не чужды светские манеры, — налила чай в блюдечко, подула на него и выпила.

— Беда в том, — продолжал Колин, — что пропажу дневника заметили только через несколько часов, за это время его мог забрать кто угодно. Иначе говоря, нет никаких доказательств, что дневник унес таинственный убийца. Это мог сделать любой. Правильно, Элспет?

Тетя Элспет мгновение смотрела на пустое блюдце, а потом вздохнула.

— Я думаю, — сказала она с видом самоотречения, — сейчас вы не прочь выпить немного виски, а?

Лицо Колина просияло.

— Скажи, сынок, — обернулся он к Алану, — хотел бы ты отведать «горной росы», от которой у тебя волосы дыбом встанут? Ну, что скажешь?

— Желал бы я хоть раз увидеть такое виски, от которого у меня встанут дыбом волосы.

— Что ты говоришь?

— Я провел три года в Соединенных Штатах во времена сухого закона. Кто это пережил, того уже не испугаешь никакой выпивкой.

— Ты думаешь? — таинственно сказал Колин. — Ты думаешь? Элспет, это требует экстренных мер. Принеси нам «Рок Кемпбеллов».

Элспет без возражений встала.

— Капелька не повредит и мне — ночи теперь прохладные, — произнесла она и вышла. Вскоре она вернулась с бутылкой, наполненной коричневой жидкостью, отсвечивающей золотом. Колин нежно поставил ее на стол и налил Элспет и Кетрин на полпальца, а себе и Алану примерно по четверти стакана.

— Как будешь пить, сынок?

— По-американски. Чистое, а потом стакан воды.

— Вот это разговор! Ну, поехали! Пей до дна!

Все, во всяком случае Колин и Элспет, с живым интересом наблюдали за Аланом. Кетрин с явным подозрением понюхала налитую в стакан жидкость, но, очевидно, запах ей понравился. В лице Колина проступило жадное нетерпение, в широко раскрытых глазах горели хитрые искорки.

— За ваше здоровье! — сказал Алан.

Он поднял стакан, залпом осушил его и буквально завертелся.

Напиток был таким крепким, что сбил бы с курса и боевой корабль. Он чувствовал, что вены вздулись на висках, в глазах потемнело, казалось, его душат. Когда через какое-то время, показавшееся невероятно долгим, он открыл глаза, на них выступили слезы. Колин с гордостью глядел на него.

А потом все изменилось.

После того как ощущение взрыва бомбы прошло и Алан вновь начал дышать и видеть, по его жилам потекла какая-то веселящая бодрость. Начавшийся было в голове шум сменился кристальной ясностью, такой, какую, очевидно, чувствовали Ньютон или Эйнштейн, принимаясь за решение запутанной математической задачи.

Прошла первая минута.

— Ну? — спросил Колин.

— А-ах-ах! — ответил его гость.

— За ваше здоровье! — прогремел Колин и тоже выпил свой стакан залпом. Эффект и здесь был хорошо заметен, хотя Колин пришел в себя чуть-чуть раньше.

— Понравилось? — крикнул Алану Колин.

— Понравилось.

— Не слишком крепко?

— Нет.

— Еще по одной?

— Спасибо. Не откажусь.

— Ай-я-яй, — сокрушенно заметила Элспет.

9

Алан Кемпбелл приоткрыл глаза. Его душа откуда-то издалека, по каким-то подземным ходам с муками возвращалась в тело. Потом началась какофония звуков молота и вспышек света. Алан проснулся.

Открыть даже один глаз было достаточно мучительно, но, когда он открыл второй, его захлестнула такая боль, что он поспешил закрыть оба.

Алан успел отметить, что лежит в постели в незнакомой комнате, на нем пижама и в комнате совсем светло. Ему казалось, что голова медленно спиралью вытягивается к потолку, в животе ад, горло пересохло так, что из него вырывалось лишь карканье, а каждый волосок на теле был как будто из проволоки. Алан Кемпбелл, проснувшийся в двенадцать часов утра, лежал и страдал. Он попытался вылезти из кровати, но голова закружилась, и он снова лег, лихорадочно пытаясь припомнить вчерашнее.

Вспомнить ничего не удавалось, и от этого он наконец пришел в себя. Несомненно, он совершил целый ряд ужасных глупостей, тысячи глупостей, но вспомнить их не мог. Он знал, или, по крайней мере, предполагал, что все еще находится в Шайра и что Колин подвел его, уговорив пить «Рок Кемпбеллов» наперегонки, но это было все, что вернула ему память.

Открылась дверь, и вошла Кетрин.

Она принесла черный кофе и какую-то отвратительную бурду в стаканчике. Кетрин была аккуратно одета, Но ее бледность и потухший взгляд слегка обеспокоили Алана.

