Его невеста (СИ) - Кистяева Марина

Она не кричала, не истерила. Говорила спокойно, тщательно проговаривая слова.

— Так для тебя будет лучше.

Он тоже говорил сдержанно, едва размыкая губы. И он тоже не прошел ни к креслам, ни к дивану. Уперся поясницей в подоконник, скрестив руки на груди.

Вся его фигура выражала скрытую угрозу.

Никогда Наталья не воспринимала мужчину столь остро.

И никогда не сталкивалась с таким демонстративным пренебрежением.

Давлением.

Все, с кем она сталкивалась ранее, худо-бедно прислушивались к тому, что она говорит. Не перли, как танки. Пытались договориться.

Здесь же… В горле у Наты пересохло.

Возможно, не настолько она была не права в своих предположениях.

— Решили за меня? — она медленно покачала головой. — Это неправильно. Я не хочу здесь оставаться. Давайте с вами начнем разговор с начала.

— Я слышал всё, что ты мне говорила.

Он продолжил буравить её взглядом, и Ната перенеслась в прошлое. В баню. Где она была полностью обнажена, и он видел её всю.

— Я могу хотя бы услышать объяснения? Кто вы? Для чего я здесь?

— Тебе не понравится ответ.

Ната сильнее сжала плечи, не замечая, как впивается в них ногтями. Она так ждала этого разговора, думала, что хотя бы что-то прояснится! А что выходило на деле?

Незнакомец даже не удосужился представиться. Говорил сквозь зубы. Смотрел с той же злостью.

Но четко дал понять, что она пленница в его доме.

Замечательно…

— У вас так хорошо получается, — она больше не истерила, даже страх куда-то ушел. Наверное, остался в теплой кровати, откуда её выдернули. В понимании Наташи, если у человека какая-то срочность, необходимость, то он проявляет инициативу, идет на контакт. Здесь же другая ситуация.

— Привезли меня сюда, заперли. Обо всем позаботились. Чтобы я не выбралась самостоятельно. Забрали телефон, вытащили симку… А главное вы настолько хорошо меня знаете и точно уверены, что мне нравится, а что нет. Если вы обеспокоены о моем эмоциональном фоне, если бережете мою нервную систему, не желая шокировать и расстраивать ответом, то почему держите взаперти? Это, по-вашему, для меня благо?

— Не паясничай.

Ната прикрыла глаза.

— Рада бы, да не получается. Послушайте… Давайте как-нибудь договоримся. Я уже не знаю, что думать. Не знаю, что делать. Я в отчаянии. Понимаю, что мои чувства на самом деле для вас ничего не значат, но я бесконечно вымоталась за эти сутки. Понимаю, что просить вас о жалости не имеет смысла, и всё же…

— Наташа, сядь, — он кивнул в сторону дивана.

Услышав своё имя, Ната встрепенулась.

— Вы знаете, как меня зовут?

— Конечно.

— И правда… О чем я. Мой паспорт у вас тоже, да?

Вот она балда! Даже не посмотрела, в сумочке он у неё, или его тоже забрали!

— Сядь. Прошу.

Бросила недоверчивый взгляд на мужчину. На его поджатые губы. На сведенные брови.

— Пообещайте, что не тронете меня, — выдвинула она условие, на самом деле очень абсурдное.

И потому, как дернулся уголок губы мужчины, он тоже понимал её незавидное положение.

— Яне обижу тебя, Наташа.

Ей отчаянно хотелось ему верить.

— Почему я должна вам доверять? — не могла не задать этот вопрос.

— По многим причинам.

— Например?

— Я предлагаю тебе выпить. Вина. Немного успокоишься.

Ната поражалась его непробиваемости. Мужчина слышал, что хотел, и, не стесняясь, уходил от ответов. То есть говорил только то, что он счел нужным.

— Я выпью, — решилась она и направилась к дивану.

Не в драку же с ним ввязываться, честное слово.

А выпить ей следовало раньше. Жаль, не додумалась.

Ната сидела с прямой спиной, ситуация развалиться и вальяжно себя чувствовать не позволяла. Она продолжила следить за незнакомцем. Тот подошёл к большому деревянному шкафу с тонированными стеклами, открыл дверку и достал бутылку с вином. Штопор тоже оказался там же. Как удобно! Нате захотелось выругаться вслух.

