Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма - Игорь Морозов

В одних случаях его перевязывают ниткой в двух местах: поближе к сгибу, образуя таким образом довольно массивную голову и ниже, примерно на таком же расстоянии, обозначая талию. Нижние, расходящиеся концы пучка имитируют платье или сарафан. В заднюю часть головы втыкают сплетенную из травы косичку. Другой, сплетенный «косичкой» травяной жгутик, перевязывают на концах ниткой и протаскивают сквозь «грудину» таким образом, чтобы он образовал торчащие в стороны «ручки». Этот вариант «травяных» куколок очень близок к описанным выше жнивным куколкам-«обдерихам».

Илл. 20

В других случаях на согнутый вдвое травяной жгут надевают лоскутную «одежду» (юбку, кофту, платок), что делает необязательным перетягивание его нитками. Для прочности конструкции нитками перевязывают концы пучка, образуя таким образом «ножки». Аналогичные куклы «из пучка травы, согнутого пополам и перехваченного нитью», с обтянутой красной тканью «головой» и «условно переданной» одеждой были известны казахам и киргизам [Ботякова 1995, с. 162, 163].

Кукольная одежда в большинстве случаев представляла собой более или менее точные копии традиционной и нередко изготавливалась из ее фрагментов, с использованием вышивки, подзоров и «тканины» со старых полотенец и постельных принадлежностей. Использование вышивки и других деталей со старых полотенец и одежды для изготовления кукольных нарядов зафиксировано нами в Тульской обл. [ЛА МИА, д. Хавки Венёвского р-на и д. Сытичи Белёвского р-на]. Для ее изготовления могли использоваться большие листья растений (например, лопуха). Так, в Нюксеницком р-не Вологодской обл. из них «шили распашонки, штанишки, юбки ‹…›: сшивали два листа стебельками зеленого льна, прокалывая палочкой дырки; по краям „одёжки“ прокалывали палочкой разные узоры» [ЛА МИА, д. Сельменгская Слобода]. В Поволжье «из лопухов шили вот рубашки [для кукол]. Чего-нибудь вот играем, травой такой длинной сшиваем…» [ЛА СИС, с. Первомайское Инзенского р-на Ульяновской обл.].

Отметим, что в одной и той же локальной традиции обычно сосуществовало несколько разновидностей кукол, употреблявшихся в разных ситуациях. «Самодельную [куклу] всё раньше делали… А изо всего делали: из соломы делали, из полена. Да. Из рясок [=тряпок] сделает бабушка. А мы играли… Дак [для невесты] больше всё из соломы делали, наверно. Ну. Накрутят, да ручки эдак сделают накрестик. Всё ведь надо крестик чтобы был – в Бога веровали…» [ЛА СИС, д. Сосницы Великоустюгского р-на Вологодской обл.].

Все эти своеобразные «прото-куклы» очень важны для понимания сущности рассматриваемой нами вещи, поэтому мы еще вернемся к их анализу ниже.

Сделанный нами обзор основных типов кукол с точки зрения технологии их изготовления позволяет сделать несколько важных предварительных заключений.

Во-первых, налицо чрезвычайное разнообразие разновидностей и форм кукол и гомологичных им зоо– и антропоморфных предметов, употреблявшихся в различных игровых и обрядовых практиках. Единственным объединяющим их элементом является уподобление человеку или животному, причем способы «уподобления» достаточно культурно специфичны и требуют специального рассмотрения, поэтому мы вернемся к обсуждению этого вопроса в параграфах «Кукла в рамках антиномии природы и культуры» и «Антропоморфная символика в объектах культуры».

Во-вторых, можно сделать вывод, что разнообразие формы напрямую связано как с особенностями технологии (различия между «скрутками», «столбушками», «набивками»), так и со специфическими свойствами материалов, из которых изготовлены куклы. Это хорошо видно на примере куколок, изготовленных из глины и теста. Такой менее долговечный и пластичный материал, как тесто, определяет и соответствующую трансформацию формы куклы, например, в плоскостные фигуры-пряники. Объемные керамические фигурки, будучи зачастую «побочным продуктом» гончарного производства, получают развитие в качестве фигуративной антропоморфной керамики (кувшины в виде человеческих фигурок, женских грудей, голов людей и животных) или декоративных предметов интерьера (фарфоровые статуэтки, народная керамическая игрушка).

В-третьих, очевидно, что существует достаточно сложная взаимозависимость между формой кукол, материалом, из которого они изготовлены, и их функциями в ритуале или игре. Понятно, что в ряде случаев материал, из которого сделаны антропоморфные фигурки, напрямую продиктован обрядовой или игровой прагматикой, как это имеет место, например, в случае соломенных кукол «стригушек» или предназначенных для сиюминутного одноразового употребления кукол-«сверток», изготавливавшихся окказионально в случае необходимости развлечь ребенка. Обрядовые цели нередко вынуждают к упрощению формы, «выведению наружу» знаковой сущности антропоморфной фигурки, как это происходит, например, в куклах-«крестиках» или крестообразных конструкциях, формирующих лицо куклы (см. параграф «Антропоморфная символика в объектах культуры»).

В-четвертых, отметим, что материал и форма кукол этнокультурно маркированы. Например, использование костей животных или компонентов растений (ветвей деревьев, початков кукурузы, соцветий репья) для формирования каркаса куклы может быть признаком скотоводческого или земледельческого типа хозяйства, характерного для данного культурного ареала, а использование керамических (фарфоровых) кукол может служить отличительным признаком городской культуры, фактически быть цивилизационным маркером.