Кетрин подошла к кровати и поставила поднос на столик.

— Ну, доктор Кемпбелл, — сказала она зловеще, — вам не стыдно?

Алан вложил всю силу своих чувств в один-единственный глубокий, горестный вздох.

— Впрочем, не мне упрекать вас, — сказала Кетрин и сжала голову руками. — Я была почти такой же ужасной, как и вы. Господи, до чего отвратительно я себя чувствую! — простонала она. — Еле держусь на ногах. Но я, по крайней мере, не…

— Что не? — прокряхтел Алан.

— Вы не помните?

— Сейчас… нет. Ничего не помню.

Кетрин показала на поднос.

— Выпейте сырое яйцо. Станет легче.

— Нет. Сначала скажите, что я наделал. Я вел себя очень страшно?

Кетрин смерила его мрачным взглядом.

— Ну, не так, как Колин. Когда я попыталась покинуть общество, вы и Колин как раз фехтовали.

— Что мы делали?

— Фехтовали, настоящими шпагами. По всей столовой, а потом в зале и на лестнице. Вы накинули на плечи скатерть, словно клетчатый плед своих предков. Колин говорил по-гельски, а вы, доктор Кемпбелл, декламировали отрывки из «Мармиона» и «Девы озера». Я только не могла понять, кто вы: Родерик Дью или Дуглас Фербенкс.

Алан закрыл глаза, шепча про себя молитву.

— Подождите немножко! — сказал он, прижимая руку ко лбу. — У меня не было конфликтов с Элспет? Я ее не обидел? Мне как будто мерещится, что…

Он снова закрыл глаза.

— Это единственное приятное последствие вечера, дорогой Алан. Вы стали любимцем тети Элспет. Она убеждена, что после покойного Энгуса вы — самый выдающийся член семьи.

— Что?

— Вы действительно не помните, что по крайней мере полчаса читали ей лекцию об оборонительных союзах шотландских пресвитерианцев, что-то из истории шотландской церкви? Вы совсем обворожили тетю Элспет. Она сказала, что человек, способный так высмеивать папистов, не может быть безбожником. Потом вы, доктор Кемпбелл, настаивали, чтобы и Элспет выпила полбокала этого ужасного пойла, а затем тетя, как леди Макбет, удалилась спать. Может, вы не помните и того, что вытворял Колин с этим несчастным Сваном?

— Сваном? Мак-Пуффером Сваном? Он-то что здесь делал?

— Ну, это выглядело примерно так, хотя я вспоминаю все, как в тумане. После того как вы профехтовали по всему дому, Колин решил дать выход своим чувствам. Он сказал: «Алан, этой ночью нас ждет грязная работа. Пойдем и найдем Стюартов». Вы сочли это достойной задачей и вышли через черный ход на улицу. Первый, кто вам встретился, был мистер Сван, слонявшийся по двору и при ярком свете луны разглядывавший дом. С какой целью, это уж я не знаю. Колин крикнул: «Вот жалкий Стюарт!» и бросился на него со шпагой. Мистер Сван, взглянув на Колина, кинулся бежать, да так, как я еще в жизни не видывала. Колин мчался за ним, а вы за Колином. Я уже к тому времени дошла до такого состояния, что могла только хихикать. Колин не сумел догнать мистера Свана, но ему удалось несколько раз ткнуть его в… в…

— Да, да.

— Потом Колин упал, и мистеру Свану удалось спастись, а вы с песнями вернулись домой.

По лицу Кетрин было видно, что ей хочется что-то добавить. Она не отрывала взгляда от пола.

— По-моему, — вымолвила она, — вы не помните и того, что я провела ночь здесь.

— Провели ночь здесь?

— Да. Колин и слышать не хотел о том, чтобы я осталась где-нибудь в другом месте. Он просто запер за нами дверь.

— Но мы не… то есть?..

— Что не?

— Вы понимаете, что я имею в виду.

Судя по цвету лица Кетрин, она, надо полагать, понимала.

— Ну… нет. Впрочем, к тому времени мы оба уже чересчур много выпили. Я была в таком дурмане и так слаба, что даже не протестовала. Вы продекламировали что-то вроде: «И пусть со мной умрет моя святая тайна, мой вересковый мед», потом вежливо пробормотали «извините», растянулись на полу и сразу уснули.

Тут Алан обратил внимание на свою пижаму.

— А это откуда взялось?

— Понятия не имею. Похоже, что ночью кто-то заходил сюда. Я проснулась в шесть часов с таким ощущением, что меня избили. Мне удалось вытолкнуть ключ на лист бумаги и втащить его сюда. Я сразу же ушла в свою комнату, так что не думаю, чтобы Элспет что-нибудь узнала. Но когда я открыла глаза и увидела, что нахожусь здесь…