Мы всегда жили в замке - Ширли Джексон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чтобы травить крыс, – обратилась Констанс к заварочному чайнику. Потом обернулась и улыбнулась мне.
– Чтобы травить крыс, – повторил дядя Джулиан. – Кроме того, мышьяк любят использовать для набивки чучел, но моя племянница вряд ли может похвастать навыками в таксидермии.
– Она приготовила обед и накрыла на стол.
– Признаюсь, что такого от нее не ожидала, – сказала Хелен Кларк. – Она казалась такой тихой и скромной.
– Констанс наблюдала, как они мрут вокруг нее, точно мухи – прошу прощения, – но вызвала врача только тогда, когда было слишком поздно. Она вымыла сахарницу.
– В ней был паук, – сказала Констанс.
– Она сказала полиции, что эти люди заслужили смерть.
– Она была не в себе, мадам. Вероятно, ее слова были истолкованы неверно. У моей племянницы доброе сердце; кроме того, в тот момент она думала, что я среди них и, хотя я заслуживаю смерти – мы все ее заслуживаем, не так ли? – вряд ли моя племянница была бы столь категорична.
– Она заявила полиции, что это исключительно ее вина.
– Послушайте-ка, – сказал дядя Джулиан. – Думаю, что она ошиблась. Абсолютно точно, что она сначала решила, что это все случилось из-за приготовленных ею блюд. Но чтобы брать всю вину на себя? Тут она переусердствовала. Я бы предостерег ее от подобной линии, посоветуйся она со мной. Выглядело это попыткой вызвать жалость.
– Но самый главный вопрос, на который нет ответа, – зачем? Зачем ей было это делать? Ну, разумеется, если мы не решим, что Констанс одержима маниакальной идеей убивать…
– Вы же знакомы с ней, мадам!
– Знакома? Я? О-о, боже мой, да. Я совершенно забыла. Кажется, у меня не укладывается в голове, что эта хорошенькая молодая девушка на самом деле… ну да. У вашего массового убийцы, мистер Блэквуд, должен быть повод, пусть даже какой-нибудь извращенный, надуманный – ах, боже мой! Она такая очаровательная девочка, ваша племянница; я так к ней прониклась, давно со мной такого не случалось. Однако если она все же страдает манией убийства…
– Я ухожу. – Хелен Кларк встала и решительно сунула сумочку под мышку. – Люсиль, – сказала она, – я ухожу. Мы слишком засиделись, это переходит рамки приличий. Уже шестой час.
Миссис Райт в полном смятении выскочила из столовой.
– Мне так неудобно, – сказала она. – Мы заболтались, и я потеряла счет времени. Ах, господи. – Она подбежала к своему стулу, чтобы взять сумочку.
– Вы не сделали ни глотка чаю, – заметила я, потому что мне хотелось посмотреть, как она покраснеет.
– Благодарю, – сказала она. Посмотрела на свою чашку и залилась краской. – Все было очень вкусно.
Дядя Джулиан остановил свою коляску ровно в центре комнаты, удовлетворенно сложив руки на груди. Он взглянул на Констанс; затем с выражением сдержанного достоинства перевел взгляд в угол потолка.
– До свидания, Джулиан, – коротко попрощалась Хелен Кларк. – Констанс, прошу прощения, что засиделись, это непростительно. Люсиль?
У миссис Райт был вид ребенка, который знает, что его неминуемо накажут, но о хороших манерах она не забыла.
– Спасибо, – сказала она Констанс; она протянула было руку, но быстро одумалась. – Я замечательно провела время. До свидания, – сказала она дяде Джулиану. Они вышли в переднюю, и я вышла вслед за ними, чтобы запереть дверь, когда они уйдут. Хелен Кларк завела машину прежде, чем бедная миссис Райт успела толком в нее сесть. Последнее, что я от нее слышала, так это краткий вскрик, когда машина рванула по подъездной аллее. Когда я вернулась в гостиную, меня все еще разбирал смех. Я подошла к Констанс и поцеловала.
– Миленькое чаепитие, – сказала я.
– Эта невозможная тетка! – Констанс опустила голову на изголовье кушетки и рассмеялась. – Дурно воспитанная, претенциозная, глупая. Не возьму в толк, зачем она до сих пор сюда таскается.
– Она хочет тебя исправить. – Я взяла чашку миссис Райт вместе с ромовым пирожным и поставила на чайный поднос. – Бедняжка миссис Райт, – заметила я.
– Ты над ней издевалась, Меррикэт.
– Может быть, совсем чуть-чуть. Ничего не могу с собой поделать, когда люди так трясутся от страха. Всегда хочется напугать их еще больше.
– Констанс? – Дядя Джулиан развернул коляску и очутился лицом к сестре. – Как я себя вел?
– Превосходно, дядя Джулиан. – Констанс встала, подошла к нему и ласково погладила его старую голову. – Тебе даже не понадобились твои записки.
– Это было на самом деле? – спросил он.
– Конечно, на самом деле. Я отвезу тебя в твою комнату, и ты сможешь взглянуть на газетные вырезки.
– Думаю, не прямо сейчас. День прошел превосходно, однако я, кажется, несколько устал. Я посплю до ужина.
Констанс выкатила коляску в коридор, а я двинулась следом с чайным подносом в руках. Мне разрешалось уносить грязную посуду, но не мыть ее, поэтому я поставила поднос на кухонный стол и стала смотреть, как Констанс составляет тарелки возле раковины, чтобы позже вымыть, убирает с пола осколки разбитого молочника и достает картофелины, чтобы начинать готовить обед. Под конец мне пришлось-таки задать вопрос; эта мысль целый день заставляла меня содрогаться.
– Ты сделаешь то, о чем она говорила? – спросила я сестру. – То, о чем говорила Хелен Кларк?
Констанс не стала делать вид, будто не понимает. Она стояла, глядя на свои руки, занятые работой, а потом слабо улыбнулась.
– Не знаю, – просто сказала она.
3
Наступали перемены, но никто этого не знал, кроме меня. Впрочем, возможно, что Констанс подозревала; я замечала, как она частенько стоит в своем саду, но смотрит не вниз – на свои растения и не назад – на наш дом, а туда, вдаль, в сторону деревьев, за которыми скрывалась ограда. Иногда она долго, с любопытством разглядывала подъездную дорожку, словно представляя себе, как идет по ней до самых ворот. Я наблюдала за ней. Утром субботы, после того, как Хелен Кларк заезжала на чай, Констанс смотрела на дорогу три раза. Дяде Джулиану нездоровилось после того, как он утомился за чаем, и он лежал в постели в своей теплой комнатке при кухне, выглядывал в окно у изголовья кровати и время от времени звал Констанс, чтобы она обратила на него внимание. Даже Иона был явно не в себе. Он, как говорила мама, «накликал ураган» и не мог толком спать; кот не находил себе покоя все эти дни, когда на нас неотвратимо надвигались перемены. Вдруг вскакивал посреди глубокого сна, поднимал голову, будто прислушиваясь к чему-то. В следующий же миг, вскочив сразу на все четыре лапы, быстро потягивался и бросался вверх
