Азбука последнего ритуала - Александр Моршин

Годы спустя пришел Шимон, переиначенный на Руси в Симона, к игумену Печерской обители преподобному Феодосию, наставнику и другу. И попросил: сделай мне, отче, дар. "Ты же ведаешь, чадо, - отвечал искренне и предусмотрительно Феодосий, - ведаешь убожество наше. Иногда в избытке и хлеба не имеем на день, иного же не знаю, что и имею". Симон объяснил, что имеет Феодосий: благодать от Бога. И просил одного - обещания, что душа Феодосия будет благословлять Симона и близких его при жизни и после смерти. Преподобный Феодосий отвечал ему разно - что не ведает пока, доходит ли до Бога молитва его, ещё не свершил он задуманных святых дел на земле, а молится о тех, кто любит "сие место святое" - Печерский монастырь, и так, без просьб и обещаний.

Но все-таки Симон настоял не только на словесном обещании Феодосия молиться о нем на земле и на небесах, но и умолил "написанием" то подтвердить. Так явилась первая "отпустительная грамота" - "разрешительная молитва". "И с тех пор утвердилось таковое написание влагать умершим в руку, прежде же никто не сотворял того на Руси", - сказано в "Киево-Печерском патерике".

Трудно сказать, когда именно и как стал тот частный случай непременным обычаем в русском православном обряде отпевания. Совершенно точно, что к началу XIII века так оно уже было, когда писался "Патерик". И вот как завершается "Житие Александра Невского", составленное его современником, - речь идет о смерти князя в 1263 году: "Когда святое тело его уже было положено в раку (гроб), тогда эконом Севастьян и митрополит Кирилл захотели разжать ему руку, чтобы вложить в неё духовную грамоту. А он, будто живой, протянул руку и взял грамоту из руки митрополита. И их охватил ужас, и они едва сумели отступить от раки. Об этом все слышали от господина митрополита Кирилла и от его эконома Севастьяна. Кто не подивится этому, ибо тело было бездушным и везено было из дальнего города в зимнее время. Так вот прославил Бог угодника своего".

Само действие по вложению в руку усопшего грамоты с молитвой никак не объясняется, то есть уже было обыкновенным. Чудо - в руке, протянутой навстречу "разрешительной молитве".

Сообщается в "Житии" и другое: перед смертью князь Александр принял иноческий постриг, а затем и больший монашеский чин - схиму. Пострижение перед смертью - если такое успевалось сделать - стало обыкновением у русских князей. Традиция эта византийская, давняя, но на Руси воспринятая всего лет за сто до кончины Александра Невского. Сначала как частный случай и даже в своем роде исключительный: черниговский князь Святослав Давыдович оставил жизнь светскую и семейную - постригся в монахи Киево-Печерской обители. Около сорока лет он вел жизнь смиренного послушника, выполнял самые утомительные работы, питался скудно. Средства, которые имел, вступая в монастырь, и потом получал от родственников и почитателей, отдавал на строительство Печерских храмов, на приобретение книг для монастырской библиотеки, на милостыню больным и нищим. Говорят, что его молитвами исцелялись, и князь Святослав Давыдович вошел в русские святцы как инок Николай Святоша, преподобный.

Александр Невский умирал с новым именем, принятым им вместе со схимой, - как Алексий, во имя святого Алексия, человека Божьего. Почему избрал он это имя, этого небесного покровителя? Что общего между деятельным князем - воином и дипломатом - и сыном знатных римлян-христиан (IV в.), который оставил дом, семью, родину в канун свадьбы своей, удалился за море, на Восток, где жил при храме нищим помощником? А когда начали почитать его в городе как "человека Божьего", отмеченного благодатью, бежал подальше, дабы не коснулась его мирская слава. Судьба привела его вновь в родные места. И долгие годы жил он нищим при родительском доме, никем не узнанный, унижаемый слугами. В день кончины Алексия услышали папа римский и император глас Божий, повелевающий найти святого человека с указанием где. Но нашли его уже мертвым, а в руке Алексия чудесным образом находилась грамота описание его праведной жизни...

Опять - грамота, опять - рука. Круг чудес и обрядов как-то странно сомкнулся. Никто на это не обращал внимания - само собой вышло, сложилось.

