Трое против дебрей - Эрик Кольер

Убедившись, что это действительно колокольчики лошадей, я пустился бежать. Лошади вышли на небольшой лужок пощипать травы. При моем приближении они подняли головы и тут же опустили их, узнав меня. Одна из лошадей порвала веревку, которой была стреножена. Это, несомненно, был вожак; он и увел так далеко лошадей. Растреножив одну лошадь, я связал веревки в длинную полосу и обвязал ее конец вокруг шеи жи вотного. Затем я поймал трех оставшихся коней, привязал голову одного к хвосту другого и всю получившуюся привязь — к хвосту третьего, на котором я собирался ехать. Я вскочил на неоседланную лошадь и взглянул на последние отблески уже скрывшегося солнца. До полной темноты оставалось не больше часа и я погнал лошадей быстрой рысью на северо-запад, рассчитывая, что это направление рано или поздно приведет меня к ручью.

Было темно, как в преисподней, когда я подъехал к хижине. Визи спал уже не меньше трех часов, а Лилиан стояла в нескольких ярдах от хижины. Я соскользнул с лошади почти у ее ног и слышал, как она прошептала:

— Слава богу, ты вернулся.

— Ты ведь не беспокоилась, не так ли? — посмеивался я, обнимая и целуя ее.

И если когда-нибудь мужчина и женщина имеют право поцеловаться, то именно в такой момент.

— Немного беспокоилась, — призналась Лилиан.

— Не о чем было беспокоиться. Я просто ознакомился со здешними лесами. И к тому же нашел водоем, — и затем, уже более серьезно, добавил, — будь хоть потоп, а завтра утром мы во что бы то ни стало начнем ставить ограду.

Вскоре после этого решилась проблема пастбища для лошадей. В двухстах ярдах от хижины ручей впадал в озеро размером в двести акров. В конце озера еще сохранились развалины бобровой плотины. На несколько ярдов ниже ручей, прорвавшийся через плотину, встречал на своем пути еще одно озеро, носившее название Мелдрам. Это озеро тянется с севера на юг, но в полумиле от места впадения ручья делает отчетливый поворот к востоку. Мы построили деревянную ограду от ближайшего к нашему дому озера до изгиба озера Мелдрам и таким образом отгородили полтораста акров хорошего пастбища для коней. И это было сделано из-за жизненной необходимости, а не в силу каких-либо юридических прав, о которых мы и не помышляли. Теперь эта ограда стоит уже двадцать семь лет, и наши лошади пасутся там в летнее время. С появлением ограды отпала необходимость треножить лошадей. Мы отпускали их свободно пастись и могли теперь спать спокойно, не думая о том, где окажутся наши кони поутру.

Если вам будут давать один раз в день, скажем на завтрак, тоненький ломтик бекона вместе с яйцом или парой яиц, этот вид свинины будет усваиваться весьма неплохо. Но если бекон, и только бекон, будет лежать на вашей тарелке три раза в день в жареном, вареном, печеном и любом другом виде, вы скоро не захотите смотреть ни на свиней, ни на свинину. В течение двух недель единственным мясом, из которого Лилиан могла что-либо приготовить, был бекон. У нас не было даже воротничкового рябчика или зайца-беляка. Бекон надоел мне, надоел Лилиан, и даже Визи отталкивал ломтик бекона, как только он появлялся на тарелке.

Решив принять какие-то меры, чтобы изменить это положение дел, я спросил Лилиан:

— Ты ничего не имела бы против жаркого из настоящего мяса, не правда ли?

Лилиан посмотрела на полбрикета бекона, возвышавшегося на полке, потерла нос и сказала:

— Все что угодно, кроме бекона.

— Ну, а как насчет оленины?

— Конечно, мне хотелось бы почувствовать запах оленьего бифштекса на горячей сковородке. Четвертую часть оленя мы оставили бы свежим, а остальное засолили бы в глиняных горшках. Конечно, если бы у нас был олень.

— Я знаю, где искать следы, — и поделился своим секретом, вспомнив котловину, наполненную водой.

На Лилиан это не произвело особого впечатления.

— Я не могу поджарить следы, — сказала она.

— Может быть, мне и не удастся снова найти эту лужу, — продолжал я и, рассказав Лилиан об озерке, заключил:

— Так или иначе я попытаюсь сделать это. Сегодня же вечером отправлюсь туда верхом, и, если удастся ра зыскать это место, засяду в чашу тополей, и, может быть, убью оленя.

— Можно мне поехать с тобой? — спросила Лилиан.

Я хотел, чтобы она поехала, но сделал вид, что обдумываю этот вопрос, и затем сказал:

— Думаю, что да. Но тебе придется сидеть очень тихо.

Лилиан обиженно надула губы.

— Я могу сидеть так же тихо, как и ты. А может быть, еще тише. По правде говоря, ты не можешь и минуты просидеть спокойно, тут же начинаешь ерзать.

— Могу, когда выслеживаю зверя, — сказал я и, взглянув на третьего члена нашей семьи, спросил: — А как быть с Визи?

— Самая пора приучать его к охоте, — разумно ответила Лилиан.

Мы отправились из дома в пять часов дня. Я — на своем каштановом мерине, Лилиан — на одной из рабочих лошадей. Позади нее, на крупе лошади, обхватив мать ручонками, ехал Визи, засунув ножки под узловатые тесемки седла. Время от времени он высовывал ножки и бил ими лошадь по животу, покрикивая: «Но, но!»

— Шш… — унимала его Лилиан, — так ты распугаешь всех оленей.

Поскольку давно не было дождей, песок сохранил следы, по которым я шел за пять дней до нашей поездки, и мне нетрудно было найти дорогу к заполненной водой котловине. За сто ярдов от озерка я привязал лошадей к двум соснам и, положив пять пуль в магазинную коробку винтовки, стал медленно подбираться к воде. За мной так же медленно шла Лилиан, крепко держа Визи за руку. По озеру плавал только самец-чирок. Возможно, что самка сидела на яйцах где-нибудь поблизости. Я присел за кустом, а Лилиан примостилась около меня. Чирок уплыл к противоположному берегу, расправил крылья и затем, описывая полукруги на воде, стал осторожно приближаться к нам. Он подплыл так близко, что Визи стал вырываться из крепких рук Лилиан, чтобы побежать в воду и поймать его.

— Тихо, — предупредила его Лилиан. — Папа сейчас убьет оленя.

Откуда-то из леса послышалось токование воротничкового рябчика. Было необычно, что он токует так поздно. Все самки уже сидели на яйцах. Но, может быть, он сидел на одной и той же валежине еще с тех пор, как стаял снег, и, токуя с утра до вечера, призывал самку, которая захотела бы стать его подругой.

— Сиди тихо, — сказала Лилиан.

Ей было нелегко удерживать мальчика: ведь сидеть за иво вым кустом и смотреть, как заходит солнце, не было ни инте ресным занятием, ни веселой игрой. Куда интереснее было бы развалить муравейник или броситься в воду, чтобы поймать чирка.

Прошло больше часа, когда, наконец, появился олень. Ли лиан услышала приближение зверя за несколько секунд до того, как я его увидел. Она вдруг застыла в одной позе и прошептала: «Хрустнула ветка». Без единого лишнего движения я взял винтовку и загнал патрон в ствол.