Отчаянный шантаж - Нора Робертс

– Мне пора. Спасибо за танец.

– Я вас провожу.

Они вернулись к столику. Сибил собрала свои вещи, а Филип, не подзывая официантку, оставил на столике несколько долларов. Когда дверь захлопнулась за ними, тишина и прохлада охватили их, особенно удивительные после духоты и шума, царящих в баре.

– Ну и приключение! Благодарю вас за дополнительные впечатления.

– Всегда к вашим услугам. Можно погулять, еще не очень поздно, – добавил он и взял ее за руку.

– Достаточно поздно, – возразила Сибил, доставая из сумочки ключи от машины.

– Обязательно загляните завтра на верфь. Я вам все покажу.

– Может быть, загляну. Спокойной ночи, Филип.

– Сибил. – Он не стал сопротивляться желанию и поднес ее руку к губам, глядя ей прямо в глаза поверх их сплетенных пальцев. – Я счастлив, что для своего исследования вы выбрали Сент-Крис.

– Я тоже.

Сибил с облегчением скользнула На сиденье своей машины. Итак, по порядку: включить габаритные огни и фары, отпустить ручной тормоз, завести двигатель… Большую часть своей жизни она ездила в лимузинах с личным шофером или на общественном транспорте, так что в искусстве вождения не слишком преуспела.

Сосредоточенно подавая машину задним ходом, затем выезжая на дорогу, Сибил старалась не замечать странное ощущение в пальцах там, где их касались его губы, но все-таки покосилась в зеркало заднего вида и бросила на Филипа последний взгляд.

Фил решил, что нелепо возвращаться к Шайни, и поехал домой. И всю дорогу думал о Сибил. Вспоминал, как выгибались ее брови, когда она удивлялась или излагала свое мнение. Вспоминал ее удивительный аромат. Словно она намекала, что если мужчина осмелился подобраться так близко, то, может быть, только может быть, он получит шанс подобраться еще ближе.

Эта женщина стоит того, чтобы приложить усилия и подобраться поближе, решил Филип. Красивая, умная, образованная, утонченная… и настолько сексуальная, что все его гормоны встали по стойке «смирно».

Фил любил женщин. Он любил даже просто разговаривать с ними. Нельзя сказать, что ему не нравилось разговаривать с Анной и Грейс, но это были жены его братьев, гораздо приятнее болтать с женщиной и представлять, как заманиваешь ее в постель.

Он отчаянно скучал по женскому обществу, которое совсем недавно воспринимал как само собой разумеющееся. Теперь же ему хватало сил и времени лишь на то, чтобы добраться до собственной квартиры после десяти-двенадцатичасовего рабочего дня. С появлением в семье Сета когда-то насыщенная и разнообразная личная жизнь Филипа канула в Лету.

Вечера на неделе посвящались приведению в порядок личных и семейных счетов и – поскольку ответственность за все юридические детали братья возложили на Фила – консультациям с адвокатом.

Борьба со страховой компанией, отказавшейся оплачивать отцовский полис, вступала в критическую стадию, а через три месяца должен был решиться вопрос о постоянной опеке над Сетом.

Уикенды поглощались домашними обязанностями, работой на верфи и разнообразными мелочами, которые каким-то образом умудрялись накапливаться с понедельника по четверг Стоит ли удивляться, что у него практически не оставалось времени на интимные ужины с красивыми женщинами, не говоря уж о приятном их продолжении? Видимо, этим и объясняется его смутное беспокойство и приступы дурного настроения, однако мужчина, лишенный сексуальной жизни, имеет право на раздражение.

Филип свернул на подъездную аллею родительского дома. Над парадной дверью горел фонарь, но все окна уже были темными. И это в пятницу еще до полуночи! Где былая неугомонность Куинов? Когда-то в это время братья мотались по окрестностям в поисках приключений. Ну, если честно, им с Кэмом приходилось подолгу раскачивать флегматичного Этана, зато потом троица развлекалась на полную катушку.

В былые времена братья Куин редко сидели дома по вечерам. Не то что теперь, вздохнул Фил, вылезая из джипа. Кэм наверняка уютно устроился в своей комнате с женой, а Этан блаженствует в крохотном домике Грейс. Повезло парням…

Понимая, что все равно не сможет заснуть, Филип обогнул дом и прошел к тому месту, где лес сходился с заливом. Полная луна висела, как волшебный фонарь, в черном небе, заливая мягким светом темную воду, высокую траву, еще не опавшие листья. Цикады выводили свою однообразную убаюкивающую песню, в глубине леса без устали ухала сова.

Может, Фил и предпочитал приглушенный гул транспорта за окнами офиса или городской квартиры и, конечно, скучал по темпу городской жизни, выставкам и вечеринкам, быстрому калейдоскопу лиц, но он всегда ценил этот дом, наслаждался его покоем и надежностью, неизменными день за днем, год за годом.

Без этого дома он, несомненно, снова оказался бы в сточной канаве. И уже не выбрался бы из нее.

– Тебе всегда было тесно здесь. Ты всегда стремился к большему.

Фил почувствовал озноб. Холод даже не пробежал по позвоночнику, а словно прокатился мощной волной из самого нутра до кончиков пальцев. Там, где только что сквозь листву струился лунный свет, стоял отец. Отец, которого он похоронил шесть месяцев назад.

– Я выпил только один стакан пива, – услышал Филип собственный голос.

– Ты не пьян, сынок. – Рэй шагнул вперед, и лунный свет замерцал в его густых седых волосах, в веселых синих глазах. – Сделай-ка пару глубоких вдохов, а то еще в обморок упадешь.

Филип выдохнул со свистом, но это не слишком помогло.

– Я лучше присяду. – И он опустился на траву медленно и неловко, как страдающий ревматизмом старик. – Я не верю в призраков, – обратился он к воде. – Я не верю ни в реинкарнацию, ни в жизнь после смерти, ни в гостей из потустороннего мира, ни в какие паранормальные явления.

– Ты всегда был самым практичным из моих сыновей. Для тебя реально только то, что можно увидеть, пощупать, понюхать.

Рэй сел рядом с Филом, вытянул длинные ноги и удовлетворенно вздохнул. Фил с удивлением посмотрел на изношенные отцовские кроссовки, которые сам запаковал в коробку для Армии спасения около полугода тому назад.

– Ну, – подбодрил его Рэй, – ты меня видишь, разве нет?

– Нет. У меня галлюцинация, как следствие переутомления и сексуальной неудовлетворенности.

– Я не собираюсь спорить с тобой. Слишком красивая ночь для споров.

– Просто я еще не смирился. – Филип говорил вслух, но исключительно с самим собой. – Я все еще переживаю из-за этой нелепой смерти и из-за всех этих вопросов, на которые нет ответа. Вот и разыгралось воображение.

– Я не сомневался, что из всех троих ты окажешься самым крепким орешком, – согласно кивнул Рэй. – Я знаю, что у тебя много вопросов. Я понимаю твою злость. И ты имеешь на нее право. Тебе пришлось круто изменить свою жизнь, взять на себя чужие обязательства. Ты это сделал, и я тебе благодарен.