Время побеждать. Беседы о главном - Михаил Делягин

Я хорошо отношусь к Ленину в целом. Но, если кто-то относится к нему плохо, вспомните поговорку: «Не буди лихо, пока спит тихо».

Так вот: не будите. Потому что прецедент есть — Тамерлана разбудили.

Да, конечно, это случайное совпадение. Я не мистик, я во многие вещи не верю, но, когда мы не знаем чего-то точно — лучше подстраховаться.

Мы не знаем, что такое тонкие поля, что такое информационные поля, мы не понимаем, как работают телепаты и ясновидцы, — значит, есть сферы, в которые просто не надо лезть. Вот на трансформаторной будке написано: «Не влезать! Убьет!» — и не надо туда влезать, не разобравшись, как она устроена. На Мавзолее написано «ЛЕНИН», а читать надо: «Не влезай! Убьет!». По крайней мере, всяким людям альтернативной политической ориентации…

Е. ЧЕРНЫХ: — Интересная ситуация была. Споры были еще во время его похорон, как его хоронить. Сталин, Калинин говорили, что надо бальзамировать, чтобы хоронить по-русски, не сжигать и устроить величественные похороны. Троцкий, Каменев, Зиновьев выступали против бальзамирования. Вроде бы это будут мощи, он сам против попов выступал, а это по их традициям его забальзамируют. Те же мощи появятся. Но ведь есть еще и версия, что его специально бальзамировали, чтобы потом оживить.

М. ДЕЛЯГИН: — Действительно, мощи, и вполне по православным канонам. Спору нет. Это и тогдашний патриарх Тихон признал де-факто, когда, в ответ на известие о том, что под Мавзолеем прорвало канализацию, произнес бессмертное «По мощам и елей».

Если вы почитаете всю революционную риторику, вы увидите: она насквозь религиозна. Потому что религия — это не священник в церкви или мечети, а определенное состояние души.

И не важно, чему именно вы поклоняетесь: революции, справедливости, братству народов или тому или иному богу, если вы поклоняетесь искренне, у вас есть только одна — религиозная — риторика, только одна — религиозная — интонация. И моральный кодекс спасителя коммунизма вы спишете с десяти заповедей, потому что больше не с чего списывать.

Религия — это огромный пласт культуры, который объединяет всех, хотят они этого или не хотят.

Бунт Троцкого, Зиновьева, Каменева против этого был вызван не столько их культурными корнями, которые мощей не предусматривают, но, как я полагаю, в первую очередь чисто тактическими утилитарными функциями.

Они были тогда самыми сильными политическими фигурами, и смерть Ленина давала власть им в руки. Это означало, что им не нужны были конкуренты. Забальзамированный Ленин как объект хоть и революционного, но поклонения, как слишком сильное напоминание о величии, был им объективным противником. Рядом с ним, как нашим нынешним руководителям рядом с народной памятью о Сталине, нельзя было быть полноценными властителями.

Е. ЧЕРНЫХ: — Сталин не испугался, именно на этом настаивал.

М. ДЕЛЯГИН: — Сталин не боялся памяти о Ленине, потому что, думаю, чувствовал, что он фигура, соразмерная ему и войдет в историю в этом качестве.

Есть потрясающая книжка Кожинова «Правда сталинских репрессий». Совершенно не сталинистская, очень объективная. С популярным описанием, что происходило и как происходило.

Что же касается надежд на воскрешение, мы же не понимаем сегодня в нашей тщете и деградации, какой взлет мечты и взлет уверенности в возможностях человека, в силе человеческого духа породила революция. Это действительно было освобождение и раскрепощение. Ведь коммунисты были не бюрократами — они были людьми, которые подняли человека из грязи. Они искренне хотели убить зверя, который сидит в каждом человеке, и они очень далеко по пути обуздания этого зверя продвинулись.

В том числе и в технике, была ведь масса до сих пор фантастических изобретений. Был Бартини, итальянский «красный барон», гений не только в авиации — он изобрел невидимый самолет, который действительно летал и был невидимым. А другие самолеты делались в кроватных мастерских; это было время всеобщего порыва к творчеству.

Чувство осуществимости — это самое главное чувство и в политике, и в жизни. Еще Кеннеди об этом говорил: его спросили: чем вы отличаетесь от всех остальных, и он ответил: я принес в политику чувство осуществимости. Мы все можем, «нам нет преград ни в море, ни на суше» — именно эта песня должна быть гимном нашей страны.

Для великих ученых должны быть великие политики, как Ленин и Сталин, способные их понять. Когда нам сейчас политические карлики, кабычегоневышлистики, коекакеры говорят, что вот, нужен бухгалтерский подход и, если в течение года или трех лет изобретение ничего не дает, оно не имеет права на существование, я напоминаю: уже был исторический опыт, уже был государственный деятель, который проводил именно такую политику.

Звали его Адольф Гитлер, в девичестве Шикльгрубер. Он закрыл все исследования, которые не давали эффект в течение года, — и убил тем самым великую немецкую фундаментальную науку, убил навсегда. Ее больше нет, и она не возродится: немецкий народ есть, а фундаментальной науки у него нет.

И мы должны помнить людей, которые первый Мавзолей Ленина строили в форме ракеты.

Е. ЧЕРНЫХ: — Но и выносить Ленина, по мнению Делягина…

М. ДЕЛЯГИН: —…это преступление против культуры и истории России. Об этом могут говорить только люди, которые страдают юношеским комплексом ненависти к своим родителям, которые не могут до сих пор осознать свою собственную историю, которые ненавидят сами себя. Может быть, им так легче, но нам, России, этого не надо.

20.01.2010, 21.01.2010

Советский проект: кто и зачем ненавидит Советский Союз

…Ветераны борьбы с советской властью… сражались против коммунистов в лесах Литвы и Западной Украины, в горах Чечни и песках Средней Азии… Именно они — подлинные герои нашей страны.

М. ДЕЛЯГИН: — Перед обсуждением этой темы не могу не откликнуться на прозвучавшие сейчас новости, на призыв подумать о том, надо ли в связи с очередной трагедией менять власть в соответствующем городе.

Думаю, ответ должен быть такой: менять власть надо, но не в городе. Потому что это ведь трагедия далеко не одного только города — это типичная, стандартная трагедия всей нашей страны.

Не там, где погибали молодые люди, в том числе молодые начальники и дети влиятельных родителей — там, где погибали те, за кого заступиться было некому. Это дома престарелых, это школы, это СИЗО, в конце концов.