Цветок мака - Бронислава Вонсович

— Я не собираюсь собой расплачиваться, — в ее голосе звучал металл.

Теперь только я понял причину таких изменений. И мне так обидно стало. Я в ее пользу отказываюсь от чести нахождения в этом орочьем сооружении, а она меня подозревает во всяких некрасивых вещах. Мысли о том, что я лишь ищу повод не находиться в шатре, я загнал как можно дальше и глубже.

— Ты серьезно думаешь, что для меня вершиной желаний было бы провести ночь с женщиной в таких условиях, — я выразительно обвел глазами скудное содержимое шатра. — После целого дня скачки, уставшим и грязным?

— Но как тогда понимать твои слова? — холод и высокомерие из ее голоса никуда не делись, правда, теперь к ним примешалась нотка неуверенности.

Богиня, можно подумать, что это она принцесса, а я невесть кто, и теперь должен перед ней оправдываться. Когда орчонком притворялась, то и «Ваше Высочество», и обращение на «вы», а как решила, что я с ней поразвлечься собрался, то и показное уважение пропало. И самое обидное, оправдываться приходится в том, о чем на тот момент и не думал. Нет, я бы не отказался провести ночь с ней даже здесь, да и не так уж я устал, но только в том случае, если бы она сама захотела. Но подозревать меня в том, что я могу принудить женщину подарить мне свою любовь? Как это, однако, оскорбительно!

— Я не могу допустить, чтобы единственная женщина в моем отряде спала под открытым небом, в то время как у нас есть такой отличный шатер, — с этим определением я немного польстил нашему немного скособоченному нынешнему вместилищу. — А мы с инором Лангебергом вполне можем и на звезды полюбоваться.

— Я тоже вполне могу полюбоваться на звезды, — нерешительно сказала она.

Такой мягкой, покладистой, она нравилась мне намного больше. Интересно, смогу я получить от нее в качестве извинения поцелуй? Хотя, по ней незаметно, чтобы она винила себя в чем-то.

— Нет, я уже сказал. Ты спишь здесь, — жестко ответил я.

— Это невозможно, — она очень неуверенно и мягко мне улыбнулась.

Улыбка украсила ее лицо еще больше, оно вдруг стало таким родным и близким, как будто я уже много лет ее знаю.

— Почему вдруг?

— А как ты объяснишь, не выдавая моей тайны остальным, свое желание отдать мне на ночь шатер? Да и сопровождающие нас орки могут неправильно понять и оскорбиться. Я тебе очень благодарна за заботу, правда. Но я лучше без нее обойдусь, чем создам дополнительные проблемы для тебя и для себя.

Я с неохотой признал, что она права. Мало ли какие слухи поползут, если я отдам ей свой шатер. И ведь всем не объяснишь, что это была замаскированная девушка. Очень красивая девушка. Но все равно, она меня своими подозрениями ранила в самое сердце.

— Что-то не видно, чтобы ты мне была благодарна, — язвительно сказал я. — Оскорбила, как могла.

— Извини, — смущенно сказала она, потом вдруг резко покраснела, так, что даже кончики ушей стали ярко-алыми, и поправилась. — Извините, Выше Высочество, что я была неблагодарна и груба.

Ее переход на формальное обращение почему-то обидел меня сильнее, чем когда она обращалась на «ты» и говорила дерзости. Она казалась теперь от меня бесконечно далекой, такой официальной и чужой.

— Извиняю, — сухо сказал я. — Можешь активировать свой артефакт и уходить.

Девушка приоткрыла рот, как будто что-то хотела мне еще сказать, но потом молча вернула внешность невзрачного подростка и пошла на выход. Вот так, даже не попытавшись как-то сгладить нанесенную мне рану, погладить, полить бальзамчиком ласковых слов, поцеловать, чтобы боль утихомирить. А может, она вообще собирается сейчас покинуть наш отряд? Эта мысль так меня испугала, что я невольно вскрикнул:

— Стой! Дай слово, что ты сейчас не сбежишь и до границы доедешь с нами.

С ответом она помедлила. Видно, именно это и собиралась сделать сразу, как от меня выйдет. Поэтому я добавил:

— Здесь тебя никто не будет обижать, и, тем более, возвращать тебя оркам. Обещаю.

— Хорошо, — ответила она. — Я тоже обещаю, что не убегу. А теперь выпустите меня, Ваше Высочество.

Выпускать ее мне не хотелось, но раз уж сам сказал ей уходить, да и повода задерживать дальше ее не находилось, пришлось посторониться. Она торопливо сделала шаг, намереваясь покинуть шатер как можно быстрее. Но мне так не хотелось с ней расставаться!

— Как тебя зовут? — спросил я и опять преградил ей дорогу.

