Игра на изумруд - Владимир Кузьмин

– Ну, я вот подумала, что скоро вы станете совершеннолетним человеком и сами сможете сделать предложение. Так отчего бы вам не сделать это предложение мне?

Вообще-то я хотела пошутить, не посмеяться над Петей, просто пошутить по-дружески. Но, сказав эти слова вслух, вдруг почувствовала, как кровь прилила к лицу.

– Зачем вы так жестоко? – растерянно произнес Петя. – Вы же должны были заметить, что я к вам порой прикоснуться боюсь.

– Так, может, вы зря боитесь? – сказала я, ужасаясь собственной смелости.

Петя посмотрел мне в глаза. Вид у него сделался такой, будто стоит он перед прорубью с ледяной водой и собирается в нее с головой окунуться. Я не выдержала этого взгляда и зажмурилась. А через секунду почувствовала, как Петя прижался губами к моим губам, и отчего-то перестала дышать. И не дышала до тех пор, пока не почувствовала, что губы у Пети горячие, а нос холодный. Ну чего в этом удивительного? Мороз же на улице! Но у меня от этого открытия губы стали расплываться в улыбке, и Петя, почувствовав это, отстранился.

Вокруг было так пустынно и красиво, что кружилась голова. Я набралась смелости перевести взгляд на своего товарища и выяснила, что у него невероятно огромные глаза. Похоже, что он не меньше моего удивился собственной смелости.

– В следующий раз, сударь, извольте спрашивать разрешения!

– Как прикажете, сударыня, – хрипло произнес Петя и вздохнул полной грудью. – До чего же здесь красиво. Я и всегда любил это место, а теперь буду любить его еще больше.

– Мне тоже здесь очень понравилось, – ответила я. – Но мне уже нужно быть в театре.

Мы прошли по тропинке между деревьев к небольшому каменному мостику, как и все здесь, белоснежному и красивому, и вышли на улицу через другие ворота рощи. К сожалению, до театра оставался совсем недолгий путь.

После репетиции я по пути домой занесла в управление полиции обломок костяного ножа. Дмитрия Сергеевича на месте не застала, но встретила Михаила Аполинарьевича. Передала улику ему и в двух словах рассказала все, что мы по ее поводу узнали.

– Не очень много, – согласился со мной Михаил. – Но и не совсем уж ничего. Получается, что орудие убийства является древней диковинкой, а это уже немаловажный факт. Жаль, что нам приходится заниматься другим делом, Сергей Дмитриевич с Андреем и вовсе уехали.

– А вы не знаете, как обстоит дело с розыском подозреваемой?

– Знаю, что следователь Янкель в этой связи что-то делает. Но пока у него нет никаких результатов.

Про то, чем именно занимаются Михаил и его товарищи, я спрашивать не стала. Раз сам не сказал, значит нельзя.

9

Я огляделась. Комната была небольшая, но из-за пустоты выглядела чуть просторнее, чем на самом деле. В углу примостились две гири, казавшиеся игрушечными, но я уже знала, что гири самые настоящие, по два пуда весом. Я такую и пять раз не выжму. Интересно, а у Пети с ними какой рекорд?

Собственно говоря, эти гири, ковер на полу и металлическая перекладина, прикрепленная к стене и служившая Пете турником, являлись здесь единственными предметами. А вся эта комната была его домашним гимнастическим залом.

Сразу пришел на память наш с папой (правда, и мама с дедушкой туда порой заглядывали, но в сравнении с нами очень редко) «стадион». Это папенька называл наш зал для упражнений стадионом. Я почти всегда говорила «джунгли». Там три стены были оформлены шведскими стенками, а с потолка повсюду свисали веревки, канаты и трапеции[20] наподобие цирковых. Одна из трапеций, самая длинная, шла из угла в угол и крепилась сразу на четырнадцати штырях с проволочными подвесками. Вот по всем этим «лианам» и «веткам» мы и лазали словно обезьяны. Было очень весело. Когда папа уезжал надолго, я туда приходила с игрушками, и мы играли в Маугли.

Вот только ковра на полу у нас не было.

– Ты разве сможешь с собой ковер повсюду носить? – сказал как-то папенька, когда я захныкала, больно стукнувшись о жесткий пол. – Не сможешь? Тогда давай будем учиться правильно падать. Чтобы больно не было.

Оказалось, что научиться падать совсем несложно и что от ковра и даже от матраца эффект куда меньший, чем от правильных действий при падении.

А еще у нас было много разного оружия: деревянные мечи, ножи и винтовки с деревянными штыками, настоящие рапиры и настоящие кинжалы для метания в мишень, висевшую на четвертой стене. Здесь же единственным предметом, который мог хоть как-то сойти за оружие, была суковатая палка, оказавшаяся в этом месте по неведомой мне причине.

