Открыватели - Сергей Трищенко

Он подошёл к стволу и принялся внимательно его рассматривать.

– Но ты же видишь – Дракончик что-то нашёл, – указал на ствол Серёжка.

– Да, вот трещина, – удивлённо произнёс Пантелеймон.

– Открывай! – попросил Серёжка.

– А может, сходим домой, поедим? – оглядываясь на дом, спросил Пантелеймон. – Купание нагоняет аппетит…

– Потом! – отмахнулся Серёжка. – А то Дракончик улетит! То всё время с нами летал, а теперь как прилип. Вдруг он может не только высвечивать проходы, но и самостоятельно летать сквозь них?

Пантелеймон хмыкнул и возвратился к дереву. Просунул кончики пальцев в разводы коры и принялся растаскивать в стороны.

И из раскрываемой в стволе трещины вырвался яркий сноп света. Дракончик даже поблёк в его лучах.

«Как в подвале, – испуганно подумал Серёжка. – Опять дракон?»

Но свет струился ровный, дневной, солнечный.

Проход раскрывался с трудом. Пантелеймон еле растаскивал края.

– Давай попробуем вдвоём! – оглянулся он на Серёжку.

– Давай! – согласился тот. – Ты за тот край, а я за этот!

Лаз открывался небольшого размера, овальный. На высоте полуметра от земли. И открывался по-особому, не так, как на ровной стене. Здесь кора дерева тянулась за раскрывающимся окном, как жевательная резинка за пальцами. И поэтому ствол немного расширялся, словно дерево росло в толщину прямо на глазах.

Серёжка боялся, что Дракончик скользнёт внутрь, едва проход появится. Много ли надо малому огоньку? И щёлочки хватит!

Но язычок пламени продолжать дрожать на краю отверстия, словно всплёскивая маленькими крылышками. И не двигался с места, чего-то дожидаясь.

– Фф-у! – Пантелеймон отнял руки от ствола шелковицы и отёр пот со лба. – Хватит, тяжело! Попробуем пролезть.

И тогда Дракончик скользнул внутрь. Он лишь на мгновение завис в воздухе и закачался вперёд-назад, словно приглашая войти.

Серёжка, не долго думая, полез в образовавшееся дупло – снаружи отверстие выглядело именно так. Вот разве что светилось изнутри, как будто в дупле жили птички и включили электричество.

Пантелеймон не ожидал такой прыти от Серёжки, он хотел немного отдохнуть. Но Серёжка опасался за Дракончика: вдруг тот исчезнет бесследно!

Пантелеймон не стал бросать друга на произвол судьбы, и полез следом. Но предварительно прикинул: с большой ли высоты придётся прыгать? Оказалось, нет: до поверхности иного мира оставались те же самые полметра, что и здесь.

Очутившись на твёрдой земле, Пантелеймон обернулся и посмотрел на тёмный овал входа. Тот висел над землей, раскрываясь неглубокой пещерой в высоком гладком камне, похожем на торчащий кверху большой палец с обломанным ногтем. Из пещерки светился кусочек голубого неба.

Требовалось закрыть вход – на всякий случай, чтобы в их мире никто не заинтересовался неожиданно появившимся дуплом в стволе старой шелковицы и не полез за ними следом. Теперь, после мира без солнца, Пантелеймон уже не боялся закрывать проходы за собой, оставаясь в параллельном мире. Он понял: однажды открытый проход открыть второй раз намного легче.

Пантелеймон покрутил головой, запоминая ориентиры: справа возвышается чёрный остроконечный пик, слева – раскидистое дерево. Неподалёку – выступающий из травы полукруглый камень, словно панцирь черепахи. А поодаль – ещё один камень, побольше. Теперь найти место будет проще.

А заодно и заметил, куда побежал друг.

Серёжкина спина мелькала далеко впереди, и Пантелеймон устремился следом. Куда-то приведёт их Дракончик? А может, просто устал сидеть взаперти в тесном фонаре, и теперь резвится? А нагуляется – запросится назад, в фонарь?

Но Дракончик летел ровно, будто к известной цели.

Пантелеймон бежал вслед за Серёжкой, не забывая поглядывать по сторонам и запоминать пройденный маршрут.

Бежать пришлось по низенькой травке, подстриженной зубами пасущихся поодаль диких коз и овец. Завидев ребят, животные прекращали жевать, поднимали головы – и сердито блеяли вслед. Дескать, нечего мчаться куда-то, сломя голову. Самая вкусная трава – тут. Присоединяйтесь!

Затем бежать стало немного легче: Дракончик вывел ребят на тропинку.

