Железный крест для снайпера. Убийца со снайперской винтовкой - Бруно Сюткус

Со слезами на глазах я переправил принесенную ими еду в наши окопы.

Мы перебрались в Ястжебец. На рассвете 15 ноября 1944 года на участке 7-й роты я заметил русского снайпера, обстреливавшего наши позиции. С 400 метров я попал ему в грудь. (88-й) Там находился командный пункт. В 7.30 я застрелил русского офицера с 500 метров. Он вышел из блиндажа вместе с несколькими другими офицерами. (89-й) Затем я застрелил еще трех офицеров с того же расстояния. (90-й), (91-й), (92-й) Объявился русский снайпер, который начал активно действовать на участке 7-й роты, которая понесла большие потери. Он обнаружил мое местонахождение и начал охоту за мной. Мне удалось спровоцировать его на выстрел и закончить его карьеру выстрелом в грудь с расстояния в 500 метров. (93-й).

Со своего прежнего места я заметил русских солдат, высаживавших елки вдоль дороги. Это делалось для того, чтобы заблокировать нам обзор. После выстрелов из наших пушек эти деревца удалось свалить, и мне снова открылся вид на вражеские позиции. Вскоре на дороге появилась телега, на которой сидело несколько человек. Я подстрелил лошадь, а затем принялся за седоков. Сначала я убил одного, а затем другого. (94-й), (95-й) Возница успел спрыгнуть раньше других. Когда он снова приблизился к телеге, я застрелил его с расстояния в 500 метров. (96-й).

Вечером вернулась наша разведка и привела «языка», который заявил на допросе, что немецкий снайпер подстрелил генерала, комиссара, командира полка и командира батальона, вышедших из блиндажа. Это были мои победы, упоминавшиеся выше. (89-й) — (92-й) Когда позднее я оказался в советском плену, в Иркутске меня допрашивал генерал-полковник Мирошниченко, выяснявший обстоятельства этих дел. Старшие командиры входили в состав группы, прибывшей на передовую для выяснения результатов налета советской авиации на немецкие позиции, который состоялся за несколько дней до этого. У русских неподалеку находилась тайная командная база, и они решили осветить осветительными снарядами немецкие позиции, чтобы бомбардировщики могли видеть, куда сбросить свой смертоносный груз. Однако бомбардировщик сбросил бомбы по ошибке на свою же базу, благодаря чему мы смогли определить ее местонахождение и без особых хлопот смогли захватить ее. Инспекторская группа прибыла для того, чтобы выяснить имена тех офицеров, кто допустил это. Участников этой группы предупредили, что на этом участке фронта находится опасный немецкий снайпер. Они пренебрегли этим предостережением, потому что не хотели унижаться и прятаться от какого-то вражеского солдата со снайперской винтовкой. Неспособность русских войск, находившихся на этом участке, ликвидировать его свидетельствовала об их некомпетентности.

Мы знали о приезде проверки. Одна из наших разведгрупп ночью привела «языка», который рассказал все, что знал. Проверяющие должны были прибыть следующим утром. Я получил приказ заняться ими. Проверяющие должны были проехать по известной нам дороге, участок которой был мне хорошо виден. Это был единственный путь через сильно заболоченную местность. Генерал-полковник Мирошниченко в то время был комиссаром части, дислоцировавшейся на этом участке фронта. Позднее, при нашей встрече в Сибири, он сообщил мне, что мое имя им было хорошо известно. Я в этом нисколько не усомнился, потому, агитируя немецких солдат через громкоговорители, установленные на передовой, русские часто упоминали мое имя, называя «кровожадным фашистом», и угрожали безжалостно расправиться со мной. Все их попытки выманить меня из моего убежища, спровоцировать на выстрел, чтобы обнаружить мое местонахождение, провалились. В конечном итоге они стали отчаянно бояться меня, потому что я продолжал неумолимо убивать их солдат одного за другим. Они уже больше не чувствовали себя в безопасности ни в бою, ни в минуты затишья. Малейшее неверное движение в траншеях и очередной враг получал пулю в голову. Таким образом, мне удалось очистить наш участок передовой от вражеских снайперов и спасти жизни многих наших пехотинцев.

В тот же день в той же местности я заметил русского солдата, бегущего к крестьянскому дому напротив участка 7-й роты. Я попал ему в грудь с расстояния в 500 метров. (97-й) Находясь вместе с лейтенантом Йенсеном, я заметил еще одного русского, который вычерпывал воду из окопа. Когда он приподнялся над бруствером, я убил его. (98-й) Позднее, когда я направлялся с командного пункта 7-й роты в расположение 2-го батальона вместе с лейтенантом Йенсеном, унтер-офицером Шефером, обер-ефрейтором Адлером и ефрейтором Коллером, нас заметил русский снайпер, выстреливший в лейтенанта Йенсена и меня. Мне потребовалось некоторое время, чтобы увидеть, где он прячется, но когда он перебирался на новое место, я убил его с расстояния в 450 метров. (99-й).

На рассвете 16 ноября в Ястжебце я увидел взвод русских солдат, двигавшихся со стороны наших траншей к ферме. Я разглядел среди них офицера и застрелил его с 400 метров. (100-й) Затем подстрелил двух солдат, тащивших пулемет. (101-й), (102-й).

Обстоятельства, при которых я убил свою сотую жертву, нашли отражение в статье обер-лейтенанта Шёппентау в газете 4-й танковой армии «Гусеница и колесо» от 5 декабря 1944 года.

История 100–102-й побед Сюткуса заслуживает отдельного упоминания. Все произошло следующим образом. Сюткус застрелил своего 99-го Ивана, советского снайпера, устроившего на него охоту. Сюткус убил его, когда тот переменил позицию. По ошибке эту победу в батальоне и полку зарегистрировали под номером сто. В полку, естественно, этот факт подчеркнули следующим образом: «Вы видите, какой у нас снайпер!»

Вскоре личное дело Сюткуса затребовали для награждения его Железным крестом 1-го класса. Вот тут-то и всплыла ошибка — это был не сотый номер, а девяносто девятый! В батальоне утверждали, что снайпер застрелил утром еще одного Ивана, сотого. Когда он успел сделать это, в полку не знали. Мы отправились спать со смешанными чувствами. Утром раздался телефонный звонок. «Может, Сюткус уже?..» Короткая пауза на том конце телефонного провода. Напряженное ожидание. Затем командир батальона нарочито небрежным тоном сообщил: «Видите ли, мой дорогой, мы отправили Сюткуса на задание, и он застрелил 102-го русского. Это официально засвидетельствовано».

16 ноября 1944 года на участке 7-й роты я увидел двух русских солдат, занимавших позицию в развалинах дома. Чтобы не дать им подобраться близко к нашему командному пункту, я застрелил одного. Второй застыл на месте от страха и стал легкой жертвой. (103-й), (104-й) Расстояние составляло 400 метров. На том же участке 7-й роты я увидел русских солдат, вычерпывавших из блиндажа воду. С 400 метров я убил троих. (105-й), (106-й), (107-й) После этого я заметил вражеского солдата, который какими-то заячьими прыжками направлялся к блиндажу. На нем была шапка. Я понял, что это офицер, потому что русские рядовые в окопах носили каски. Я застрелил его с расстояния в 300 метров. (108-й).