Дверь в декабрь - Дин Кунц

Пантагельо уже собрался предупредить еще о какой-то опасности принятого Лаурой решения, но в последний момент передумал.

— Тогда… удачи вам.

— Спасибо.

— Это большая работа, — сказал детектив после того, как врач ушел, оставив их в пустынном, пахнущем дезинфицирующим раствором коридоре.

— Я смогу с этим справиться.

— Уверен, что сможете.

— У нее все будет хорошо.

— Я очень на это надеюсь.

На сестринском посту в конце коридора дважды звякнул телефон.

— Я приказал прислать полицейского, — продолжил Холдейн. — На случай, что кто-то будет искать Мелани, если она стала свидетельницей убийств. Охрана не помешает. Во всяком случае, до второй половины завтрашнего дня.

— Спасибо, лейтенант.

— Вы останетесь здесь, не так ли?

— Да. Конечно. Где же еще?

— Надеюсь, ненадолго?

— На несколько часов.

— Вам нужно отдохнуть, доктор Маккэффри.

— Мелани нуждается во мне в большей степени. Да и я все равно не смогу уснуть.

— Но если завтра она отправится домой, разве вам не нужно подготовиться к ее приезду?

Глаза Лауры широко раскрылись.

— Ох! Я даже не подумала об этом. Я должна приготовить спальню. Она больше не сможет спать в детской кроватке.

— Вам лучше поехать домой, — мягко заметил он.

— Скоро поеду, — согласилась она. — Но не для того, чтобы спать. Я не могу спать. Оставлю Мелани одну лишь на время, которое понадобится мне, чтобы подготовиться к ее возвращению домой.

— Вы уж извините, что говорю об этом, но мне нужны образцы крови, вашей и Мелани.

Просьба удивила ее.

— Зачем?

Он помялся.

— Ну, по анализам крови, вашей, вашего мужа и девочки, мы сможем точно установить, что она — ваша дочь.

— В этом нет необходимости.

— Это наиболее простой способ…

— Я сказала, в этом нет необходимости, — раздраженно повторила Лаура. — Она — Мелани. Моя маленькая девочка. Я это знаю.

— Я понимаю, каково вам сейчас. — В голосе слышалось сочувствие. — Уверен, что она — ваша дочь. Но, поскольку вы не видели ее шесть лет, за которые она сильно изменилась, поскольку она не может говорить, мы должны иметь вещественные доказательства, а не только ваши инстинкты, иначе суд по делам несовершеннолетних отдаст ее под опеку штата. Вы этого не хотите, не так ли?

— Господи, нет.

— Доктор Пантагельо сказал мне, что образец крови девочки у них есть. На то, чтобы взять несколько кубических сантиметров вашей крови, потребуется лишь минута.

— Хорошо. Но… где?

— Рядом с сестринским постом процедурный кабинет.

Лаура с тревогой посмотрела на закрытую дверь палаты Мелани.

— Мы сможем побыть здесь до прихода полицейского?

— Конечно. — Он прислонился к стене. Лаура не сдвинулась с места, глядя на дверь. Молчание становилось все более невыносимым.

— Я была права, не так ли? — Лаура нарушила молчание вопросом.

— Насчет чего?

— Когда сказала, что кошмар не закончится после того, как мы найдем Мелани, а только начнется.

— Да. Вы не ошиблись. Но по крайней мере это начало.

Она знала, о чем он: они могли найти тело Мелани вместе с остальными телами, избитыми, изуродованными, мертвыми. Однако нашли живую Мелани. Будущее тревожило, пугало, вызывало массу вопросов, но это было будущее.

7

Дэн Холдейн сидел за столом, выделенным ему во временное пользование в полицейском участке Ист-Вэлью. На повидавшей виды деревянной поверхности хватало темных пятен, как от затушенных о стол сигарет, так и от разлитого горячего кофе. Но удобства Холдейна не интересовали. Он любил свою работу и мог заниматься ею хоть в палатке.

В этот предрассветный час в полицейском участке царил относительный покой. Большинство потенциальных жертв еще не проснулось, и даже преступникам требовался сон. Понятное дело, что численностью замогильная смена[4] значительно уступала дневной. Поэтому тишина в эти недолгие, оставшиеся до рассвета минуты нарушалась разве что стрекотом пишущей машинки да ударами швабры уборщицы о ножки пустующих столов. Где-то зазвонил телефон: даже в столь ранний час кто-то попал в беду.

Дэн раскрыл потрепанный брифкейс и разложил его содержимое по столу. Поляроидные фотографии трех тел, найденных в доме в Студио-Сити. Несколько листов, поднятых наугад с пола в кабинете Дилана Маккэффри. Показания соседей. Предварительные заключения коронера и департамента экспертно-технической поддержки (ОТП). И списки.

Дэн верил в списки. У него были списки содержимого ящиков столов, буфетов, стенных шкафов дома, где совершились убийства, список названий книг, которые стояли на полках в гостиной, список телефонных номеров из блокнота, который лежал у телефонного аппарата в кабинете Маккэффри. И список фамилий, всех фамилий, которые встречались на листах или обрывках бумаги, найденных в доме в Студио-Сити. До завершения расследования он намеревался носить эти списки с собой, доставать их и просматривать в любой свободный момент, за ленчем, в туалете, в кровати, перед тем как выключить свет, чтобы дразнить свое подсознание, надеясь, что в какой-то момент ему удастся найти упущенную ранее важную связь.

Стэнли Холбайн, давний друг и бывший напарник из отдела расследований грабежей и убийств, однажды смутил Дэна, рассказав на рождественской вечеринке отдела длинную и забавную (а также не соответствующую действительности) историю о самых секретных списках Дэна, включая и тот, в который заносилось все съеденное на завтрак, обед и ужин, начиная с девятилетнего возраста, плюс время каждой дефекации и возникающие при этом ощущения. Дэн, красный как рак, слушал, улыбаясь, глубоко засунув руки в карманы, и в конце концов сделал вид, что ему хочется задушить Стэнли. Но в тот момент, когда он уже собрался броситься на своего друга, на пол выпали с полдесятка листков, которые он случайно, вытаскивая руки, достал из карманов, что вызвало гомерический хохот присутствующих, а Дэну пришлось срочно ретироваться в другую комнату.

Теперь же он бегло просмотрел последний комплект списков, смутно надеясь обнаружить что-то важное, какой-то ключевой для расследования момент. Ничего не обнаружилось, и он пошел по второму кругу, теперь уже более внимательно проглядывая каждый список.

Названия книг были сплошь незнакомы. Библиотека состояла из книг по психологии, медицине, естественным наукам, оккультизму. Почему ученый, доктор наук интересовался ясновидением, психическими силами и другими паранормальными феноменами?

Он просмотрел список фамилий. Ни одной знакомой.

И хотя в желудке жгло все сильнее, он раз за разом возвращался к фотографиям тел. За четырнадцать лет в УПЛА и четыре года в армии он насмотрелся на мертвых. Но с таким сталкивался впервые. Видел, во что превращались люди, которые наступали на противопехотные мины. Но даже они выглядели получше, чем эти.