Невинная для Тёмного Генерала (СИ) - Хэля Хармон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем? — голоса нет, от ужаса горло пережалось, я издаю странный сип, — за что? Я же не причем!..
— Давай так договоримся, Алиса. Ты будешь говорить мне правду. Поймаю на лжи — сразу выверну тебе память, не взыщи. Останешься блаженной идиоткой. Ставки слишком высоки. Проверять сказанное буду на месте, — Арон делает шаг мне навстречу и извлекает точно из воздуха гладкий браслет белого металла…
Когда полоска холода охватывает мое правое запястье и браслет защелкивается, цепенею. Понимаю, что на меня как на собаку надели подчиняющий артефакт. Следящий. Привязывающий.
— Я не поклонник таких мер, — тем же ледяным тоном продолжает Виар, — и лично против тебя ничего не имею. Но и о доверии речи не идет. Скажу как есть, я допускаю, что ты гениальная актриса и Этаронат нашел такого самородка, чтобы сбросить аркан моей власти. Если это игра — считай, что ты уже мертва. Если нет — просто выполни наши договоренности. И будешь жить в итоге.
— Ты не уничтожишь этот край?.. — еле шевелю губами я, за грудиной нарастает тяжелое чувство.
— Ничего не обещаю, — хмыкает Арон, — по идее, то что делает Этаронат это государственная измена.
Я молчу. Я понимаю все, что он говорит. И его методы работы вполне похожи на то, что я слышала о Виаре черных. Даже чуть более мягкие.
— Я сделаю, что ты хочешь. Я бы и так сделала, — шепчу, непроизвольно косясь на браслет, который оценивает для Арона каждое мое слово на искренность, — я не имею к отравленной посуде отношения. Я… прошу, не уничтожай эту землю.
— Ты сейчас пойдешь со мной, в мои покои. Завтра позволишь Верховному дать тебе инструкции. Потом снова придешь ко мне. И все мне расскажешь.
Молча киваю. Почему-то хочется расплакаться.
Неужели этого жестокого человека я только что обнимала в дурмане?
Неужели его руки меня касались?
— Вот и хорошо, Алиса. — Арон усмехается краешком рта. А взгляд все такой же ледяной.
Он отворачивается от меня. Медленно сбрасывает расстегнутую рубашку, затем полностью обнажается на ходу. Идет в ту самую купель, на дне которой я пролежала дольше положенного.
О, светлые силы… Я нервно отворачиваюсь, вдруг осознав что все это время неотрывно смотрела ему вслед. Разглядывала красивое сильное тело. Тело монстра.
От следующей небрежно брошенной фразы Арона, цепенею вся. И воздух — точно выбивает из легких:
— Иди сюда, Алиса.
Глава 5
— Я собираюсь воспользоваться тобой, Алиса, — хмыкает Арон, в голосе неожиданно различаю смешинку, — по прямому назначению. Знаю, что абсолютно все адепты света это умеют. Даже ваш слабоумный Этаронат в полном составе. Но ты действительно здесь самая симпатичная, так что подойди…
Обхожу купель. С одного ее края — пологий вход. С другого — крутой обрыв. Так что можно сразу с суши ухнуть в хрустальную глубину чаши. Я стою на бортике над “обрывом”, затем медленно сажусь и опускаю ноги в купель. Арон поворачивается ко мне спиной и раскрывает шею.
— Давай мышонок… — Виар говорит хрипловато, как разомлевший на солнце кот. И в голосе сквозит какое-то подобие кошачьего мурлыканья.
— Что?.. — еле слышно спрашиваю я.
Я успела мысленно перебрать все самые непотребные варианты его желаний. И не поняла, к чему было про Этаронат, который “это” умеет делать… В полном замешательстве застываю над Ароном.
Он — ко мне спиной, по грудь в купели. Я — сижу на бортике, свесив ноги в воду прямо позади него.
И что теперь?!
Арон слегка поворачивает лицо назад, на ощупь находит мою руку, кладет на свою крепкую широкую шею. Слишком твердую. Будто зажатую.
— Сними поверхностные блоки, Алиса. Мне сегодня столько раз мысленно пожелали “сдохнуть в мучениях”, что маленьких бытовых проклятий на мне больше сотни. И это только за последние два часа. Снимай светом. Ни один могущественный черный маг не сможет это сделать так как самый неумелый белый… Что поделать.
Я выдохнула. Слишком шумно. Арон хмыкнул.
— А ты про что подумала, мышонок?..
— Я, ни про что… примерно про это и подумала, — бормочу я, отчетливо ощущая как в очередной раз краснею. А браслет предупреждающе обжигает мое запястье — я почти солгала. За это Арон не вывернет мою память на изнанку, но сигнал ушел. Постепенно чувство жжения ослабевает.
Мои пальцы касаются кожи Виара, затвердевших мышц. Должно быть ему больно. Было. А он и не показывал вида. Правильно ли я делаю, что счищаю белой магией непроизвольные проклятия моих сородичей с ауры врага? Конечно нет. Но в данном случае, у меня нет выбора.
Через несколько минут я мягко разминаю шею Виара, все также сидя позади него.
— Алиса… — хрипло выдыхает Арон, — это очень приятно… Я заставлял это делать нескольких белых магов из числа пленных. Но ощущал только уколы. Когда к белой магии принуждают — всегда так. Желаемый эффект конечно был. Но сам процесс отвратительный… А ты… чистое удовольствие… Не уверен, что отпущу тебя, когда все закончится.
На последней фразе испуганно замираю. То есть как, не отпустит?
— Почему остановилась? — его голос стал жестче, — не бойся. Я дал слово. Останешься, если сама захочешь…
Что за бред? Как это я захочу?!
Не смотря на праведное возмущение в мыслях, продолжаю касаться шеи и спины Виара. Наверно, мало к кому из белых он готов вот так вот повернуться спиной. Но я — другое дело. Я — слишком слабая. А благодаря заговоренному браслету на моем запястье — еще и полностью в его власти. Не солгать, не дернуться. Не сбежать. В очередной раз не чувствую себя хозяйкой своей жизни.
Мне не привыкать.
А когда в последний раз я ощущала себя свободной? Пожалуй лет в четырнадцать, когда еще жила в родительском доме. И магии в моей жизни было очень мало, а та что была… Скорее спонтанные всплески. Неуправляемое чудо. Мерцающий дом и сад на день равноденствия. Улыбка облегчения больной сестренки, когда я заставила ее соломенную куколку-лошадку скакать как настоящий жеребенок…
Тяжелый вздох вырывается против воли.
— Тебе настолько противно, Алиса? — снова в голосе Виара холод.
— Нет, — отвечаю поспешно поглаживая его широкие плечи, рассеивая последние негативные завихрения, — я просто семью вспомнила…
— Расскажи мне о них, — это несомненно приказ.
— До пятнадцати лет я жила дома. С мамой, папой и младшей сестрой. Ей было пять, когда меня отдали. Она болела. Деньги были нужны, а Этаронат платил