Добавим, однако, что избрание Александром Невским в свои небесные покровители Алексия, человека Божьего, может быть, объясняется тем, что победительный и грозный князь носил в себе, в душе своей образ нищего смиренника. Словом и хитростью выгораживал и защищал он Русскую землю от монголо-татар. А ведь то была вторая половина его жизни. Первая принесла скорую и верную славу защитника русских земель, великую прижизненную славу. Ничто не заставляло его - непобедимого прежде - ходить за ханским ярлыком на Волгу и в Монголию, добиваться великого княжения унижением. Жил бы в своем уделе, не подвергаясь риску быть обвиненным в потакании вчерашним разорителям Руси, а ныне... Надев "рубище дипломата", князь убедил ханов в покорности русских земель, чем от многого их оградил. Но, видно, не убедил до конца, ибо, в очередной раз возвращаясь из ханской ставки на Русь, умер по дороге - как подозревают, от медленно действующей отравы. По сути он умер, держа в руках собственное житие как одного из прославленнейших русских святых. Ибо стало оно составляться тут же после смерти его. И одним из знаков того, что "повесть о мужестве и житии" князя не что иное, как прославление нового святого, явился рассказ о том, как Александр-Алексий протянул свою длань за "разрешительной молитвой".

Разрешительная молитва обыкновенно читается и дается в правую руку усопшему во время отпевания, по чтении Евангелия и самой молитвы. Чтение её сопровождается (по крайней мере, должно сопровождаться) тремя земными поклонами всех молящихся. Разрешительная молитва читается над всеми умирающими во покаянии. С одной стороны, потому, что всякий православный христианин имеет в ней нужду, а с другой - дабы этого благодеяния (как замечает блаженный Августин о молитвах за умерших) не был лишен никто из тех, к кому оно может относиться. Ибо лучше преподать его и тем, которым оно не несет пользы, но и не вредит, нежели отнять у тех, коим оно полезно.

"Нужно собрать всю нашу веру и всю нашу решимость"

При обряде отпевания крайне обострены чувства прощающихся, осознающих горе утраты. Вот что писал об этом митрополит Сурожский Антоний (Блум):

"В службе отпевания есть трудные моменты. Нужно собрать всю нашу веру и всю нашу решимость, чтобы начать эту службу словами: "Благословен Бог наш..." Порой это предельное испытание для нашей веры. "Господь дал, Господь взял, да будет имя Господне благословенно", - сказал Иов. Но это нелегко сказать, когда мы раздираемся сердцем, видя, что тот, кого мы любим больше всего, лежит мертвым перед нашим взором.

А затем следуют молитвы, полные веры и чувства реальности, и молитвы человеческой хрупкости; молитвы веры сопровождают душу усопшего и приносятся перед лицом Божиим как свидетельство любви. Потому что все молитвы об усопшем являются именно свидетельством перед Богом о том, что этот человек прожил не напрасно. Как бы ни был этот человек грешен, слаб, он оставил память, полную любви: все остальное истлеет, а любовь переживет все. Вера пройдет, и надежда пройдет, когда вера станет видением и надежда - обладанием, но любовь никогда не пройдет.

Поэтому когда мы стоим и молимся об усопшем, мы на самом деле говорим: "Господи, этот человек прожил не напрасно. Он оставил по себе пример и любовь на земле; примеру мы будем следовать; любовь никогда не умрет". Провозглашая перед Богом нашу неумирающую любовь к усопшему, мы утверждаем этого человека не только во времени, но и в вечности. Наша жизнь может быть его искушением и его славой. Мы можем жить, воплощая своей жизнью все то, что было в ней значительного, высокого, подлинного, так, что когда-то, когда придет и нам время со всем человечеством стать перед Богом, мы сможем принести Господу все плоды, всю жатву семян, посеянных его примером, его жизнью, которые проросли и принесли плод благодаря нашей неумирающей любви... Его пример, его слово, его личность были словно семя, брошенное в почву, и этот плод принадлежит ему..."

И с другой стороны, есть вся боль, все горе, которое мы ощущаем совершенно справедливо, скорбь, которая от лица умирающего выражена в одном из тропарей "Канона на исход души": "Плачьте, воздохните, сетуйте: се бо от вас ныне разлучаюся".

И вместе с тем есть несомненная уверенность, что смерть, которая для нас - потеря и разлука, есть рождение в вечность, что она - начало, а не конец; что смерть - величественная, священная встреча между Богом и живой душой, обретающей полноту только в Боге".

"Предание земле"

Обряд погребения - "предания земле" - в настоящее время совершается чаще всего тоже в храме, сразу после отпевания. И связано это с тем, что кладбища в городах часто находились далеко от действующей церкви и священник не мог проводить умершего до могилы, как на селе. Впрочем, по желанию родственников священная земля после отпевания может быть выдана кому-то из близких покойного, чтобы совершить этот обряд ("предание земле") непосредственно у могилы перед самым захоронением.