Месть женщины - Чингиз Абдуллаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На верхней палубе сидел с неизменной книгой в руках сеньор Суарес. Его, казалось, не интересовало больше ничего, кроме книги и вечернего покера в баре. Его вообще не интересовали окружающие. Марина вспомнила, что не поговорила с незнакомцем, поздоровавшимся с Суаресом. Нужно будет его обязательно найти, чтобы окончательно отвести подозрение от Суареса, подумала она. Либо подтвердится, что Суарес достаточно долго проживает в Аргентине под этим именем и имеет, соответственно, старых знакомых в стране, либо выяснится, что Суарес по-прежнему входит в круг подозреваемых.
На палубе появились сеньор Консальви и его неизменная спутница. Они о чем-то весело говорили. Благидзе показался почти сразу за ними, но, увидев Чернышеву, чуть покраснел и отвернулся. Он все-таки продолжал подозревать именно Рудольфа Консальви. «Может, он ему просто завидует? — вдруг подумала Марина. — Девица сеньора Консальви весьма соблазнительна».
По-прежнему нигде не было видно Кратуловича, который после завтрака отправился к себе в каюту. Почему он все время сидит в каюте? Если ему так не нравится эта речная прогулка, он вполне мог отправиться в Санта-Фе на самолете или поездом. Почему он воспользовался теплоходом и теперь явно недоволен выбором транспорта для подобного путешествия.
Она открыла внутреннюю дверь в коридор, прошла по нему, спустившись на несколько ступенек, оказалась в баре. В этот утренний час посетителей здесь было мало. Молодые ребята, кажется, студенты, и уже немолодая женщина, сидевшая за столиком, на котором почему-то стояло два бокала шампанского. В стороне сидел и сам Хартли. «Неужели он и есть Флос-ман? И почему он пришел в бар так рано? Может, пытается проверить, кто именно будет здесь к двенадцати часам?» — подумала Марина.
Попросив стакан апельсинового сока, она села на кожаный диван, охватывавший столик полукругом. Сеньор Хартли внимательно следил за ней. Может, все-таки он и есть Флосман, Он больше других подходит для этой роли, Мрачный Кратулович, нелюдимый Суарес, бонвиван Консальви и аккуратный, всегда спокойный, холодный Хартли. Вчера его не было в баре, когда она получила это письмо. А потом он появился. Может, для того, чтобы проследить за ее реакцией? И манеры, привычки у него типично европейские. Взгляд внимательный, цепкий. Вполне возможно, что это и есть Флосман.
Сеньор Хартли по-прежнему сидел за своим столиком, внешне безучастный ко всему происходившему. Но она видела, как он иногда смотрит в ее сторону. Или это чисто мужское любопытство?
Допив сок, она поднялась и вышла из бара. Уже перед самым выходом, словно невзначай, обернулась. Хартли провожал ее любопытным, внимательным взглядом. Сомнений не было. Он следил именно за ней. Она вышла в коридор и снова поднялась на верхнюю палубу, Увидев Благидзе, подозвала его к себе.
— Суарес сидит, не двигаясь, — доложил он негромко, — я проходил мимо каюты Кратуловича, Там работает радио. А Рудольф резвится со своей спутницей в танцевальном зале.
— Вы, кажется, его по-прежнему подозреваете, — заметила Марина.
— Мы пока не имеем никаких доказательств, свидетельствующих об обратном, — упрямо заметил Благидзе.
— В баре сидит Хартли. Когда я туда пришла, он сидел за столиком и внимательно следил за теми, кто приходит и выходит из бара. Возможно, что это и есть. Флосман. Спуститесь вниз и сядьте напротив него. Не уходите из бара до двенадцати часов. Важно заметить, кто туда придет.
— Сейчас иду, — кивнул Благидзе.
Марина посмотрела на сидевшего с книгой Суареса и пошла в танцевальный зал. Возможно, в упрямстве Благидзе есть и некое рациональное зерно. Нужно все-таки проверить самой. Она вдруг заметила медленно спускающегося в танцевальный зал того самого крепыша, который поздоровался с Суаресом. Кажется, ей повезло. Она ускорила шаг и подошла к большим дверям салона почти вместе с этим незнакомцем. Он был на голову ниже ее. Но, как галатный кавалер, распахнул дверь, пропуская ее первой. В Латинской Америке еще не утвердились в полной мере неистовые принципы феминисток, уже почти окончательно победившие в США и в странах Европы.
Она поблагодарила незнакомца коротким кивком, задержав на нем взгляд ровно на одну секунду больше, чем того требовало приличие. Подтолкнув его этим взглядом на последующие более активные действия.
