Тревога Харухи Судзумии - Нагару Танигава

Нечего и говорить, что Микуру приняла контрмеры против приёмов Юки. Она тоже поспешно перевелась в школу Ицуки. Не лучше ли было бы, чтобы они обе перевелись к нему в школу в самом начале рассказа? Раз уж Микуру здесь для того, чтобы защищать Ицуки, ничего странного, что она оказалась бы в той же школе. Вообще-то, это даже было бы вполне разумно.

Невероятно и необъяснимо, но Микуру и Юки больше не сражаются друг с другом при помощи своих загадочных лучей и стреляющих волшебных палочек. Похоже, обе они избрали себе новую цель: «посмотрим, кто первый завоюет сердце Ицуки».

История и раньше была довольно сумбурной, а теперь уж вовсе превратилась в гаремно-романтическую байку с двумя героинями.

Вполне ясно, что Юки находится в невыгодном положении. Поскольку Микуру и Ицуки теперь живут вместе, у них самые подходящие условия для того, чтобы стать парочкой. Перед Юки же, которая живёт никому не известно где, возвышается неприступная стена, прямо как великая китайская, остановившая набеги северных кочевников.

Чтобы повернуть ход дела в свою пользу, Юки решилась воспользоваться хитрым планом.

- ……

- А-ай! Что ты делаешь?

Не обращая внимания на то, где находится, Юки бросилась обнимать Ицуки. Похоже, режиссёр хотела растрясти Ицуки, обеспечив его внезапным физическим контактом с девушками. Но исполнительница этого плана, Юки, была слишком бесстрастна. Крайне тяжело было испытать какой-либо эмоциональный подъём, наблюдая за происходящим. Напротив, вся сцена выглядела какой-то странной.

Дело в том, что её действия и выражение её лица совершенно не соответствовали одно другому.

Хотя, наблюдая за этой парочкой, Микуру принялась изображать муки ревности, со стороны могло показаться, что Ицуки и бровью не повёл – он стоял с таким безразличным видом, как будто происходящее его не интересовало вовсе – и ни единой иной эмоции.

Впрочем, и меня происходящее с Ицуки не интересовало вовсе.

Гораздо важнее вот что: пора бы уже всем актёрам собраться, прекратить барахтаться и пойти, наконец, ко дну.

Наверное, устав от счастливых школьных сцен, Микуру и Юки, заключившие на территории школы негласное перемирие, периодически надевают свои прежние костюмы, возвращаются к ролям боевой официантки и колдуньи-пришелицы, в качестве которых и устраивают различные стычки.

Повествование при этом путается всё больше и больше, обогащаясь следующими сценами:

Микуру и Юки + её волшебный кот-стажёр Сямисэн сражаются в переулке.

Микуру и Юки + Сямисен сражаются в бамбуковом саду за школой.

Микуру и Юки выясняют отношения возле чьего-то дома, Сямисен ужасно скучает.

Микуру и Юки бегают кругами по дому Ицуки, а младшая сестрёнка весело смеётся и тискает Сямисена.

После всех этих не относящихся к делу сцен зритель к вящему своему неудовольствию обнаруживает, что сюжет зачем-то снова вернулся к любовному треугольнику.

Пока что Ицуки не сделал выбора между Микуру и Юки. Ничего удивительного, что, глядя на происходящее с ним, аудитория проклинает его удачу. Ясно, что аудитория эта состоит только из парней. Увы, отвечающий за сюжет бог, по совместительству ультра-режиссёр, плевать хотел на все эти возмущения и упрямо намеревается продолжать в том же духе дальше.

Поэтому развитие сюжета до сих пор походило на выступление гориллы, не умеющей пользоваться тормозами, в велосипедных гонках. На каждом повороте эта горилла слетает с трассы, а потом догоняет и проталкивается на своё прежнее место, как ни в чём не бывало.

Но сколько бы блестящих идей не приходило в голову нашему ультра-режиссёру, как бы бесцеремонна она не была, даже ей однажды, хотя и с большим опозданием, стало ясно, что если всё это «сочиняем на ходу» рано или поздно не закончится, рассказ будет длиться бесконечно.

Хотя решение и было долгожданным, оно, боюсь, было принято чересчур поздно. Так или иначе, когда положение дел стало нам ясно, потребовалось срочно свести всё к концовке, пусть даже для этого пришлось бы превратить происходящее в череду обрывков, где персонажи занимались бы непонятно чем.

Вдруг вспомнив свою изначальную цель, Юки вызвала Микуру на финальное сражение.

Как-то утром Микуру обнаружила в своём шкафчике в раздевалке конверт. Внутри была небольшая записка, текст которой был выведен таким почерком, будто его распечатали на принтере. Записка гласила: «Положим всему конец».

Знаете, если бы Юки и впрямь хотела уничтожить Микуру, она бы не побеспокоилась о том, чтобы заранее её предупредить. Она могла победить её в любой из предыдущих схваток. Если подумать, Юки иногда бывает бесстрастной старшеклассницей, которая стоит в стороне и ничего не делает, а иногда – загадочной пришелицей, что сражается с Микуру. Кем всё-таки она предпочитает быть?

О чём думала Микуру – было такой же загадкой. Прочитав послание, Микуру приняла решительный вид, как будто готовясь действовать. Сжимая записку в руках, она посмотрела куда-то вдаль и энергично кивнула. О чём это, интересно, она вдруг догадалась? Наверное, я уже много раз повторял – я ничего не понимаю в происходящем. Единственная, кто умеет всё это понять – та девушка, что ни разу даже не появлялась перед камерой.

Хоть я сам, даже будучи оператором, не понимаю, что снимаю на плёнку, но я знаю, к счастью, что всё на свете, имеющее начало, имеет и конец – мысль, несущая спасение для людей, заточённых в восьмом буддистском аду – том, что именуется бесконечным.

Пришло, наконец, время кульминации.

Перед камерой вновь появляется Цуруя-сан. Она подходит и спрашивает Микуру, на лице которой написано беспокойство:

- В чём дело, Микуру? У тебя такой вид, будто тебя домогался какой-нибудь старый хрыч. Или доктор сказал, что у тебя грибок?

Стоя в углу классной комнаты, Микуру отвечает:

- Время пришло. Я должна идти и держать свой последний бой.

- Клёвая мысль, Микуру. Держим за тебя пальцы. На твоих плечах лежит судьба Земли!

Промямлив свой текст, Цуруя-сан дёргается в конвульсиях и, наконец, хохочет, не в силах больше сдерживаться.

- …Я постараюсь, - мягко отвечает Микуру, так тихо, что голос едва записался микрофоном.

Кстати говоря, хотя выискивать новые дыры в этом состоящем из одних только дыр рассказе занятие неблагодарное, но всё же: с каких пор Микуру и Цуруя-сан знают друг друга? В первый раз Цуруя-сан появилась на экране в той сцене с зомби возле пруда, но тогда Микуру и Цуруя-сан уже знали, как друг друга зовут. Следует предположить, что они были знакомы ещё до того, как Микуру перевелась в новую школу. Но если так, то не лучше ли было бы тогдашнему нападению Юки с помощью психоконтроля случиться чуть позже? Во всяком случае, сцена битвы выиграла бы, если бы зритель знал, что Микуру и Цуруя-сан друзья. Нужно полагать, что их дружеские отношения не были отражены на экране исключительно по небрежности режиссёра.