Он не спросил о её предпочтениях: белое, красное, полусухое. Выбрал сам.

Уверенность мужчины раздражала.

Как интересно получается. Очень часто девочки хотят, жаждут, чтобы у них был парень альфа- самец. Уверенный, борзый. Который решал бы все их проблемы. По мановению волшебной палочки. Или грозного рыка — тут уже дело вкуса. Ната немного преувеличивала, но смысл очевиден.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В реальности же девочкам очень быстро подобная самцовость поперек горла вставала, потому что за всё приходится платить. В том числе и независимостью.

Ната тоже сейчас расплачивалась. За доверчивость, за наивность. За то, что поверила той, кому не следовало.

— Как вас зовут? — Наташа снова первой нарушила молчание.

— Федор.

Ответ последовал без паузы.

Уже хорошо.

Имя ему шло. Старинное, красивое. Наташе вообще нравились старые имена.

Мужчина тем временем отлично справился с пробкой, налил полный бокал красного вина и направился к Нате. По мере его приближения странное волнение снова охватило девушку. А ещё появлялось легкое покалывание по коже, точно рецепторы отдельно реагировали на Федора.

Он снова остановился очень близко. Её колени едва ли не упирались в ноги Федора.

Он беспринципно вторгался в её личное пространство. Ната терпеть не могла, когда кто-то становился к ней очень близко, сразу же делала шаг назад или просила человека отодвинуться. Она дискомфортно себя чувствовала в очередях. Было несколько раз и такое, что мужчины намеренно прижимались к ней в транспорте или метро.

Ната сдержалась. Взяла бокал и сдвинула колени в сторону, давая понять, что он излишне близко подошёл.

И почему девушка не удивилась, когда увидела, как брови мужчины недовольно сходятся на переносице?

— Я буду пить одна?

— Сегодня мне лучше сохранять голову трезвой, — сухо бросил он и всё же отошел.

Ната поежилась. Ей бы радоваться, что он отодвинулся, а вместо этого она почувствовала легкий холод.

— Хорошо, значит, пью одна, — поспешно сделала несколько глотков, пряча за ними увеличивающуюся нервозность от собственного восприятия мужчины.

Не к добру. Может, всё-таки утром он дал ей какой-то афродизиак замедленного действия?

Федор опустился в кресло.

Не отрывая взгляда от неё.

Ната не выдержала и залпом выпила половину бокала. Сейчас дыхание переведет и выпьет весь.

Он не спешил продолжать разговор.

— Почему вы на меня так пристально смотрите? — спросила, а потом прикусила язык.

Не о том надо спрашивать.

— Ты красивая.

Лучше бы на самом деле промолчала. То, что он считает её привлекательной, только настораживало. Она не хотела ему нравиться! Не хотела вызывать в нем желания.

Они вдвоем тут.

Он. И она.

Она в его власти.

И ей с ним не справиться.

Никак.

— Это не причина держать меня в доме.

— Не причина, — согласился он с ней.

Легче не становилось.

— Объясниться не желаете?

— Нет.

— Вы считаете это нормальным? Держать меня в неведении?

Тишина.

Лишь продолжил смотреть.

Пристально.

Слишком…

Ната отвела глаза. Взгляд мужчины смущал. Давил. Но было ещё что-то. Нечто, что она не могла никак определить.

Она посмотрела на красную жидкость в бокале.

Разговор не получался. Никак.

— Я повторяю, тебе здесь ничего не угрожает. Ты в безопасности, — он говорил, тщательно подбирая слова. Теперь она это понимала.

— Мне от этого не легче. Я хочу домой. К себе.

Её слова мужчине не понравились. Он сжал зубы с такой силой, что желваки заходили на скулах.

— Вы удерживаете меня силой, — продолжила Ната, ступая на тонкий лед видимого перемирия. Немного бы притормозить, но за прошедшее время она настолько устала от недомолвок, от непонимания происходящего, что не могла остановиться. — Это незаконно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я знаю.

— Так просто? Знаете и всё? И для вас это нормально?

— Наташа, выпей ещё вина.

Она-то выпьет!