В салоне царило настоящее танго. И почти все мелодии, даже знакомые по прежним записям, музыка европейских и североамериканских композиторов, казалось, тоже исполняются в ритме танго. В этом захватывающем и одновременно таком зажигательном ритме,
Только после третьей мелодии, когда она отказала двоим, и несколько раз посмотрела в сторону интересующего ее незнакомца, этот болван, наконец, решился подойти к ней и пригласить на танец. Очевидно, он комплексовал из-за разницы в росте. Она сразу согласилась, и они закружились по залу. Танцевал он неплохо, но разница в росте все-таки была ощутимой. И немного смешной.
— Вы хорошо танцуете, — одобрительно заметила она, чтобы начать разговор.
— Спасибо, но вы, сеньора, танцуете еще лучше, — сказал он восхищенно, — я думал, что вы плывете со своим другом. Он все время ходит рядом с вами. «Интересно, кого он имеет в виду? Благидзе или Гальвеса? — подумала Марина. — В любом случае это плохо, что меня замечают с ними».
— Вы путешествуете или следуете в Санта-Фе по делам? — спросила она.
— Я плыву в Росарио, — улыбнулся крепыш, — у меня там важная встреча. Самолетами летать не люблю, а по реке удобно. И всего одна ночь. Лучше, чем на поезде.
— Вы, видимо, часто ездите по этому маршруту? — спросила Марина.
— Да. Почти каждый месяц. Я уже знаю многих любителей подобных путешествий в лицо. Для молодых людей и влюбленных это настоящая романтика. Позвольте представиться, сеньора, я Альфредо Бастидас.
— Эльза Дитворст, — представилась она, — я видела, как вы здороваетесь с некоторыми пассажирами. Вчера даже видела вашего знакомого на судне.
— Какого знакомого? — удивился Бастидас.
— Сеньора Суареса.
— Он не мой знакомый. Просто мы случайно оказались рядом, когда покупали билеты, и здесь оказались в соседних каютах. Он архитектор, очень интересный человек. Плывет в Санта-Фе, чтобы оформить там свой заказ. Что может быть благороднее для человека, чем строить дома.
— Он архитектор?
— Да, и достаточно известный. Он показывал мне фотографии нескольких спроектированных им зданий. Очень интересный мастер.
— Понятно, — немного разочарованно ответила Чернышева. Конечно, Бастидас не развеял ее сомнений. Но все-таки в отношении Суареса подозрений стало гораздо меньше, чем в отношении Хартли.
Вспомнив о последнем, она заторопилась. Едва танец был окончен, она поблагодарила Бастидаса и виновато призналась:
— Мне нужно идти.
— Благодарю вас, сеньора, за этот великолепный танец, — кивнул на прощание Бастидас.
Консальви и его спутница по-прежнему танцевали.
— Спасибо, — поблагодарила Марина, выходя из танцевального зала. И почти сразу столкнулась с Кратуловичем. Невероятно, но ее мрачный сосед шел в танцевальный зал, Она заколебалась. Может, вернуться обратно? Сразу нельзя, это вызовет подозрение Бастидаса. Да и Консальви, если это действительно Флосман, может обратить на нее внимание. Но, с другой стороны, упускать Кратуловича тоже не очень хотелось. Она все-таки заставила себя отойти от дверей. В любом случае заходить сразу за Бруно Кратуловичем нельзя. Но что делать здесь подобному типу? Ей казалось, что он неисправимый меланхолик. Во всяком случае, именно такое впечатление он производил,
Она прошла чуть дальше, миновала рекламный щит, дежурного по теплоходу, выдающего ключи от кают. Потом, решив для себя, повернулась и снова пошла в танцевальный салон. Кратулович сидел за столиком, почти не глядя на танцующих. Ему просто было скучно сидеть в каюте. А вот Бастидас уже пригласил на танец немолодую даму и теперь танцевал с ней. Видимо, он относился к числу настоящих танцеманов и ему было все равно, с кем и где кружиться в танце.
Никакие взгляды Кратуловича не выведут из состояния мрачной депрессии, это она сразу поняла. Но зато как только она вошла в салон, ее почти сразу пригласил сам… сеньор Консальви. К этому времени его спутнице куда-то исчезла и он пребывал в унылом одиночестве. Марина охотно приняла его приглашение, заметив удивленное лицо Бастидаса. «Не хватает только, чтобы в салоне появился еще и Роберто», — с ужасом подумала она.
Если Бастидас танцевал очень хорошо, но как-то слишком заученно и профессионально, то Рудольф Консальви вкладывал в ритмику танца всю свою энергетику, весь порыв своего тела. Ему доставляла удовольствие сама партнерша, а не танец, как таковой. В отличие от Бастидаса, он никогда не сумел бы танцевать с непонравившейся ему женщиной только из-за самого процесса танца. Ему нужно было чуточку любить свою партнершу во время танца.