От нечего делать я взяла эту палку и попробовала ее раскрутить. К моему удивлению, она оказалась вполне подходящей для такого упражнения. Я его давно не проделывала, но руки все помнят: круг перед собой, перехват через плечо, перехват за спину, перехват через плечо…

– Вот это да! – завопил вошедший в комнату Петя.

– Это вы о чем? – не прекращая своего увлекательного занятия, спросила я.

– О вас! – восхищенно ответил гимназист. – Ну, и о том, как вы эту палку ловко крутите. Недаром вас в цирк звали.

– А я-то решила, что вы только обо мне, – пошутила я, опуская палку, и смутилась. Потому что впервые оказалась перед Петей в таком виде: в шароварах и фуфайке, в которых я обычно занималась гимнастикой дома. Дело, конечно же, было не в самой одежде. Она и вообще была очень модной, мне ее маменька год назад купила в Париже, и точно в такой же спортивной форме выступали лучшие французские спортсмены на Олимпийских играх. Я вот, к примеру, уже точно знала, что и в новом платье, которое заказала для бала, стану перед ним смущаться. Перед другими не буду, а перед ним обязательно. Очень это заразная болезнь – смущаться без особого повода. И Петя меня ею заразил.

Ну да собрались мы здесь по делу, и я, отвернувшись, будто для того, чтобы поставить палку на место, а на самом деле чтобы успокоиться, сказала:

– Самое первое и главное, вы уж будьте добры это запомнить: ваша сила – это не только слабые стороны противника, но и умелое использование его собственной силы, его сильных сторон. Понятно?

– Не буду врать, – почесав затылок, ответил мой ученик, – пока не слишком. Но обещаю это твердо запомнить и никогда не забывать. А там, глядишь, и пойму.

– Вот и славно, – похвалила я. – Наши уроки будут состоять из двух частей. Как правильно изучить противника, понять его, и как этим пользоваться. А теперь… возьмите для начала палку и попытайтесь ударить меня сзади.

– По голове?

– Можно и по голове.

Петя взял палку, подошел поближе и, как всегда, принялся топтаться на месте. Я встала таким образом, чтобы видеть его тень на стене, и в момент замаха – хотя я этот замах и по дыханию уже услышала – резко повернулась и чуть толкнула его ладонью в грудь. Замахнулся Петр по-настоящему, чего я и ждала, но я так же точно знала, что он забоится меня ударить и его движение вперед будет слабеньким. А вот замах был что надо, и от моего толчка ученик не устоял на ногах и плюхнулся на ковер.

– Это как же? – непонимающе замотал он головой.

Я спокойно объяснила ему, исходя из каких соображений действовала и почему действовала так, а не иначе, отчего толкнула именно в это место, а не в другое.

– Вот теперь становится понятнее, – пробормотал Петя. – А дальше что?

– Дальше посмотрите на меня, вспомните все, что вы обо мне знаете: как дышу, как хожу, как двигаюсь, – и попробуйте представить, как я бы ударила вас палкой.

Петя послушно уставился на меня, но почти сразу начал краснеть.

– Простите, Даша, – сказал он. – Я, когда на вас смотрю, обо всем забываю.

– Вот и хорошо, – сказала я. – Мало ли что может вас отвлекать, а вы сосредоточьтесь. Не отлынивайте от урока, а то рассержусь.

– А вы бы не стали бить с размаха! – твердо ответил ученик. – Вы бы как-нибудь хитроумно ударили. И неожиданно.

– Молодец. Но все же представим, что я просто сильно на вас обиделась и решила огреть палкой по голове.

– Эх… ну, во-первых, вы бы не стали приноравливаться и останавливаться, чтобы встать поудобнее, а ударили бы с ходу. А во-вторых, из того, что я только что видел, получается, что скорее всего вы бы ударили не плашмя, а торцом палки. И вместо замаха крутанули бы ее…

– Будем считать, что на первый вопрос вы ответили. Теперь задание на дом. Всегда и про всех представляйте, как тот или иной человек может вам причинить вред. Даже если безусловно уверены, что он никогда этого не сделает. Если вас это будет смущать, то представьте, что он за вас станет заступаться перед бандитом. Человек ест и держит в руке вилку и нож – как он ими станет пользоваться в качестве оружия? Человек читает книгу – может ли он воспользоваться ею? А главное – замечайте, как он дышит, двигается, как разные самые пустяковые дела делает. Это должно войти у вас в привычку. Потом будете мне рассказывать. Понятно?

– Понятно, хоть и не так просто, как я предполагал. Ну так что? Еще раз вас палкой стукнуть?