Измена. Серебряная Принцесса - Стеффи Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но я не бегу. Я словно вросла всем телом в стул. Спина вытянулась струной. Возможно, на моем лице отсутствует сейчас всякий цвет. Но в то же время я знаю, что оно совершенно непроницаемо. Я не позволю им увидеть все то мучение, которое они причиняют мне одним лишь тем, что стоят рядом.
Глаза непрерывно изучают их фигуры, пока они неспешно движутся к тому самому месту, где еще пару минут назад сидели Левины поклонницы.
Они не держатся за руки — с какой-то наивной радостью подмечаю я. Стыд от того, насколько я жалкая, накрывает волной.
В следующую секунду решаюсь посмотреть на Андрея. Он тут же перехватывает мой взгляд. В его глазах плещется все то же темное безумие. Только оно будто бы стало еще более неистовым.
— Я что-то не догоняю, — звучит слева суровый Левин голос. — А Уля каким боком рядом с ним оказалась?
Поворачиваюсь в сторону друга. Весь его вид сообщает, что он ждет ответа. Ждет его прямо сейчас. А я не могу вымолвить ни звука. Слова слишком часто покидают меня. Запирают в безмолвной клетке. И мне стыдно признать, что в ней не так страшно. Ведь если я скажу хоть что-то, то раскрою слишком большой пласт... Оторву вместе с плотью. Закричу так сильно, что напугаю окружающих. А мне нельзя. Нельзя выплескивать эмоции прилюдно. Я должна вести себя, как достойная дочь своего отца.
— Сева? — Лева хмуриться сильнее.
Рука Дарьяны под столом находит мою и крепко сжимает. Поддержка девушки, с которой я перестала общаться из-за ревности Ули, согревает и придает немного сил. Но вместе с тем слезы так высоко забрались, что малейшее движение головой и они польются рекой.
— Ничего не хочешь мне сказать? — свирепеет Золотой.
Едва-едва, безжизненно качаю головой.
С того самого столика, который выбрали Уля с Андреем доносится вдруг звонкий смех.
Все вокруг вмиг становится совершенно серым и расплывчатым, когда глаза устремляются в сторону воркующей пары. Та, кого я считала подругой, выглядит безмерно счастливой. Она что-то шепчет, кривляется, а потом наклонившись к нему, поправляет пальцами упавшие ему на глаза волосы. В меня будто врезается стрела. Пронзает насквозь.
Он не отталкивает ее, не кривится. Он усмехается.
А потом смотрит в нашу сторону. Бесчувственно смотрит на то, как я умираю в этот самый миг. Проваливаюсь куда-то вниз, лечу и разлетаюсь на куски.
Андрей что-то с усмешкой говорит Уле, и она снова смеется, но хотя бы перестает его трогать своими пальцами.
Мне уже должно быть все равно. Все равно. Безразлично. Но почему все еще так нестерпимо БОЛЬНО?!
— Сева, с тобой все в порядке? — обеспокоенно говорит Лева.
— Золотой, ты прямо ходячая энциклопедия тупых вопросов. — зло шипит в ответ Дарьяна, а затем наклоняет меня в свою сторону и шепчет в ухо. — Серебряник, давай уйдем отсюда? Ты уже доказала всем во Дворце силу духа и твердость характера. Терпеть это дешевое предс…
— Как поживаете, господа драгоценные? — прислонившись к подруге, пропускаю из вида, то как к нашему столу подошел Андрей.
Теперь одна его рука опирается на мою спинку стула, а вторая на Левину. Сам он возвышается над нами с уничижительной улыбочкой на губах.
— У нас будет все прекрасно, когда ты полностью свалишь от нас в свои нищебродские дали. — выплевывает в него слова Лева. — Зимний, лучше вали отсюда по-хорошему, а-то я…
— Спокойно, спокойно, барин. Нищеброд просто подошел уточнить, насколько довольны обслуживанием хозяева. Вдруг что не так в заказе.
Парни прожигают друг друга тяжелыми взглядами. Левины брови сдвигаются в кипучем недовольстве. Андрей смотрит с вызовом и наглой усмешкой, хоть я и улавливаю, как яростно дергаются его желваки. Еще немного и они снова накинутся друг на друга.
Не знаю, откуда во мне берутся силы. Откуда выходит голос, из горла или надломленной души, но я твердо произношу:
— Андрей, пожалуйста, прекрати…
Его голова резко дергается в мою сторону. В потемневших глазах на миг вспыхивает такая знакомая искра. Молниеносно разгорается родной огонь. Полыхает мягкое тепло, в котором я когда-то ежесекундно плавилась. Оно врезается в меня, сбивает с ног, поднимает к звездам, сжигает и собирает по крупицам… Но лишь на миг. На крохотный миг. Потому что огонь исчезает также быстро, как и появляется. Схлопывается в темном бездушном зрачке. Исчезает, как мираж. Оставляет напротив глухой стены безразличия.
— Уходи. — шепчут мои губы.
Он еще раз ухмыляется. Ожесточенно. Выдает шутливый поклон и отходит.
— Обслуживание жалкое. — кидает ему в спину Лева. — Даже на чай оставлять не возникает никакого желания.
Андрей останавливается, слегка поворачивает голову на Золотого, кидая в него такой свирепый взгляд, что по моей спине бегут нервные мурашки. Затем вальяжно возвращается на свое место и с грохотом садится на стул.
Уля что-то шепотом говорит ему. Но он не отвечает ей, только схватив за руку собственнически тянет на себя. Что-то внутри меня, что казалось полностью разодранным, обрывается вновь. Отрывается с кровью, так как Андрей ее целует.
Прямо у меня на глазах обрушивается на ее рот своим.
И эта невыносимая дверь снова открывается. Я будто воочию снова вижу ее в белье, слышу ее смех, сквозь затуманенные пеленой глаза. Кислорода вдруг резко перестает хватать. Дикий неконтролируемый страх фонтаном выстреливает в груди. Мир становится слишком широким и вместе с тем слишком тесным. Мне не выбраться.
— Сева, ты побледнела… — шепчет Дарьяна.
Последнее, что я вижу перед тем как проваливаюсь в утешительную темноту, это пристальный взгляд Андрея, оторвавшегося от Ули. И моя бескрайняя глупость смешивается с неиссякаемой наивностью, воображая, будто в синеве вспыхивает беспокойство.
Глава 11
Первое, что видят мои глаза, когда вновь их открываю — это маленькое пятнышко света. Моргаю несколько раз, пытаясь собрать воедино крошечные кусочки окружающей действительности.
Наконец, через пару минут полностью прихожу в себя. Осознаю, что мое тело каким-то образом переместилось в салон автомобиля, в котором привычно пахнет сандалом...
Только вот водительское место пустует.
Неужели я так долго была без сознания? Или Николай снова меня ослушался и приехал намного раньше положенного срока. Зная его столько лет, можно смело склоняться ко второму выводу.
Стоит