Тропинка вилась вверх, по склону огромной горы, поднимаясь всё выше и выше, петляя между громадных каменных валунов и торчащих из травы острых скальных обломков.

Свернув за очередной валун, ребята остановились: огонёк очутился на живописной полянке, сплошь усаженной цветами.

Тут Дракончик выбрал самый высокий стебелёк и устроился на нём.

И стебелёк, несмотря на то, что был высохший, не вспыхнул жарким пламенем.

– Чего ты убегал? – запыхавшись, наклонился к Дракончику Серёжка. – Иди сюда!

И протянул Дракончику ладонь. Но тот остался на стебельке. Вцепился остренькими огненными коготками – и не двинулся с места.

Серёжка в растерянности оглянулся на Пантелеймона:

– Может, поищем проход здесь? – нерешительно произнёс он.

– А может, лучше вернёмся по своим следам? – предложил Пантелеймон. – Пока трава не распрямилась? Сейчас просто найти то место. Потом будет сложнее. Он что, тебе очень нужен, этот огонёк?

– Я ему нужен… – неуверенно произнёс Серёжка.

– Вот-вот. Потому-то он и не пошёл к тебе в руки. Может, он домой вернулся. И ему больше никуда не надо.

– Но… ты же сам говорил, что в той трещине, в подвале, был дракон. Может, огонёк выскочил из пасти дракона? – нерешительно проговорил Серёжка.

– А если он от дракона убегал? – резонно предположил Пантелеймон. – И вовсе не является частицей его пламени?

– Да? – такого варианта Серёжка не предполагал.

– И вообще: для чего он тебе? – продолжал Пантелеймон.

– Ну-у… живой огонь… всё-таки. Интересно. И… зачем-то же он сюда прилетел?

– Куда – сюда?

– А вот… – Серёжка обвёл руками поляну.

Но Дракончик, словно испугавшись жеста, сорвался с места и снова куда-то понёсся по воздуху.

Ребятам ничего не оставалось, как последовать за ним.

Огонёк замелькал между скалистых обломков, немного напоминающих зубы чудовищного зверя, слегка изъеденные кариесом.

Серёжка торопился за огоньком, боясь потерять его из виду среди нагромождения скал. Но быстро бежать не получалось: едва Серёжка пытался перейти на бег, как начинал задыхаться.

Пантелеймон быстро догнал обоих. Ему было полегче: он долго жил с родителями на высокогорной заставе и поэтому немного привык к разрежённому воздуху. И сказал:

– Не торопись. Видишь, он ожидает тебя.

И действительно: Дракончик словно притормаживал у скал, где дорога раздваивалась, и можно было заблудиться, выбрав не то направление.

Свернув за очередной каменный поворот, Серёжка остановился. От удивления. Во-первых, открылось обширное пространство, и следовало осмотреться, куда бежать. Потому что землю покрывали острые каменные обломки. А во-вторых – самое главное! – от одного камня к другому перемещались два странных существа. Подойдя к очередному, они склонялись над ним, ненадолго задерживались – и двигались дальше.

Один из двоих походил на лешего: весь в свисающих лохмотьях неопределённого цвета.

– Маскировочный костюм «леший», – прошептал Пантелеймон. – Применяется для экипировки снайперов в лесу.

– А где здесь лес? – недоумённо посмотрел на него Серёжка. – Мы же в горах! Откуда тут лешии?

Пантелеймон не ответил. Взглянув на спутника «лешего», он не сдержал удивления:

– А второй-то, второй!

Второй выглядел ещё живописнее. Он напоминал гирлянду прозрачных воздушных шариков. Но, несомненно, являлся живым существом: перемещался вслед за «лешим», но не как привязанный, и не копируя движения, а абсолютно самостоятельно. Он мог, например, остановиться, когда «леший» двигался, отойти в сторону, а затем вернуться.

– Подойдём? – прошептал Серёжка.

Пантелеймон пожал плечами:

– Дракончик-то остановился, – продолжал Серёжка. – Значит, привёл нас, куда надо.

Но ребят заметили: «леший» повернулся в их сторону, остановился, что-то сказал своему спутнику… и тот поплыл по воздуху, неловко загребая верхними конечностями.

– Лошарик… – пробормотал Пантелеймон.

«Леший» тоже пошёл вслед за «лошариком».

Когда они приблизились, ребята увидели, что «леший» – такой же мальчишка, как и они. Даже, может, чуть помладше.

Его лохмотья оказались настоящими лохмотьями – лоскутным одеянием, трепетавшим от дуновения любого ветерка. А ветерков в здешних местах водилось множество: они дули из-за каждого каменного клыка, из-за каждой скалы, из каждой щели.