— Джангир.

— Нет, мужское имя меня не устроит, — усмехнулся я.

Мне вдруг захотелось, чтобы у меня осталось на память от нее хотя бы имя, если уж она забрала свою внешность и запах. Ох, этот волнующий и будоражащий кровь запах. От него осталось только воспоминание.

— Джансу, — немного помедлив, ответила она.

— Джансу? — сказал я разочарованно.

Мне казалось, что у нее должно быть совсем другое имя, такое же легкое и нежное, как запах. Запах весеннего солнца, цветов и травы.

— Джансу, — твердо повторила она и нырнула мне под руку. Когда я выглянул из шатра, ее уже и видно не было, а вот инор Лангеберг смотрел на меня, чуть иронически приподняв бровь.

— И как прошел допрос, Ваше Высочество? — спросил он очень громко, явно в расчете на чужие уши. — Паренек от вас рванул, как будто еле от смерти спасся.

— Не съел же я его, — недовольно сказал я. — И даже не покусал.

Начальник охраны, что стоял рядом, хохотнул и спросил:

— Может, оставим его здесь? Пусть дальше сам добирается. А то подозрительный он какой-то.

— Нет, — жестко сказал я, испуганный такими словами. — Не вздумайте. У короны в моем лице на него планы. Так что присмотрите, чтобы его никто не обижал.

— Может, и накормить тогда? — неуверенно сказал военный. — А то у него с собой ничего нет из еды.

— Конечно, накормить, — рявкнул я, разозленный, что об этом не подумал. Бедная девочка столько времени голодная! — Могли бы и сами догадаться. Что он подумает о нас? И как это отразится на взаимоотношениях между нашими народами?

— Так утром мы его кормили, — отрапортовал начальник охраны, а потом подозрительно на меня посмотрел и сказал, обращаясь к придворному магу. — Инор Лангеберг, а на Его Высочество точно ничем не воздействовали?

— Точно ничем не воздействовали, — сказал маг, пока я подбирал приличные слова для ответа этому нахалу. Все же у нас в отряде девушка, хоть и орочьего происхождения, а она не должна слышать нецензурные выражения. — Просто Его Высочество боится, что нервное напряжение и голодное истощение его информатора не позволит тому доехать с нами до Гарма, а терять столь ценного сотрудника из-за глупости подчиненных не хочет.

Успокоенный начальник охраны пошел заботиться о нашей попутчице, я посмотрел ему вслед, но все же решил, что если я начну чрезмерно волноваться об этом орчонке, то что-то заподозрят уже все сопровождающие, не только человеческого, но и орочьего вида, поэтому вздохнул и полез назад в свой статусный шатер.

— И чем закончилась беседа, Ваше Высочество? — спросил инор Лангеберг, вошедший следом. — Что корона в вашем лице настолько ею заинтересовалась.

— Она меня заподозрила в том, что я до нее домогаюсь, — мрачно ответил я.

— А вы не домогались? — насмешливо спросил этот нахал. — Да быть того не может. Зачем же вы тогда попросили меня выйти?

— Я всего лишь предложил ей этот шатер для ночевки, а она этого не поняла, — недовольно сказал я, никак не реагируя на его намеки.

— Неужели она отказалась?

— Отказалась.

— Я рад, что хоть у нее мозги есть, — ворчливо сказал Инор Лангебеог.

— Как вы разговариваете с сюзереном? — вяло возмутился я, так, ради приличия, чтобы маг не забывал, кто здесь главный, и не забывался.

— А как мне с ним разговаривать, если ему голова напрочь отказывает при виде любой красивой девушки? Натворили бы сейчас дел, а отвечать перед королем Лауфом пришлось бы мне.

Я согласно кивнул головой. Спорить не хотелось. Маг был совершенно прав.

— Девушка-то хоть действительно красивая? — куда мягче спросил инор Лангеберг.

— Красивая.

Я лег на расстеленные внутри шатра одеяла, закинул руки за голову и закрыл глаза. Я представлял ее лицо и улыбался. Она была хороша, даже когда пыталась заморозить меня своим высокомерным взглядом, а как она должна быть прекрасна, когда шепчет слова любви. Когда за нежными приоткрытыми губами влажно блестят зубки, когда глаза затуманены страстью, когда единственной ее одеждой остаются пышные распущенные волосы…

— Я прослежу, чтобы ее накормили, — внезапно ворвался в мои мечтания маг. — Только прошу вас, Ваше Высочество, не делайте глупостей. Мы довозим ее до границы и расстаемся.

Расстаемся? Я открыл глаза и недоуменно посмотрел на инора Лангеберга. После той картины, что я нарисовал в своем воображении? Да как это вообще возможно? Но маг понял мое молчание совсем по-другому.