Лингвокультурный анализ понятия «кукла»

Рассмотрим теперь более внимательно семантическое наполнение понятия «кукла» и проанализируем связанные с ним названия и термины. В словаре В. И. Даля кукла определяется как „сделанное из тряпья, кожи, битой бумаги, дерева и пр. подобие человека, а иногда и животного“ [Даль 1881, с. 213]. В русских говорах куклой называют „большую (около 20-ти фунтов) связку чистого льна“ (Псков.), „сноп льна“, „пучок, горсть льна или конопли, предназначенных для обработки“ (Волог., Костром., Арх., Красноярск.), „кудель на прялке“ (Волог.), „пучок мятой пеньки“ (Калуж.), „кулак“ (Смол.), „мешок“ [СВГ 1990, с. 14; Даль 1881, с. 213; СРНГ 1980, вып. 16, с. 35].

Для более полного понимания значения слова кукла необходимо очертить круг родственных ему понятий и слов. Обращает на себя внимание семантика слова куколь – „сорная трава, травянистое растение семейства гвоздичных“; „полынь“ (Астрах.); „клевер“ (Яросл., Новг.), „чертополох лесной“ (Ворон.); „шелуха льняного семени“ (Вят., Волог., Новосиб.), „коробочки льна с семенами“ (Костр.) [СРНГ 1980, вып. 16, с. 42–43; Громов 1992, с. 17]. По мнению лингвистов, это название, известное практически во всех славянских языках, мотивировано формой соцветия этих растений, напоминающей колокольчик или шляпку на голове маленького человечка. Ср. названия колоколец, колоколо, колоколка, колокольцо, наряду с головица, головеница, головенье, головня и куколь для коробочки льна с семенами [Громов 1992, с. 17, 91]. Ассоциативный ряд «лен» – «колокол» в народных верованиях поддерживется обычаем звонить в колокола в первый день после Пасхи и протягивать веревки от колоколов до земли, чтобы уродился хороший, «колоколистый» лен с крупными семенными головками и большим количеством их (Мантуровский р-н Костромской обл.). С этой же целью в Кологривском, Мантуровском, Макарьевском р-нах перед посевом в лукошко с льняным семенем клали вареные куриные яйца, часто называвшиеся «колокольцами» («Варите больше колокольцёв, – с вецера наказывав отець, – завтра поеду лён сиять»). Показательно, что куколем могли называться и клевер, и семенные головки льна, в то время как «колоколистой лён уродицця, ковда ево посиют по клеверу» [Громов 1992, с. 15, Кологривский р-н Костромской обл.].

Этимологи спорят о возможности связать славянский корень *kokol-, происходящий из *kolkol-, с нем. Lolch „плевел, куколь“ (*lolk-ol), латинск. lolium „то же“ [ЭССЯ 1985, вып. 12, с. 55–56]. Заметим в пользу этого сравнения, что в славянских языках известна группа близких по форме слов (вроде восточнославянского лялька), обозначающих куклу [ЭССЯ 1987, вып. 14, с. 134], а также маленького ребенка, младенца [СРНГ 1981, вып. 17, с. 273]. Известна традиция изготовления из куколя куколок «для мелюзги»: «Срезают ровненько у сорванного куколя корешок: иголкой боярышника прикрепляют венчик красивого, яркого цветка, это – дамская шляпа. Два боковых листа куколя, тоже украшенные цветами – руки, а остальные три – платье куклы» [Виноградов 1999, с. 20].

Смысловая цепочка, при помощи которой можно увязать воедино эти слова, выявляется только при анализе всего этнографического и культурного контекста, в который вписываются данные реалии. Скажем, на Русском Севере (Вытегорский уезд) слово куколь обозначало „узел, завязанный с каким-либо умыслом в жите“ – это могли делать девушки, чтобы приворожить к себе парня. «На Иванов день девушки завязывали куколь (узел, горсть колосьев) во ржи парня, с которым ходят» [ЛА МИА, д. Тукшозеро Вытегорского р-на Вологодской обл.]. Отметим, что завязыванием куколя фактически завершалась традиционная жатва: куклюшка „связанные в виде куколки несколько наклоненных к земле колосьев ржи, оставленных на корню в конце сжатого поля, в знак окончания жатвы“ (Тюмен. Тобол.) [СРНГ 1980, вып. 16, с. 37]. В Белозерском р-не Вологодской обл. «когда жали овес, кто-нибудь из женщин или девушек завязывал для девушки „куколку“ (несколько стеблей, завязанных в узелок у самой земли). Та, для которой завязана „куколка“, должна ее найти, сорвать и положить под подушку – приснится жених» [Белоз. собр., л. 123, д. Искрино]. В Каргопольском р-не Архангельской обл. с этой целью нередко заплетали во ржи «косу» [ЛА МИА, д. Антоновская, Бураковская (Кузьминская)]. В других случаях завязанный на пучке ржи узел ассоциировался с деторождением. В Верховажье «когда жали на пожинки [=на помочах], то парни шутили: завяжут из сжатой ржи пучок (одну-две горсти) в узел – со стороны стебля, не колоса – и говорили: „У тебя задавушок [=выкидыш] будёт!“» [ЛА МИА, д. Остров Верховажского р-на Вологодской обл.].