Долина дикарей - Терри Донован

Но он не учел, что противник ловко умеет управляться с большим мечом, и не совсем так, как общепринято. Он собирался ударить со всей силы металлическим черепом в лицо Конана, дабы превратить его в кровавое месиво, но киммериец молниеносным движением поднял меч с земли и разрезал ему щиколотку. Лезвие было настолько острым, что глубоко вошло в кость.

Раздался треск, дикарь завопил от боли и свалился, выронив посох. Конан поймал падающий посох, вскочил и еще раз воткнул свой меч во врага. На этот раз в живот, пронзив печень. Клыкастый дикарь застонал и прокусил собственный подбородок, оттуда полилась кровь, а на лбу дикаря выступила испарина.

Он умолк, тяжело дыша. Потом спросил громким шепотом:

— Кто ты? Я хочу знать твое имя.

— Конан. А ты?

— У меня нет имени. Собственного имени. А называли меня множеством разных имен, лучшим из которых было «человек».

— Похоже, ты хочешь выговориться перед смертью, — сказал Конан. — Я с удовольствием послушаю тебя.

— Послушай, Конан. Ты не пожалеешь! Потом ты добьешь меня, но сейчас мне так много нужно сказать. Просто потому, что я устал от молчания. Здесь не принято говорить. Хоть и у всех есть языки. Они только поют бессмысленные песни и бормочут бессмысленные молитвы. Поэтому я не говорил слишком долго. Не знаю, сколько именно. Здесь нет счета времени. Может, я здесь всего лишь год, а может десять лет. Но разве для мертвеца есть разница? Я — изгой. Меня ненавидят друзья и презирают враги. А теперь я хочу умереть. Даже если бы я убил тебя… Я бы все равно потом покончил с собой.

— Ты в надежных руках, — заверил Конан. — Да и дальнейшая моя помощь, если честно, тебе уже не требуется. Ну, только если ты побыстрее хочешь отправиться на тот свет.

Клыкастый дикарь помотал головой.

— Нет, еще немного… Я родился таким. С этой кожей, которая не похожа на человеческую. Меня убили бы сразу, но мать спрятала меня, сказав, что я умер. Я жил в хлеву со свиньями и овцами и питался в основном тем же, чем они. Но я всегда хотел быть человеком. Не знаю, откуда во мне эта блажь. В безлунные ночи я выходил наружу — и слушал человеческие речи, которые удавалось мне услышать. Особенно я любил лежать под окнами монастыря, где жили ученые люди. И вот однажды я решил странствовать и не вернулся к утру в хлев. Мать решила, что меня разорвали волки или убили пещерные люди. Я украл одежду, которую сушили после стирки, и притворился странником. Я побывал в Аренджуне и Шадизаре. Я видел рынки и дворцы. Я видел прекраснейших женщин, но не смел к ним прикоснуться. Рай был вокруг меня, но сам я был адом. Чтобы защитить себя, я учился сражаться у странствующих актеров из Кхитая. Я ни разу не разговаривал с ними, но наблюдал за всеми их представлениями, следуя за ними из города в город, из села в село. И долгое время это помогало мне. Но однажды я убил пьяного задиру, который оказался переодетым в лохмотья, гуляющим сыном какого-то знатного вельможи. И так вышло, что из-за меня под пытками погибло много достойных и невинных людей. И я сказал себе, что мне нужно уйти из мира людей и больше никогда не возвращаться. Я решил сам пойти в преисподнюю, но по дороге наткнулся на пещерное племя. Я думал, что они убьют меня, но они, видя мое уродство, приняли меня за своего, и я стал их братом, а их мать стала и мне матерью. Но теперь у меня нет братьев и матери. Я снова одинок… Даже еще больше одинок, чем в хлеву, где вместе со мной жили овцы и свиньи.

Он замолчал, тяжело дыша. Потом закрыл глаза. Пожалуй, он все сказал, решил Конан, и хочет, чтобы ему помогли уйти. Он подождал еще немного, но никаких возражений или просьб от поверженного врага не последовало. Поэтому Конан выдернул меч из живота странника и одним ударом отсек ему голову. Он завершил свой путь, не самый худший из Путей, которым предназначено ходить людям.

Шаманский посох с металлическим черепом показался Конану неплохим оружием, и он прихватил его с собой, Он запомнил, в каком из проходов скрылся Тахор, и направился за ним. Проход был широким и высоким. Где-то впереди имелся источник кроваво-красного света, и стены искрились вкраплениями минералов.

Конан двигался осторожно, но быстро. Не следовало больше терять времени. И без того, он упустил порядочно времени, сражаясь с клыкастым странником.

История, которую рассказал странник в награду за свое убийство, была, конечно, занимательной. Но Конана гораздо больше волновали не истории, а живые люди. Особенно, если они были противоположного пола, молоды и красивы. С обладанием красавицей не сравнится ни одна, даже самая увлекательная история.

К любовному пылу примешивался еще и другой пыл. Конан терпеть не мог не добиваться цели. А он потратил на эту цель уже достаточно времени и сил и рисковал жизнью. Но когда Конан увидел Тахора, то сразу понял, что ошибся, направившись за ним по следу.

Гизеллы с демоном не было. Он стоял один, окруженный красным сиянием, склонив голову вниз, занятый чем-то так сильно, что не почувствовал запаха подкрадывающегося к нему человека. Конан быстро сообразил, что это за красное сияние вокруг Тахора. Зеленокожий демон стоял у выхода из пещеры. Только куда вел этот выход? Конан осторожно подобрался ближе, и разглядел; что перед Тахором пустота. Пожалуй, это был неплохой шанс. И медлить не стоило.

Конан поудобнее перехватил шаманский посох и принял как можно более устойчивое положение, так чтобы вложить в удар всю силу разбега и собственного веса.

Он уже было начал бег, распрямившись в первом толчке, как мощная пружина, но вдруг увидел Гизеллу в объятиях Тахора. Она прильнула к демону, вися над пропастью.

— Хотела сбежать от меня? — спросил Тахор пленницу. — Так просто вот взять и разом покончить с собой? А как же все те муки, которые я тебе обещал?

И Тахор поставил принцессу перед собой на твердую почву.

Гизелла оглянулась через плечо и посмотрела вниз.

— Похоже, нам следует, продолжить разговор в другом месте, — сказала она.

Тахор отодвинул принцессу в сторонку и склонился над пропастью. Удобный момент настал. Конан снова бросился вперед, и его таран в виде металлического черепа толкнул зеленокожего демона в спину с такой силой, что он взмахнул руками и полетел вниз.

Гизелла пошатнулась и едва не устремилась вслед за демоном, но Конан схватил ее за руку, с силой сжав ее. Принцесса обернулась. Улыбка появилась на ее прекрасном лице. Затмив призрачный красный свет, словно во мглу преисподней заглянуло само солнце!

— Конан! — сказало солнце. — Я думала, ты погиб.

— Ну, убить меня еще никому не удавалось, — ответил Конан и посмотрел в пропасть.