Ленин. Жизнь и смерть - Роберт Пейн

В те годы Василий Ульянов уже был вполне обеспеченным человеком, — он имел хорошую должность в одной из торговых фирм Астрахани. Если Илье нужны были в долг деньги, ему стоило только заикнуться, и брат Василий был к его услугам. До нас дошло изображение Василия на фотокарточке. Он сидит в небрежной позе в кресле, подчеркнуто элегантно одетый, на губах его играет загадочная полуулыбка. Но что особенно поражает нас в этом портрете, так это его невероятное сходство с племянником — Лениным.

Итак, известно, что с одной стороны семья Ленина ведет свое происхождение от немцев и шведов — коммерсантов, людей степенных и деловых, типичных представителей класса буржуазии; и от помещиков, владевших землями и крепостными. С другой стороны родового древа — дикие чуваши, жившие племенным строем, а потом при Екатерине Великой попавшие в крепостную зависимость. От своих тевтонских и скандинавских предков Ленин унаследовал железную волю и безжалостную методичность. От чувашских предков — неистовость и раскосые глаза.

В нем текла кровь немца, шведа, чуваша. В нем не было ни капли русской крови.

Дворянское гнездо

В 1870 году Симбирск был тихим, сонным городком на берегу реки, с населением в пятьдесят тысяч человек, жившим вдали от событий своего времени, на окраине истории. В Симбирске не было железной дороги, а сообщение по Волге осуществлялось только во время навигации. И хотя это был губернский город, он был больше похож на разросшуюся деревню, в которой дома лепились по склонам крутых холмов. Местные богатеи и дворянство жили в районе, именуемом Венец, расположенном на самом высоком холме, господствовавшем над городом. По склонам холмов строили себе дома купцы, а внизу, у подножий, ютился простой люд, беднота. На Венце воздух был чище, и оттуда открывались великолепные виды на окрестные равнины и просторы Волги. Зимой Волгу сковывало толстым слоем льда, а весной холмы становились белоснежными — это цвели сады, спускавшиеся к самой воде.

Жители Симбирска считали свой город одним из самых красивых в России, и они были правы. Летняя пыль и даже случавшиеся пыльные бури были не в счет. Да и осенние дожди, превращавшие улицы в месиво из грязи, были делом привычным. В городе не было промышленных предприятий, и дышалось в нем легко. Летом окрестные поля были похожи на бескрайнее море, и оттуда неслись песни крестьян, которые косили сочную, благоухающую траву и складывали ее в стога. Затерянный среди полей и пастбищ городок, тем не менее, в провинции пользовался славой, и по праву. Обитатели Симбирска гордились тем, что в их городе родился Н. М. Карамзин, известный историк и писатель. Его огромная библиотека была передана в дар городу и помещалась в красивом здании в районе Венца. Из семьи симбирского купца вышел писатель И. А. Гончаров, создатель знаменитого образа Обломова. Здесь Гончаров недолгое время служил секретарем при губернаторе. Среди прочих известных лиц следует упомянуть А. Д. Протопопова, министра внутренних дел при последнем царе, который также был уроженцем Симбирска и при случае не забывал осыпать родной город милостями весьма опасного свойства. Но главное, чем славен был Симбирск среди других городов на Волге, — своими ежегодными конными ярмарками. По сему случаю со всех сторон сюда съезжался народ, и целую неделю никто не работал, потому что для всех это был большой праздник. В этом городе люди умели жить в свое удовольствие.

Илья Николаевич приехал в Симбирск в сентябре 1869 года с женой и двумя детьми, Анной и Александром. К этому времени он уже был инспектором училищ. Сначала они сняли флигель в доме на улице Стрелецкой. Там 22 апреля 1870 года родился Владимир. Лишь в 1878 году Ульяновы сумели купить себе дом. Он был расположен на Московской улице. Илья Николаевич в ту пору занимал должность директора народных училищ Симбирской губернии.

Дом на Московской улице сохранился до сих пор. Теперь это мемориальный музей, в котором комнаты и обстановка воссозданы в том виде, в каком они были, когда Ленин жил здесь в детстве. Это большой деревянный дом. Видно, что он был построен людьми, нутром понимавшими, как надо работать с деревом. Все в доме говорит о том, что здесь жили люди, принадлежавшие если не к высшему, то во всяком случае к хорошему среднему слою городской буржуазии, и жили они в комфорте, как приличествовало людям их класса. Комнаты нижнего этажа больше и просторнее, чем наверху. В гостиной до сих пор стоит старомодный рояль с партитурой оперы Беллини «Пуритане», раскрытой на странице, где обозначена музыкальная пауза. Эта комната сияет зеркалами, канделябрами; на полу огромный турецкий ковер, и кругом изящная мебель красного дерева, украшенная тонкой резьбой. У стены — пальмы в кадках. Мария Александровна обожала всякие растения и цветы. В гостиную выходил кабинет отца, весь в книжных полках. Здесь напротив окна стоял письменный стол, а у стены — черная, обтянутая кожей кушетка, на которой Илья Николаевич иногда дремал. Кабинет и гостиная были оклеены обоями пастельного желтоватого тона. Через коридор располагалась родительская спальня, тоже внушительных размеров. В комнатах нижнего этажа было много места, они были обставлены красиво, с комфортом, и залиты светом.

Наверху находились детские. У Александра, Анны и Владимира были свои отдельные комнаты, остальные дети жили в общей детской. Здесь низкие потолки, стены оклеены яркими обоями. Стены в комнате Владимира завешаны географическими картами, а в детской для младших стены украшали вырезанные детьми картинки. Няня, Варвара Григорьевна, жила в небольшой комнатке во флигеле. Она пришла в дом, когда родился Владимир.

В саду росли яблони и вишневые деревья, там все утопало в цветах. Садоводство было страстью Марии Александровны; сад был ее стихией. Большую часть работы в нем она выполняла сама, но ей помогали дети и домашние слуги. Садовника она не держала, однако весной и осенью нанимала человека для того, чтобы вскопать землю вокруг яблонь и произвести другую тяжелую работу. В длинные летние вечера детям поручали носить воду из колодца и поливать клумбы с цветами. Пускались в ход все емкости, которые можно было заполнить водой. Дети носились по саду, к колодцу и обратно, а Мария Александровна руководила процессом поливки, как командир, возглавляющий ход кампании по спасению гибнущих от зноя обожаемых ею цветов.

В саду созревало такое обилие фруктов и всевозможных ягод, что этого урожая хватало семье с лихвой. Было заведено жесткое правило: незрелые плоды нельзя было срывать и есть. Детям разрешалось лакомиться только уже упавшими яблоками; что касается вишни, малины и клубники, то их ягоды можно было есть только спелые, снятые с кустов. Мария Александровна сама определяла, какую ягодку уже можно «щипать», а какую нет. Илья Николаевич особенно любил вишни. Поэтому в доме был установлен порядок — не трогать три прекрасных вишневых дерева, росших вокруг беседки, где летними вечерами они все пили чай, до 20 июля. Это были его именины. В тот день в торжественной обстановке с этих деревьев наконец снимали урожай.